— И даже получил капли его священной крови. — серьезно закончила блаженная. — Вы стали братьями. — она кивнула каким-то свои мыслям. — Сын Солнца вошел в род Ягуара и это хорошо. Это позволит Шкик любить его также, как Шкик любит Ульпака.

— Хватит болтать. — рассердился тольтек. — Ульпак голоден. — он подхватил сестру и, несмотря на ее сопротивление, усадил впереди себя на лошадь.

Ягуар пустил Бэса почти шагом и вскоре за новой грядой камней открылась небольшая пещерка, вход в которую густо зарос колючими кустами.

— Как тут можно жить? — Ульпак не требовал от сестры ответа, просто не понимал и злился. — Тут нельзя пролезть.

Острые колючки во многих местах оцарапали его загорелую кожу, на ней выступили темные капельки крови.

— Ульпак слишком большой и неуклюжий. — хрупкая девушка легко проскользнула внутрь.

Тесное обиталище Шкик не имело даже крыши. Дожди в этих местах были редкостью, поэтому полоумная царевна ничуть не страдала от того, что небо над ее головой затенялось лишь кривыми ветками терновника.

В углу лежала куча сухой свалявшейся травы, покрытая шкурой ламы — такой грязной, что невозможно было сказать, какого цвета было животное — белого или серого. Крошки еды были специально разбросаны на земле для птиц, и сизые скальные голуби по хозяйски расхаживали всюду, ни на секунду не переставая гулить. Ульпак знал, как трепетно его сестра относится к тварям небесным, но все же не мог не поморщиться.

— Как тут можно жить? — повторил он.

Девушка пожала плечами.

— Царственный братец предлагает бедной Шкик что-то получше? Может, получив солнечную кровь, Ульпак узнал, наконец, как стать владыкой?

— Не сейчас. — ягуар уселся в углу и пододвинул к себе горшок сухих кукурузных зерен. — Ульпак проголодался. Вода есть?

— Есть улитки. — отозвалась сестра. — Их здесь много. Шкик разведет огонь и пожарит на углях.

Воин не стал спорить, нежное теплое мясо вдохновляло его больше, чем жесткая, как камень, прошлогодняя кукуруза, от которой в желудке чувствовались тяжесть и резь.

Когда он наелся и вытянулся на земле, блаженно закинув руки за голову, Шкик подобралась совсем близко и, склонив голову на бок, заглянула ему в лицо.

— Ульпак что-то хочет рассказать?

Ягуар кивнул.

— Но ему лень говорить?

Тольтек лишь замурлыкал от удовольствия. Шкик всегда понимала его.

Грязные худые ладони царевны легли брату на лоб.

— Закрой глаза, — попросила она, — и вспоминай все, что было.

Ульпак поморщился, далеко не обо всем, что с ним происходило в последние месяцы, он хотел поведать сестре. Но его сознание уже гасло, словно купаясь в мягких волнах нежности, исходивших от Шкик. «Малышка все сделает правильно», — это была последняя мысль, которая пришла ягуару в голову, прежде чем он погрузился в блаженную полудрему.

Шкик была очень осторожна, она старалась не вглядываться в те обрывки картин, которые, всплывая в сонной памяти брата, причиняли ему боль. Но через час, сидя в углу напротив глубоко спавшего Ульпака, одержимая царевна знала о нем достаточно, чтоб то грустно покачивать головой и вздыхать, то улыбаться. Она и раньше понимала, насколько другим человеком становится ее брат, когда покидает свою бедную Шкик в этих горах и возвращается в мир, где люди так поразительно жестоки друг с другом. Сейчас по ее губам бродила горделивая, не свойственная замарашке улыбка. На земляном полу лежал величайший из вождей рода Ягуаров — кровный брат Сына Солнца, тот, кому суждено объединить под своей властью все тольтекские роды и принять из рук божественного побратима новые, более светлые законы, по которым люди станут жить века и тысячелетия…

Девушка шевельнулась, и от легкого шороха ее босых ног Ульпак мгновенно проснулся. Он не мог расслабиться даже здесь, где ему, казалось, ничто не угрожало.

— Шкик видела? — спросил ягуар, испытующе глядя на сестру, но сам первый не выдержал и опустил глаза.

Царевна кивнула.

— Все?

Снова кивок.

Ягуар замолчал, не зная, как восприняла сестра те страшные картины битв, грабежей и насилий, которые теснились в его голове.

— А его? Видела его?

— Трудно было смотреть глазами Ульпака. — тихо сказала она. — Шкик женщина, а Ульпак мужчина. — сестра помедлила. — Сначала Шкик чуть не задохнулась от ненависти. До сих пот болит голова. — царевна прижала пальцы к вискам. Ненависть мешала Ульпаку видеть Сына Солнца таким, каким его создали бессмертные боги. А потом Ульпак не верил… Ни одному слову. Хотя Сын Солнца и пощадил его. Ульпаку все время казалось, что его обманывают и держат для какой-то цели. Из-за этого Шкик не могла избавиться от чувства угрозы.

— Но потом-то Шкик должна была понять, что Ульпак смотрит на него иначе! — разозлился воин. — Довольно уже и того, что белый атлан получил посвящение рода Ягуаров.

— Ульпак глуп. — сухо отрезала девушка. — Что ему наша кровь? Сколько Сын Солнца будет Ягуаром? Минуту в вечности. Новый шаг к великому и тайному, о чем людям даже не стоит задумываться. — она замерла, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. — А вот Ульпак действительно получил много. Так много, что жизнь — наименьший дар из тех, которые сделал Сын Солнца. Ульпак станет царем. — сестра выдержала торжественную паузу. — И Шкик теперь знает, как ему помочь.

— Как? — ягуар напрягся.

— Хрустальный череп. — тихо сказала блаженная. Все думают, что он навсегда утрачен. Даже легенды о нем забыли так давно, что ни Тулума, ни Ар Мор, ни Атлан еще не было на земле. Но в Туудуме помнят… Поэтому знает и Шкик. Сюда иногда долетают обрывки мыслей и снов тех, кого называют «духами Туудума». Шкик не может выразить, кто они. Но от них исходят образы…

Она снова закрыла глаза и откинулась к стене. Ульпак присел рядом и подложил под спину сестре свернутую шкуру ламы. Девушка благодарно кивнула.

— Образы очень смутные и порождены они не людьми, но среди них я видела хрустальный череп. В нем заключена сила. Поэтому древние и поместили такой предмет на «своей земле». Шкик раньше не знала, где. Теперь знает — это Дом Змей. Ульпак должен его оттуда взять.

Ягуар свистнул.

— Ульпак, конечно, видел, как идет, наступая на гадов, но сон есть сон. — он махнул рукой в воздухе. — Наяву пусть Шкик режет брата, но Ульпак туда не пойдет.

— Пойдет. — спокойно возразила девушка. — Пойдет, если поймет, что при помощи этой штуки Шкик сможет помочь ему повязать голову царской повязкой.

— Да, но Шкик даже не знает, что там за сила! — возразил тольтек. — Раз о ней помнят в Туудуме. — Ведь Шкик не знает, как ее вызвать и как ею управлять!

Сестра кивнула.

— Не знает, но узнает, как только череп окажется здесь, и можно будет заглянуть в его глубину. — Ульпак забывает, кто такая Шкик. — она вскинула голову. — И кто он сам.

Ее брат сидел, скрестив ноги и горестно опустив голову.

— Ульпак не может. — тихо простонал он, — Ульпак не знает, что с ним. Ему то хочется разорвать дядю на куски и скормить собакам, то становится страшно.

— Ульпака слишком долго держали на привязи, — сказала девушка, — как обезьяну в саду. Если б его, как Шкик, выгнали в горы умирать…

— Не правда! — взорвался ягуар. — Ульпак уже десять лет не откладывает походного копья. Ульпака никто не может держать, как обезьяну! Ульпак… — он задохнулся от негодования.

Девушка скользнула к нему и обвила его шею руками.

— Не надо. — тихо сказала она брату в самое ухо. — Шкик знает, что Ульпак доблестный воин. Завтра он пойдет туда, куда указали боги. А сейчас пусть не думает об этом.

«Шкик права», — усмехнулся ягуар и крепко прижал хрупкое тело сестры к себе.

Утро в горах, легкое, как облачко на вершине, растаяло серым туманом, оставив на камнях жалкого обиталища Шкик крупные капли росы. Ульпак проснулся от холода. Его зубы выбивали крупную дробь. Царевна спала, свернувшись в клубок и спрятав ноги под шкуру. Ягуар накрыл ее плечи тяжелой рукой, и она съежилась под его защитой, как маленький птенец кецаля с мокрым от росы оперением.