— Я не о том, дорогая.

— Лазарус, я не сомневаюсь, в прошлом вам уже приходилось жениться на своих потомках — или у вас есть какие-то возражения именно против меня? Скажите, тогда, быть может, удастся кое-что поправить. Должна сказать, что, если вы решитесь уехать, соглашение будет недействительно, — проговорила Гамадриада. — Можно ограничиться и рождением потомства, хотя я была бы горда и рада, если бы вы разрешили мне жить с вами.

— Почему, Гамадриада?

Она помолчала.

— Не знаю, как сказать, сэр. Я полагала, что могла бы сказать: потому что люблю вас — но, как выяснилось, я не понимаю смысла этого слова. И чтобы описать свои чувства, я не могу подыскать нужных слов ни в одном языке, поэтому можно обойтись и без них.

— И я люблю тебя, дорогая, — ласково произнес Лазарус.

Лицо Гамадриады просветлело.

— И именно по этой причине я должен тебе отказать. — Лазарус огляделся. — Я люблю вас всех… Иштар, Галахада, даже твоего противного ворчливого папашу, сидящего здесь с озабоченной физиономией. А теперь улыбнись, дорогая, — я не сомневаюсь, что сотни молодых бычков рвутся осчастливить тебя. Улыбнись и ты, Иштар… а тебе, Айра, не надо — кожа потрескается. Иштар, кто сменит вас с Галахадом? Нет, мне не важно, кто у тебя там записан. Могу я остаток дня провести в одиночестве?

Иштар заколебалась.

— Дедушка, можно оставить хоть наблюдателей на посту?

— Ты все равно сделаешь это. Но пусть они сидят у своих циферблатов и датчиков. А я чтобы никого не слышал и не видел. Минерва и так доложит, если я буду себя плохо вести, не сомневайся.

— Сэр, за вами не будут наблюдать и подслушивать, — Иштар встала. — Пойдем, Галахад. Гамадриада?

— Секундочку, Иш. Лазарус, я вас не обидела?

— Что? Ни в коем случае, моя дорогая.

— А я подумала, что вы на меня рассердились за такое предложение.

— Ерунда. Гама, душа моя, таким предложением никого не оскорбишь. Лучшего комплимента нет. Но оно смутило меня. А теперь улыбнись и пожелай мне спокойной ночи. Никаких обид нет. Айра, задержись ненадолго, если можешь.

Трое, притихшие, как дети, направились в дом Лазаруса к эскалатору.

— Выпьешь, Айра? — спросил Лазарус.

— Только вместе с вами.

— Тогда обойдемся. Айра, это ты подучил ее?

— Что?

— Ты знаешь, о ком я. О Гамадриаде. Сперва Иштар, потом Гамадриада. Ты заправлял всем этим делом за моей спиной после того, как извлек меня из ночлежки, где я умирал — мирно и как подобает человеку. Ты опять пытаешься заставить меня встрять в какой-то твой план, заставляя этих дурочек крутить задами у меня под носом? Не выйдет, дружок.

Исполняющий обязанности невозмутимо возразил:

— Я могу отрицать это, и вы в сотый раз обзовете меня лжецом. Давайте спросим у Минервы.

— Сомневаюсь, что Минерва может оказаться здесь полезной. Минерва!

— Да, Лазарус?

— Айра подстроил это? С обеими девицами?

— Не могу знать, Лазарус.

— Ты уклоняешься от ответа, дорогуша.

— Лазарус, я не могу лгать вам.

— Ну… положим, можешь, если Айра прикажет, но не будем уточнять. Оставь нас ненадолго — веди только запись.

— Да, Лазарус.

— Айра, я хотел бы услышать от тебя «да». Потому что другое объяснение совсем мне не нравится. Я не красавец, и манеры мои совершенно не привлекательны для женщин… Итак, что остается? То, что я самый старый из всех мужчин. Женщины продаются за странные вещи, и не всегда за деньги. Айра, я не желаю быть производителем для этих красивых зверюшек, которым я нужен только ради престижа — чтобы завести ребенка от, кавычки открываются, старейшего, кавычки закрываются. — Он возмущенно взглянул на Айру. — Понял?

— Лазарус, вы несправедливы к ним обеим. И неожиданно тупы.

— Как это?

— Я следил за ними. По-моему, обе вас любят, и не затевайте игры в словеса — я не Галахад.

— Но… это жульничество.

— Не буду спорить, по этой части вы самый выдающийся специалист в Галактике. Женщины не всегда продаются, им случается и влюбляться… и по самым странным причинам. Если здесь вообще уместно это слово. Да, вы эгоистичны, ворчливы, некрасивы, грубы…

— Я знаю!

— …с моей точки зрения. Но женщине не важно, как выглядит мужчина, а вы с ними обходитесь на удивление мягко. Я заметил. Вы сказали, что ваши маленькие шлюшки на Марсе любили своего слепца.

— Не такие уж они были маленькие. Большая Энн была и выше, и тяжелее меня.

— Не пытайтесь увильнуть. А почему они его любили? Не надо отвечать. Почему женщина любит мужчину или наоборот, можно понять лишь с точки зрения выживания рода, а ответ все равно будет неудовлетворительным. Но… Лазарус, когда вы закончите реювенализацию, а я покончу с пари Шехерезады, кто бы его ни выиграл… вы опять собираетесь улететь?

Прежде чем ответить, Лазарус подумал.

— Наверное, да. Айра, а этот коттедж и сад с ручьем, которые ты мне одолжил, действительно очень милы. Когда мне случалось спускаться в город, я с радостью торопился домой. Но это лишь место для отдыха. Я не могу здесь остаться. Закричат дикие гуси, и я улечу. — Лазарус опечалился. — Но я не знаю куда. Мне не хочется повторять то, чем уже занимался. Быть может, Минерва что-то подскажет, когда настанет время трогаться в путь.

Айра встал.

— Лазарус, если бы вы не проявляли своей глупой подозрительности, можно было бы облагодетельствовать обеих женщин и оставить каждой на память по младенцу. Вам это не стоило бы особых усилий.

— Никаких детей. Я их не бросаю. Беременных женщин тоже.

— Простите. Я усыновлю еще в чреве любого младенца, которого вы зачнете. Пусть Минерва внесет этот пункт, а?

— Я сам могу прокормить собственных детей! Всегда мог.

— Минерва, введи и зафиксируй.

— Выполнено, Айра.

— Спасибо, лучшая из занудок. Завтра в то же время, Лазарус?

— Наверное, да. Да. Попроси Гамадриаду прийти ко мне. Скажи, что я просил. Я не хочу обижать девочку.

— Конечно, дедуся.

Спустившись на уровень личных апартаментов мистера Везерела, Гамадриада и Галахад подождали, пока Иштар отдаст распоряжения техникам-реювенализаторам, остававшимся на дежурстве. А потом все трое спустились вниз и, не выходя из дворца, направились к апартаментам, отведенным Айрой для Иштар. Помещение было просторней и удобней ее квартиры в реювенализационной клинике и куда роскошнее особняка на крыше — за исключением того, что при нем не было сада. Оно предназначалось для приема кого-нибудь из попечителей или вообще весьма важных особ… впрочем, здешняя роскошь особого значения не имела, поскольку Иштар с Галахадом почти все время проводили с Лазарусом, ели вместе с ним и лишь ночевали внизу.

Минерва выделила для Иштар с ее наблюдателями еще с дюжину помещений поменьше, одно из них предназначалось Галахаду, который в нем не нуждался. А потому Иштар распорядилась, чтобы Минерва отдала его Гамадриаде, неофициально влившейся в группу, обслуживающую старейшего. Не извещая об этом отца, Гамадриада иногда ночевала там, чтобы не ездить домой за город. Исполняющему обязанности не нравилось, когда члены его семьи пользовались помещениями дворца в личных целях без всякой на то необходимости. Иногда Гамадриада оставалась с Иштар и Галахадом.

На этот раз все трое направились в апартаменты Иштар: следовало кое-что обсудить. Когда они пришли, Иштар позвала:

— Минерва!

— Слушаю, Иштар!

— Как там?

— Лазарус и Айра беседуют. Частный разговор.

— Не забывай про меня, дорогая.

— Конечно, дорогая.

Иштар обернулась к гостям.

— Кто-нибудь хочет выпить или чего-нибудь еще? Обедать рано. Или уже пора? Гама?

— Лично я в ванну, — сказал Галахад, — потом выпить. Я как раз хотел окунуться — жарко, да и пропотел, когда Лазарус выставил нас.

— И душок от тебя, — согласилась Иштар. — Я еще в машине обратила внимание.

— Тебе, толстопопая, ванна тоже не повредит — ты трудилась не меньше меня.