— Если я когда-нибудь до нее доберусь…

— Не доберетесь, потому что она уехала в Канаду! Вы видите, я все знаю о вас… Теперь вопрос: готовы ли вы работать на меня?

— Что мне придется делать?

— Разные дела. Между прочим, умеете ли вы управлять автомобилем?

— Еще не было автомобиля, на котором я не мог бы… — начал было Хель.

— Это может пригодиться. А теперь слушайте: за те пять тысяч, которые вам обещаны, вы обязуетесь сделать нечто, грозящее в случае неудачи пожизненной каторгой. В случае же успеха — разговор у нас пойдет уже не о пяти, а о пятидесяти тысячах, в дополнение к которым вам гарантируется доставка в любую страну, где вы будете в безопасности.

Хмель мгновенно выветрился из головы капитана.

— Пятьдесят тысяч? — запинаясь, проговорил он. — Вы шутите?

— Нисколько! Так вы согласны?

— Еще бы, черт возьми!..

— Вы покинете дом, в котором живете, купите новую одежду, чтобы иметь приличный вид, и поедете в Дартмур. Там вы поселитесь в отеле и дадите понять хозяину, что намерены приобрести небольшую ферму. Кроме того, вы немедленно купите подержанный автомобиль.

— А что мне с ним делать?

— Изучите все дороги в окрестностях Дартмура, особенно в сторону Бафа. Когда придет время и вы нам понадобитесь, мы дадим знать. Еще два слова… Вы, наверное, слышали о существовании общества «Сыны Рагузы»…

— Да, я знаю о нем. Там много моряков. Они разыгрывают какую-то лотерею… — стал вспоминать Хель, но Смит перебил его.

— Вступите в него под своим или чужим именем. Вы найдете, конечно, людей, которые согласятся поддержать вашу кандидатуру…

— Но какой во всем этом смысл? — спросил Хель, заглядывая в лицо собеседнику.

— Смысл в том, чтобы не задавать мне лишних вопросов. Ясно?..

Бенсон еще раз обвел взглядом стол, на котором все было приготовлено к чаю, и остался доволен своим искусством.

В это мгновение в комнату вошел Клайв Лоубридж.

— Отлично, Бенсон, — сказал он, поглядывая на часы. — Мисс Карен приедет сразу же по окончании дневного спектакля. Вы заказали автомобиль?

— Так точно, милорд. Осмелюсь доложить — я все разузнал относительно этого молодого Хольбрука. Он американец, родом из Огайо, и несколько лет состоял репортером в «Лондонском Герольде». Теперь он служит в рекламной конторе Паутера…

— Спасибо, Бенсон. Привыкаете к новой службе?

— Так точно, милорд.

— Она, думается, несколько приятнее, чем работа в клубе?

— Много приятнее, но…

— Но не так прибыльна, как вы думали? Что делать! Дядя оставил мне гораздо меньше, чем я ожидал.

— Это не удивляет меня, милорд. Покойного лорда Лоубриджа я частенько видел в нашем клубе. Он прямо сорил деньгами. За одну ночь он проиграл двадцать тысяч фунтов! Это был очень приятный джентльмен…

— А вы знали и моего кузена?

— Так точно, милорд. Мне не хотелось бы наводить вас на тревожные размышления, но в вашей семье творится что-то неладное. Достопочтенный Джон скончался от разрыва сердца, а ведь раньше никто не заикался о его болезни. Так же умер и ваш дядюшка, которого все считали необычайно крепким и долговечным человеком. И это несмотря на то, что оба находились под наблюдением такого опытного врача, как доктор Лэффин…

— Лэффина вы тоже встречали?

— Да. Он был членом нашего клуба.

В это время в передней раздался звонок, и Бенсон вышел. В комнату вбежала Бетти.

— Почему вы так серьезны, Клайв? Уж не случилось ли чего?

— Нет. Я беседовал с Бенсоном…

— С Бенсоном, вашим лакеем?

— Да, он знал моего дядю и кузена, знал их по клубу, в котором дядя просадил все свое состояние. Возможно, что и доктор оставил там немало денег…

Бетти села за стол.

— Доктор Лэффин всегда был очень беден, — сказала она, — хотя у него есть очень дорогие вещи. Однажды я вошла в комнату, не постучавшись, и увидела у него в руках чудесный золотой обруч с крупными бриллиантами. Он очень рассердился на меня и объяснил, что это всего лишь копия диадемы Изиды, не имеющая никакой цены. Но я уверена, что он солгал, и что бриллианты были настоящими…

Клайв закусил губу.

— Когда вы видели эту вещь?

— Примерно с год назад, сейчас же после одного очень странного происшествия в Дартмуре. Вы помните мой рассказ о двух монахах?

Клайв молча кивнул и задумчиво посмотрел на девушку.

— Этот человек навсегда останется для меня загадкой, — сказал он. — Но я не могу не чувствовать к нему некоторой признательности. Он не взял ни пенса за свои труды по опеке надо мной…

Когда через два часа Бетти подъезжала к зданию театра, оно было почти затемнено. Ван-Кампе, антрепренер, был склонен к экономии. Впрочем, на сей раз он имел для этого все основания. Заглянув через щелку в зрительный зал, Бетти обнаружила там всего человек семь, да и те, по-видимому, принадлежали к числу бесплатных. К девушке подошел помощник режиссера.

— Нечего сказать, аншлаг! — проговорил он.

— Да, не слишком утешительное зрелище.

— Этого следовало ожидать! Тоже мне музыкальная комедия, в которой нет ни намека на музыку, ни одной остроумной реплики! Видели вы объявление у кассы?

Бетти кивнула.

«Девушка из Фецца» шла две недели. А до этого семь недель были репетиции, и в итоге дирекция объявила, что через две недели все получат расчет, так как пьеса снимается с репертуара.

— Это касается и меня, мистер Тиллет? — спросила Бетти.

— Боюсь, что так, — ответил тот. — Директор крепко ругался, читая сегодняшние рецензии, в которых есть несколько нелестных замечаний и о вас. К тому же, вы знаете, что Ла Флоретт вас, мягко сказать, не любит…

Бетти хорошо знала это. Ла Флоретт, французская танцовщица, все время сидела рядом с Ван-Кампе на репетициях и неустанно трещала о том, насколько лучше все это делается во Франции. А Ван-Кампе был ее рабом…

В это мгновение открылась боковая дверь, и вошла осыпанная бриллиантами француженка.

— А, Карен! Я как раз хотела с вами поговорить. Вы отвратительная актриса, и голос ваш прямо ужасен, но у вас есть нечто, что вызывает мое восхищение. Это ваши волосы. Я обещала Шарлю, что узнаю ваш секрет. Вы надеюсь, не откажете?..

— Но здесь нет никакого секрета. Мои волосы сделала такими природа.

Ла Флоретт пожала плечами и высокомерно отрезала:

— Несомненная ложь! Так, кажется, говорится на вашем примитивном языке?

Бетти рассердилась.

— Как раз все то, что вы говорите, сплошная ложь! На самом деле вы уроженка Лондона. Кстати, я недурно владею французским и утверждаю, что вы говорите по-французски не лучше, чем я по-китайски.

— Вот как, вот как!

Ла Флоретт задыхалась от бешенства.

— Я покажу вам, как оскорблять актрис моего уровня! Вы — ничтожная хористка. Вы будете выброшены из театра сию же минуту!

Тут появился Ван-Кампе, кругленький, очень беспокойный человечек, который еще на ходу поцеловал руку Ла Флоретт.

— Гоните вон эту Карен! — прошипел он помощнику режиссера. — Выдать ей жалованье и вышвырнуть на улицу!..

Бетти прошла в свою уборную разгоряченная, но довольная. Она давно уже собиралась сказать Ла Флоретт то, что думала о ней. Отдышавшись, она решила немедленно обратиться к Феллю, молодому режиссеру, который обещал ей роль в своей новой постановке. Мысль эта ей очень понравилась, и она улыбнулась…

В это мгновение в дверь постучала камеристка.

— Доктор Лэффин, мисс.

Бетти тяжело вздохнула. С этим визитером не так легко было разделаться…