— Ты в десять раз больше похож на Энди, чем тот парень из мини-сериалов. И голос у тебя больше похож, чем у него.

— Годы тренировок, — скромно произнес Энди. Розмари потеребила его за рукав.

— Счастливого Рождества, — сказал мужчина. Кивнув и ей, он потащил Джеймса к елке.

— Счастливого Рождества, — сказала Розмари. Энди помахал рукой. Джеймс помахал в ответ.

Они дошли до Седьмой авеню, где тундру изрезали фаланги снегоочистителей, и зашагали дальше, к полупустому ресторану «Стэйдж-дели».

— В углу ваш братец, — сообщил официант, подошедший к столику с блокнотом и карандашом.

Энди посмотрел в угол — оттуда ему помахал другой Энди. Он помахал в ответ, Розмари тоже. Так же поступила и спутница второго Энди — Мэрилин Монро.

— Что будем заказывать? — спросил официант.

— Сандвичи с пастрами и пиво.

Энди жевал. Его очки были обращены к окну.

Розмари сняла свои очки и посмотрела на сына:

— Не хочешь поговорить?

Несколько секунд он молчал. Потом глубоко вздохнул, пожал плечами.

— Ирония судьбы, только и всего. — Очки повернулись к столу. Энди взял сандвич. — Я наконец нашел умную и сексуальную женщину, которая действительно предпочитает кромешную тьму, потому что не надо беречься от загара. Она говорит, что индианка никогда не позволит мужчине что-либо увидеть… Может, это правда, кто знает.

— Сомневаюсь, — проговорила Розмари. — Они очень открытые… по-моему.

— Во всяком случае, это будоражит воображение. Надев очки и оглядев блюдо, Розмари сказала:

— Мне все не съесть. Попрошу, чтоб завернули.

Сентрал-парк-саут уже расчистили, и движение перешло на вторую скорость: по серому месиву толщиной в фут пробирались немногочисленные легковушки. Розмари по пятам Энди шла вдоль блестящего сугроба.

— Что делаешь сегодня вечером?

— В полдевятого молитва в святом Патрике, — ответила Розмари. — Джо закажет для нас места. — Она поравнялась с сыном. — А ты чем намерен заняться?

— Пораньше завалюсь спать. Подустал в дороге. Впрочем, думаю, оно того стоило.

С вырубленной в снегу лесенки ему протянул руку почтальон, и вдвоем они помогли Розмари. Розмари и Энди поблагодарили почтальона.

— Правда, здорово! — сказал он.

— Спасибо, люблю тебя.

— Класс!

Они приблизились к парадному входу башни, кивнули швейцару (тот подмигнул в ответ), и Розмари первая вошла через вращающуюся дверь в людный вестибюль отеля, чьи мраморные просторы были испещрены зелеными ветвями и золотыми листьями. Между коридорными с багажом, мимо стойки портье, где бил баклуши шейх со своим окружением, через суматошную стайку маленьких француженок в школьной форме и россыпь апельсинов на полу (споткнулся официант с вазой) — к лифтам.

— Я заскочу в аптеку, — сказала Розмари. — А ты уверен, что тебе там ничего не нужно? — Она протянула ему пакет с деликатесами.

— Уверен. — Энди пинком отшвырнул апельсин. — Завтра часов в одиннадцать?

— Отлично.

— Я позвоню. — Клацнув очками, они поцеловали Друг друга в щеки.

— Счастливого Рождества, — сказали оба, улыбаясь одними губами.

Он направился в угол, к лифтам.

Она пошла в аптеку. Французские школьницы болтали у газетного лотка, сверкая бижутерией и расточая запах духов.

Розмари купила зубную пасту и фонарик, попросила доставить их в номер, затем прошла в глубь аптеки и поговорила с улыбчивым фармацевтом. Через минуту он отошел от прилавка.

Поблескивая очками, Розмари осмотрела аптеку, сняла очки и улыбнулась. Продавщица улыбнулась в ответ, поковыряла пальцем в ухе и поморщилась — в двери хлынули школьницы.

Вернулся фармацевт, протянул руку над прилавком.

— Всенощная?

— Да, Эл, вы угадали. Счастливого Рождества.

— Хватит полтаблетки, чтобы не уснуть три или четыре часа. Счастливого Рождества, Розмари.

— Привет, Розмари. Это Джо. Как придешь, позвони мне, ладно? У меня тут проблема.

Когда Розмари, выслушай автоответчик, перезвонила, выяснилось, что проблема связана с Мэри-Элизабст, двадцатитрехлетней дочерью Джо, которая вдруг оказалась лесбиянкой и переселилась к своей любовнице, разменявшей пятый десяток.

— Ронни вздумалось пригласить их на ужин, она у меня щедрая душа, особенно под Рождество. И они согласились. Поезда уже ходят. Если я не поеду, боюсь, Мэри-Элизабет подумает, что…

— Конечно, Джо, поезжай! — сказала Розмари. — Поезжай и ни о чем не беспокойся. Я рада, что вы побудете вместе.

— Да и я хочу с ней повидаться. В смысле, раз уж она живет с этой… Надо по крайней мере представление иметь…

— Джо, правда, я бы и сама тебе предложила ехать. Честное слово. Я давно не была в церкви — только перед комой, — и, пожалуй, даже лучше, если это будет… более личным. Езжай и не волнуйся. Я все понимаю и целиком тебя поддерживаю.

— Спасибо, Рози. Входи через парадную дверь на Пятьдесят первой, около Мэдисон. Там будет кто-нибудь со списком, достаточно назвать фамилию. А завтра когда встречаемся?

— К одиннадцати.

— Ну, пока. Еще раз спасибо.

Она осталась довольной вдвойне — потому что Джо повидается с семьей и потому что ей действительно хотелось пойти в одиночку. Разумеется, под личиной Гарбо.

До вторника она и не собиралась в церковь, а потом вдруг решила, где проведет канун Рождества. В соборе яблоку будет негде упасть, хотя в Рождество предусмотрены дополнительные службы, и ей не хотелось носить в церкви солнцезащитные очки, поэтому Розмари спросила Джо, не может ли он обеспечить сидячие места. Его она пригласила для приличия — чувствовала, что откажется. Набожности я нем не больше, чем в ней. Ведь оба развелись.

И потом, она все равно решила его бросить.

Бедный Джо. Оба они бедные, несчастные. Он прекрасно все понял и нашел еще меньше причин откладывать неизбежное — ведь каждый раз, когда они собирались провести ночь или уик-энд вместе, обязательно что-нибудь случалось и рушился план. Сначала вырубился свет в Дублине, затем загорелась гостиница в пригороде Белфаста, потом у Джо было защемление позвоночного нерва, и наконец, этот снегопад.

Казалось, где-то во вселенной некий злобный дух поставил себе единственной целью не допустить, чтобы они вместе легли в постель накануне Нового года.

Розмари позвонила братьям и сестрам, отослала последние рождественские подарки. Ее подарки для основного состава «БД» (вероятно, это Ковен Энди, но не пойман — не вор) подождут до завтра. А может, никогда не отправятся по назначению. Будущее покажет.

Шарф для Джуди так и лежал в фирменной упаковке «Гермеса» — Розмари не знала, что с ним делать. Может, взять себе? Шарф с индийским узором? Ха!

Она съела вторую половину сандвича с пастрами, сидя у окна, размышляя о том, как бы ей во всем разобраться, выстраивая мысли так, чтобы не тратить Его время попусту, допуская, что… Похоже, Ему предстоит сегодня хлопотная ночь.

Наверное, скелет Хатча переворачивается в «кафе для червей», как он выражался. Джуди-Элис тоже наверняка недовольна, хотя ей придется признать, что это своего рода «смещение к центру».

Когда у тебя на руках несомненное доказательство, добытое нелегким путем, — доказательство того, что Сатана существует, — твоя вера в Бога волей-неволей крепнет. Возможно, Он больше в тебя не верит, возможно, даже нервничает, если ты ступаешь на Его порог или смеешь просить Его божественного внимания, так что лучше тебе соблюдать почтительную дистанцию…

Но бывают обстоятельства, когда необходимо любой ценой расставить все по местам.

В семь, ну вылитая Гарбо, она вышла из башни. Швейцар сказал, что кругом полно такси, но Розмари родилась в Небраске, ночь выдалась погожая, и времени было достаточно. Поэтому она решила идти пешком.

Тем же маршрутом она шла с Энди днем — только теперь тротуары были чисты, там и сям высились снежные горы с отдельными проблесками погребенного хрома.