Шеф вдруг понял, что был несколько бестактен. Все же убитый человек это не пакет с мусором. Но подчиненные вежливо не заметили этой оговорки. Между тем, подполковник поспешил, сглаживая неловкость, продолжить:

– Наши усилия сосредоточились на том, чтобы выяснить личность убитого и его возможные связи с политизированными кругами. Личность мы выяснили. А потом оказалось, что убитый весьма тесно контактировал с радикальными русскими националистами. Так что мы сами уже хотели более активно включиться в работу в рамках этого дела.

И, как оказалось, были правы. Из Москвы пришло соответствующее указание. Ибо, как я уже упоминал, появились данные о том, что нарисованный убитым знак фигурирует как символ в некоторых международных организациях парамасонского толка. Возможно, я несколько неточно помянул здесь масонов. Но названные организации неформальные и довольно хорошо законспирированы. И нам было бы важно во время узнать, что намереваются делать эти господа в нашей стране. Это уже даже может быть по линии контрразведки.

В самом деле, – продолжал подполковник. – Человек, явно умирая, рисует собственной кровью этот символ. Такое поведение признак несомненного мужества или фанатизма. И такой не простой человек оказывается убитым. Явно здесь мы имеем дело с противостоянием неизвестных нам организаций, обладающих твердыми, убежденными и идейными сторонниками.

А как и против кого может эта твердость и фанатичная убежденность быть использована завтра? Вопрос с точки зрения безопасности государства не безразличный.

Так что фактически расследовать это дело надо нам. Хотя оно и не инициировалось нашими следственными подразделениями.

– Лучше поздно, чем никогда, – сказал самоубийца, кладя голову на рельсы и глядя вслед уходящему поезду, – пошутил Андриевский.

– Ты у нас известный остряк, Вадим, – заметил начальник. – Но должен тебе сказать, что коллега из милиции за аналогичное время выяснил по этому делу примерно столько же, сколько и ты. Но он, в отличие от тебя еще поймал по горячим следам трех убийц и вычислил опасного террориста.

Так что, я бы хотел от тебя кроме острот еще и результатов.

– С Бояринцевым результаты будут, – без тени амбиций или обиды с очевидным легкомыслием заметил Андриевский, ибо Валерий был в их отделе на хорошем счету.

А подполковник подумал, что подобное нескрываемое легкомыслие было невозможно представить в их ведомстве еще пятнадцать лет назад. Что уж говорить о более давних временах.

Ты бы еще опричников вспомнил, – одернул себя Бобров.

По окончании планерки Валерий взял все материалы дела и принялся внимательно их изучать. И сразу убедился, что данных негусто. Кроме личности погибшего, его весьма неопределенных связей с экстремистскими организациями, и некоторых сведений о том, что нарисованный им знак может являться символом опять же довольно неопределенной тайной организации, существенными были только два момента.

Во-первых, установлено время смерти и предположительное время ранения. И, во-вторых, было установлено, что жертва шла от комбината искусственных кож. Дальше следы терялись.

Данные о том, что Половцев возможно переходил реку, а тем более посыпал свои следы табаком, Мыльников к делу не приобщил.

Валерий сидел, задумчиво глядя на раскрытую папку с материалами. Казалось, его мысли были далеки от этого дела и вообще от забот службы.

– Ну, как, ознакомился с проблемой? – прервал его размышления вошедший Андриевский.

– Ознакомился, – без выражения ответил Валерий.

– Что, озадачили сразу после отпуска? Давно у нас такого не было. Может, помощи запросим?

– Просьбу о помощи надо обосновать. Знаешь, если ты не против, я поищу кое-что в режиме свободной охоты.

– А почему я должен быть против?

– Но ты же пока отвечаешь за это дело.

– Знаешь, Валера. Надоело мне все. Решил я увольняться. Раньше это было трудно, а сейчас, написал рапорт и катись на все четыре стороны. У меня знакомый в Москве в центральном аппарате. Так его даже уговаривать не стали и на беседы вызывать. Написал, а через две недели иди – подписывай обходной. Ей Богу, так только на стройке, наверное, можно. На приличном заводе и то процедура дольше.

– Интересно, интересно, – задумчиво протянул Бояринцев.

– Что интересно? – спросил Андриевский.

– Да так. Все.

Через пару дней Валерий зашел к Андриевскому.

– Пошли докладывать об успехах.

– Ты, что, уже во всем разобрался? Ну, ты гигант. А все же надо было меня хотя бы в курсе держать. А то я вообще оказываюсь ни при чем, хотя формально это дело курирую.

– А тебе не все равно? Ты же увольняешься.

– Не увольняюсь, а думаю увольняться. Это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

– Ладно, хватит трепаться. Пошли к шефу, одессит ты наш.

– Разрешите, товарищ подполковник, – спросил Бояринцев, входя в кабинет Боброва.

– А, Валера. Заходи. Вернее заходите, – поправился он, увидев Андриевского. – Вижу, хочешь доложить об успехах. Оцени, кстати, что я тебя не дергал все это время. Берег твои нервы и твой рабочий настрой.

– «Если хотите выбить из колеи результативного сотрудника и неделю платить ему жалование зазря– сделайте ему замечание за пятиминутное опоздание». Афоризмы фирмы Локхид.

– К чему это вы, Бояринцев, – Бобров переходил со своими сотрудниками то на «вы», то на «ты» в зависимости от настроения. Сейчас, после реплики Валерия он был немного озадачен.

– Извините, товарищ подполковник, так к слову пришлось.

– Чего-то вы, дорогие господа, с каждым годом становитесь все рассеяннее и рассеяннее. Прямо люди искусства, а не офицеры безопасности.

– Еще раз, извините.

– Да не за что извиняться, Валерий. Что ты право слово. Докладывай, я весь в нетерпении.

– Позвольте без предисловий.

– Разумеется, – коротко бросил Бобров.

– Половцева убил Ступаков. Пуля, извлеченная из тела Половцева, выпущена из пистолета Ступакова. Того самого, из которого он стрелял в омоновца при задержании.

– Интересно… – протянул Бобров. – Но не мало ли одной этой улики.

– Извините, Алексей Александрович, но улики предоставляются в суд. Но главный подозреваемый убит. Суда не будет. А для того, чтобы закрыть дело, этого достаточно. Тем более, что не мы его открывали, не нам и закрывать. Мы лишь участвуем в расследовании. И свою работу выполнили. Убийца установлен.

– Не совсем, но об этом потом. Скажи-ка лучше, как это ты догадался вот так сразу взять верный след. Агентура? И потом, почему это соседи прошли мимо такого варианта?

– Если позволите, начну со второго. Милиции было просто некогда. У них было два дня подряд стрельбы, погонь и задержаний. А потом мы сразу же фактически взяли это дело у них. Оно потеряло для них интерес. Кроме того, им было чем заняться, срочно оформляя свою масштабную версию к приезду министра.

– Но ты-то как догадался вот так, сразу проверить все, что связано с этой стрельбой и захватами трупов, – Бобров явно немного иронизировал над соседями.

– Да просто потому, что такая стрельба не ходит одна. Если уж начали стрелять, то это надолго.

– Не накличь! – суеверно воскликнул Бобров.

– Извините за возможно неудачную остроту, но, по-моему, всех, кого в этой связи можно было, уже перестреляли. Да, собственно, это не главное. Такая масштабная стрельба по всем азимутам не может не иметь неких общих причин. Совпадение по времени сразу нескольких независимых друг от друга, столь масштабных по нашим провинциальным меркам, конфликтов маловероятно. Вот я и попытался сразу проверить эту догадку. Прокачал всех участников тех побоищ, о которых так гладко отчитались соседи. И вообще все, что с этим связано. И обнаружил то, о чем только что доложил.

– И, что же, Ступаков злодействовал здесь в одиночку?

– Почему же в одиночку. Один из отравленных в доме у Николая Попова по кличке Кащей уголовников, некто Сергей Каныгин проходил действительную службу в спецназе под командованием капитана Ступакова.