— Именно это я и желаю. Желаю спасти Василису от выбывания из шоу!

— Увы, не в этом случае! Василисы Андреевой вообще не должно было оказаться на этой передаче. Она проникла в ряды участниц обманом и…

— Советую пересмотреть условия! — наглым тоном оборвал ведущего Крестовский, отобрав у него микрофон.

— Увы, это невозможно. Решение создателей шоу окончательное… — пропищал ведущий.

— Значит, окончательное? Жаль!

— Да. Мне тоже жаль, мое сердце разбито. Кирилл, она тоже разбила вам сердце?

— Мы уходим.

Кирилл швырнул микрофон в сторону съемочной группы, резко обхватил меня за плечи и повел в сторону выхода из съемочного павильона. Я позволила ему себя увести и была благодарна, хоть и не могла ничего сказать. Абсолютно!

— Клоуны. Шоу-мены чертовы! — костерил телевизионщиков Крестовский.

За нами послышался топот и звук голосов.

— Крестовский, постойте! Мы не поняли смысл ваших заключительных слов. Постойте!

— Ах, смысл?! — взревел Крестовский и развернулся, на ходу задирая рукава пиджака.

Он выглядел так, словно хотел навалять всем. Разорвать голыми руками. И что самое пугающее, я верила, что он это сделает. Мне стало страшно. Даже шок от случившегося отошел на второй план. Может быть, Крестовский и не врал насчет своего прошло в рядах вдв! Тогда окружающим точно грозят увечья и травмы.

— Сейчас я покажу тебе смысл, клоун в лосинах! — рыкнул в сторону ведущего воинственно настроенный миллиардер.

— Крестовский, не стоит лезть из-за меня в драку!

— Поверь, стоит!

— Я хочу уйти. Это лишнее! Я знала, что рано или поздно это всплывет. Крестовский, я хочу уйти! — повисла на локте. — Пожалуйста.

Крестовский едва заметно метнул на меня взгляд — абсолютно бессмысленный.

— Кирилл, пожалуйста. Я просто хочу уйти. Мне ничего из этого не надо… Пожалуйста.

Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем в потемневших глазах Крестовского появилась трезвость.

— Уходим.

Крестовский вывел меня из съемочного павильона, из здания, направился на парковку. Кто-то настойчиво следовал по пятам.

— Садись! — распахнул дверь.

Я хотела уехать как можно скорее! Но в последний миг вдруг подумала:

Не его ли это рук дело?! Самого Крестовского! Кто знал о том, что Буся мне не родная дочь, а племянница? Я Кириллу этот секрет открыла, а он мог использовать эту ситуацию, чтобы отыграться за многочисленные отказы… За ту самую тарелку борща. Если это месть, то очень жестокая!

Мысли просто разбегались в разные стороны. Если Кирилл сам это подстроил, то зачем сейчас изображал сочувствие? К чему весь этот цирк на съемках? Он их покинул и утащил меня… Неужели не боится неустоек?!

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ Хотя… С его состоянием он может себе позволить купить хоть целую передачу, если захочет. Правила? Плевал он на них! Всегда делал, что хотел, его поведение тому прямое подтверждение. Голова загудела от сомнений.

— Садись, Василиса. Я отвезу тебя, куда скажешь!

Теплая ладонь Крестовского легла на талию приятным гнетом и сползла немного ниже, на бедро. Прикосновение было приятным, вызвало мурашки и трепет глубоко в груди. Но в последний миг эти чувства сменились другими. Благодарность за поддержку в сложный момент уступила место подозрениям.

Поведение Крестовского могло быть игрой! Сам подстроил мое фиаско, сам ринулся поддерживать меня, надеясь на то, что я сдамся?! Столкнуть в яму и протянуть руку, чтобы помочь выбраться?! Возможно… Возможно, все его действия — это сложные многоходовки.

Паулина говорила, что Крестовский не считается ни с чем, чтобы получить желаемое. Затраты не столь важны, как результат. Я могла задеть его за живое. Черт побери, уверена, что так и есть: ведь красавчик не привык к отказам! Эти мысли пронеслись в моей голове, словно торнадо — опустошающий, уничтожающий все на своем пути!

Я оказалась заперта в ловушке сомнений и понимала, что не смогу довериться миллиардеру сейчас.

— Василиса? — нахмурился Крестовский и посмотрел куда-то мне за спину, выругался себе под нос. — Уезжаем? Или хочешь вернуться на съемки? Решайся быстрее, нас почти догнали!

Решайся? Сказать было легко! Нужно бежать куда глаза глядят, но сумочка и все мои вещи были там, в здании… Ни такси заказать, ни позвонить! Импульсивность не доведет до добра…

— Василиса…

Крестовский терял терпение. Черт с тобой, внезапно подумала я. Я буду держаться настороже и если Крестовский благородно распахнет объятия, предложив поплакаться у него на плече, скромно отвергну.

Осторожненько, аккуратненько… Не вызывая излишней активности с его стороны. Он же такой, гад: не пустишь в дверь, он в окно начнет лезть! Я молча кивнула и залезла на заднее сиденье.

— Вот и хорошо, сейчас уедем! Не переживай, Василиса, это мелочи… — подбадривал меня Кирилл. — Я буду рядом! — пообещал и посмотрел на меня пылко!

Ага, вот она… Коронная фраза и тот самый взгляд — очень говорящий, мужской, с жаждой! Неужели это реально все подстроил Кирилл?! Мне стало так тоскливо, что захотелось плакать! Внезапно по стеклу кто-то ударил ладонью. Я вздрогнула и незаметно стерла слезы. Оказывается, нас догнал запыхавшийся ведущий и оператор с небольшой камерой на плече. Хлеба и зрелищ… Всем хотелось зрелищ!

— Что вы можете сказать о случившемся?! Василиса! — забарабанил по стеклу.

Настырный мужчина дернул дверь автомобиля, желая поговорить со мной. Кирилл пихнул ведущего плечом, захлопнул дверь, сказав напоследок:

— Шоу окончено.

Машина сорвалась с места.

— Василиса, ты только не молчи. Скажи что-нибудь? — попросил Крестовский. — Поговори со мной!

Поговорить? Что ему сказать? Его поведение говорило само за себя. Такие, как Крестовский, и маму родную продадут, чтобы получить очередную игрушку в свою коллекцию…

Кирилл Крестовский

Василиса молчала. Я рулил. Куда ехал, еще не знал. В никуда, наверное. Просто ехал вперед и как можно дальше от места съемок. Молчание Василисы было красноречивее слов. Есть женщины, которые истерят и воют в такие моменты, но Вася плакала молча и кусала губы.

Я знал, что она винила себя, и знал, что обязан не дать ей погрузиться в это состояние самопожирания. Как-никак, это я надавил, настоял, чтобы она осталась… Всей подноготной не узнал с первого же момента лишь по собственной невнимательности. Паулина же прислала мне письмо о Василисе. Я сам не стал смотреть сначала, а потом, на свидании, поддался уговорам Василисы: мол, нормальные люди узнают друг о друге из разговоров. Она сама мне рассказала и засомневалась, а я отмахнулся: плевать!

И что теперь… Черт, ну почему же она молчала, а?!

— Как ты?

Самый глупый вопрос. Но нужно с чего-то начать.

— Василиса, не молчи.

— Извините, я сейчас не хочу говорить. Просто хочу домой. Отвезете?

— Конечно.

— Хочу снять все это! Смыть тонну лака со своей головы и микрофон этот дурацкий в бок впивается!

Василиса начала стаскивать с остервенением аппаратуру, прикрепленную сзади на платье, содрала микрофон с проводками, спустила вниз стекло и выбросила.

— Все! — заявила она. — Оооо, это закончилось!

— Ты плачешь или смеешься?! — осторожно спросил я.

— Не знаю. Я рада, что все закончилось. Но до последнего момента в глубине души надеялась, что это не всплывет. Увы…

— Я прослежу, чтобы там лишнее не наболтали, — пообещал я.

— Проследите?

Василиса странно на меня посмотрела, прикусила губу, отвернулась. Меня насторожил ее взгляд. Эй, она мне не верила, что ли?! Но не успел я разогнаться как следует по этой дорожке мыслей, как Василиса подала голос.

— Проследите, если вам так сильно этого хочется.

— Хочется.

Ответил искренне! Не хотел я, чтобы Василисе перемывали кости и полоскали грязное белье! Знаю я этих стервятников: налетят и разберут все, что можно, выставят в самом дурном свете! Перехватить немедленно!