Они застали месье Кау и месье Карре. После нескольких предварительных фраз Пуаро Мирель было позволено рассказать свою историю. Она рассказала ее в тех же выражениях, что и Найтону с Пуаро, но чуть более спокойно.

— Очень необычная история, мадемуазель, — тихо сказал месье Карре. Он откинулся на спинку стула, поправил пенсне и вопросительно посмотрел на Мирель. — Вы хотите, чтобы мы поверили, что месье Кеттеринг запланировал преступление заранее и сказал об этом вам?

— Да, да. Он сказал, что у нее прекрасное здоровье. Если она и умрет, то только благодаря несчастному случаю, который он устроит.

— Вы осознаете, мадемуазель, что можете быть обвинены в сообщничестве?

— Я? Да ни за что на свете, месье! Ни на секунду я не воспринимала его слова всерьез. Что вы! Я знаю мужчин, месье, они говорят много дикостей. Представляете, сколько совершалось бы преступлений, если бы они всегда делали то, что говорят, au pied de la lettre[47].

Месье Карре наморщил лоб.

— Значит, запишем, что вы восприняли угрозу месье Кеттеринга как ничего не значащие слова? Могу я поинтересоваться, мадемуазель, почему вы прервали свой ангажемент в Лондоне и поехали на Ривьеру?

Мирель смотрела на него бегающими черными глазами.

— Я хотела быть с человеком, которого люблю, — просто ответила она. Разве это не естественно?

Пуаро вставил вопрос.

— Это месье Кеттеринг хотел, чтобы вы поехали с ним в Ниццу?

Казалось, Мирель смутил этот вопрос. Она замялась, а когда заговорила, то совершенно иным тоном.

— Такие вещи я решаю сама, — заявила она.

Это был вовсе не ответ, что хорошо поняли все — присутствующие, но деликатно промолчали.

— Когда вы поняли, что месье Кеттеринг убил свою жену?

— Я уже говорила вам, что увидела, как месье Кеттеринг вышел из купе своей жены незадолго до того, как поезд прибыл в Лион. У него был такой свирепый взгляд! Боже! Но в тот момент я не поняла, почему он так ужасно смотрел. Я никогда не забуду этого.

Ее голос стал пронзительным, она театрально заломила руки.

— Да, да, — произнес месье Карре.

— Узнав, что мадам Кеттеринг была мертва до того, как поезд прибыл в Лион, я поняла все.

— Но вы не пошли в полицию, мадемуазель, — мягко заметил месье Карре.

Мирель величественно взглянула на него; было видно, что ей нравилась ее роль.

— Могла ли я предать своего возлюбленного? — спросила она. — О нет, не требуйте этого от женщины.

— Но сейчас…

— Сейчас — другое дело. Он сам предал меня! Разве могу я молча страдать?..

Месье Карре прервал ее.

— Конечно, конечно, — пробормотал он успокаивающим тоном. — Теперь, мадемуазель, прочитайте свои показания и распишитесь.

Мирель не стала тратить время на чтение.

— Да, да! Все правильно. — Она встала. — Я вам больше не нужна?

— Пока нет, мадемуазель.

— И вы арестуете Дерека?

— Немедленно, мадемуазель.

Мирель жестоко засмеялась.

— Он должен был подумать, прежде чем оскорблять меня, — воскликнула она.

— Один момент! — Пуаро кашлянул. — Меня интересует одна маленькая деталь.

— Какая?

— Почему вы решили, что мадам Кеттеринг была мертва до того, как поезд прибыл в Лион?

Мирель вытаращила глаза.

— Но она была мертва.

— Да?

— Да, конечно. Я…

Она резко замолчала. Внимательно посмотрев на нее, Пуаро заметил в ее глазах настороженность.

— Мне сказали… Все так говорят.

— О, — произнес Пуаро, — не думаю, чтобы об этом говорилось за стенами магистратуры.

Мирель занервничала.

— Кто-то слышал об этом, — неуверенно сказала она. — Кто-то мне сказал. Я не помню кто.

Она направилась к выходу. Месье Кау поспешил открыть перед ней дверь.

Когда он сделал это, снова послышался голос Пуаро.

— А драгоценности? Простите, мадемуазель. Вы можете что-нибудь рассказать нам о них?

— Драгоценности? Какие драгоценности?

— Рубины Екатерины Великой. Раз вы так много слышали, может, вы слышали что-нибудь и о них?

— Я ничего не знаю ни о каких драгоценностях, — быстро сказала Мирель.

Она вышла, закрыв за собой дверь. Месье Кау вернулся на свое место.

Месье Карре вздохнул.

— Ну и фурия! — сказал он. — Но diablement chic![48] Интересно, она сказала правду? Я думаю, да.

— Какая-то правда в ее словах, конечно, есть, — сказал Пуаро. — И это подтверждает мисс Грей. Она вышла в коридор незадолго до Лиона и видела, как месье Кеттеринг входил в купе жены.

— Обвинения против него очевидны, — со вздохом сказал комиссар. — И очень жаль, — пробормотал он.

— Что вы имеете в виду? — спросил Пуаро.

— Я долгие годы мечтал упрятать графа де ла Роще за решетку. И уже было решил, что он в наших руках. А Кеттеринг — это меня едва ли удовлетворит.

Месье Карре почесал кончик носа.

— Если здесь что-то не так, — с сожалением сказал он, — будет ужасно. Месье Кеттеринг — аристократ. В газетах появятся заметки. Если мы ошибаемся… — Он поежился.

— Теперь о драгоценностях, — сказал комиссар. — Как вы думаете, что он сделал с ними?

— Он взял их, конечно, для отвода глаз, — ответил месье Карре. — Скорее всего, они доставляют ему неудобства, ему трудно от них избавиться.

Пуаро улыбнулся.

— Насчет драгоценностей у меня есть идея. Скажите мне, месье, что вы знаете о так называемом Маркизе?

Комиссар взволнованно подался вперед.

— Маркиз! Тот самый Маркиз? Вы думаете, он замешан в этом деле, месье Пуаро?

— Я спросил, что вы знаете о нем.

Комиссар сделал выразительную гримасу.

— Не так много, как хотелось бы, — с сожалением произнес он. — Он работает за сценой, понимаете? Мелкие сошки выполняют за него всю грязную работу. А сам он… Птица высокого полета. Это нам достоверно известно.

— Он француз?

— Д-да… То есть мы так думаем. Но не уверены. Он орудовал во Франции, в Англии, в Америке. Прошлой осенью в Швейцарии была серия грабежей, следы которых, похоже, ведут к нему. Во всех преступлениях он фигурирует как grand selneur[49], свободно говорящий по-английски и по-французски, и его происхождение остается загадкой.

Пуаро кивнул и встал, собираясь уходить.

— Вам больше нечего добавить, месье Пуаро? — поинтересовался комиссар.

— В данный момент нет. Но возможно, в отеле меня ожидают новости.

Месье Карре нерешительно посмотрел на него.

— Если Маркиз связан с этим делом… — Он остановился.

— Это опрокидывает нашу версию, — закончил месье Кау.

— Но не опрокидывает мою, — сказал Пуаро. — Напротив, прекрасно согласуется с ней. До встречи, месье, если я узнаю что-нибудь важное, то немедленно извещу вас.

Он вернулся в отель мрачный. Пока он отсутствовал, пришла телеграмма.

Пуаро вскрыл ее ножом для бумаг, извлеченным из кармана. Телеграмма была длинная, и он дважды перечитал ее, а затем засунул в карман.

Наверху его уже ожидал Жорж.

— Я очень устал, Жорж, не могли бы вы заказать мне чашку горячего шоколада?

Шоколад был заказан и принесен, и Жорж аккуратно поставил его на маленький столик, за который уселся Пуаро. Когда Жорж собрался уходить, Пуаро спросил его:

— Полагаю, Жорж, вы хорошо знаете английскую аристократию?

— Думаю, что могу согласиться с вами, сэр. — Жорж самодовольно улыбнулся.

— Не считаете ли вы, Жорж, что преступники, как правило, принадлежат к низшим слоям общества?

— Не всегда, сэр. Я помню, какие неприятности были с младшим сыном графа Девайза. Он кое-как закончил Итон, а потом… Короче, полиция не признала, что он клептоман. Очень умный молодой человек, сэр, но пороки его одолели, надеюсь, вы понимаете меня, сэр. Граф отправил его в Австралию, и я слышал, что он живет там под чужим именем. Странно, сэр, но это так. Причем стоит ли говорить, что молодой человек материально совершенно не нуждался.