— Я тоже так считаю. — Генерал неторопливо закурил.

— А вдруг Мясник и Сашку подставляет? — с надеждой сказала я. — Ну не может человек с таким добрым и честным лицом быть бандитом!

— Внешность обманчива, Мухина, сама же говорила, — напомнил мне Володька. — А профессор Федякин мог Мяснику еще и не такое честное лицо соорудить.

— Верно, сынок, — кивнул Глотов, затягиваясь сигаретой.

— Но почему тогда Репкин не расправился со мной в кабинете президента?! — выдала я свой главный аргумент в защиту Сашки.

Генерал пожал плечами.

— Кто знает, что творится в голове у сумасшедшего.

— Как?! — воскликнули мы с Воробьем в один голос. — Репкин тоже сумасшедший?!

— Мы же с вами читали его досье, — заговорил молчавший до сих пор Забабаш-кин. — Мясник — дебил от рождения. А это, если хотите знать, еще хуже, чем сумасшедший. Федякин, конечно, постарался подлечить его для своих целей. Но лечение носит временный характер.

— Правильно, лейтенант, — сказал Глотов. — С недавних пор я стал замечать, что с Репкиным творятся странные вещи. Глаза мутнеют. Соображает плохо. А тут еще ты мне про автоответчик рассказал…

— Так вы знакомы! — догадалась я.

— Мы с Виталей в одной школе учились, — подтвердил мою догадку Забабашкин. — Правда, когда я в первый класс пошел, он уже десятый заканчивал. Но все равно мы были закадычные друзья.

— Помнишь, как ты в учительской стекло разбил? — оживился генерал.

— А ты на английский живую лягушку принес…

Я во все глаза смотрела на Забабашкина. Только сейчас до меня дошло, что он спас нам с Володькой жизнь.

— Да погодите вы с лягушкой! — закричала я. — Вы же нам жизнь спасли!!

— Ой, точно! — хлопнул себя по лбу Воробей. — Как вы оказались в доме?

— Я раньше вас сюда пришел, — улыбнулся участковый. — И на кухне под столом спрятался. Не мог жея бросить таких симпатичных сыщиков на произвол судьбы.

Забабашкин дружески потрепал меня по волосам. От его прикосновения в голове все зазвенело.

— Ой, мамочка, — поморщилась я. — Чем же это Мясник меня так шарахнул? Какая-то странная штука, похожая на зажигалку.

Глотов достал из кармана блестящую коробочку.

— Такая?

— Да.

— Все понятно. Это новое оружие под названием "Токобой". Бьет током на расстоянии. Им хотят вооружить телохранителей президента. А пока что экспериментальные образцы имеются только у нас с Репкиным.

Последние сомнения отпали. Сашка действительно оказался Мясником. Как ни печально это было признать.

— Эх, мать честная — курица лесная! — с досадой сказал Забабашкин. — Жаль, не удалось Мясника взять! Они ж теперь с Федякиным наверняка в глубокое подполье уйдут. А после такую кашу заварят, что мы ее за десять лет не расхлебаем.

Генерал Глотов спокойно покуривал сигаретку.

— Не заварят, — ответил он. — У меня есть отличный план.

Не откладывая дела в долгий ящик, мы приступили к выполнению плана. Как только рассвело, я сразу позвонила в Кремль.

— Сашка, — закричала я в трубку срывающимся голосом, — произошла ужасная вещь!

— Какая? — настороженно спросил Мясник.

— Это не телефонный разговор.

Я слышала в трубке его тревожное дыхание.

— Хорошо, — сказал он. — Сейчас я выпишу тебе пропуск. Подходи к Спасским воротам.

Итак, опасная игра началась. И моя жизнь теперь полностью зависела от моих актерских способностей.

Кабинет Сашки Репкина (я все еще не могла привыкнуть к тому, что он — Мясник) находился в здании Главного управления безопасности. Открыв массивную дверь с табличкой "Первый заместитель начальника Службы охраны президента", я вошла в просторную комнату.

Сашка, встав из-за стола, поспешил мне навстречу.

— Что случилось, Эмма? Рассказывай!

Я внимательно всматривалась в его лицо. Глотов не ошибся — лицо Репкина заметно изменилось. Некогда голубые глаза помутнели. Вокруг рта легли жесткие складки. И даже лоб уменьшился.

Это был уже не тот добродушный Сашка Репкин, похожий на сказочного богатыря. Сквозь пока еще человеческие черты явственно проступал звериный лик садиста и убийцы — Мясника.

Он тоже внимательно смотрел на меня.

— Так в чем же дело, Эмма? >Я начала играть свою роль.

— Дело в том, Сашка… — произнесла я плаксивым голосом. — Дело в том… И — разрыдалась.

— Успокойся, Эмма, — посадил он меня в кресло. — Возьми себя в руки. И расскажи, что стряслось.

— С-с-ашка, С-с-ашка, — заикаясь говорила я. — П-понимаешь… п-понимаешь… Я прямо захлебывалась от рыданий.

— Ну что я должен понять?! Что?! — Потеряв терпение, он с силой тряхнул меня за плечи. — Хватит выть! Говори, в чем дело?!

— Я…я…я…

Мясник налил в стакан воды из графина.

— Пей! — протянул он мне стакан. Стуча зубами о стекло, я сделала несколько судорожных глотков. И сказала:

— Я убила генерала Глотова.

— Как убила?! — вытаращил он глаза.

— Выстрелом в затылок… Понимаешь, Сашка, Глотов оказался тем самым Мясником, о котором я тебе рассказывала. В его загородном доме стоял автоответчик для связи с Федякиным. Мы с Володькой, сломав телефон, устроили засаду. Хотели посмотреть, кто придет. Явился какой-то тип в черном чулке. Сначала мы решили, что это не Глотов, а когда он удрал на зеленом "ягуаре", мы поняли, что это Глотов.

Я на минуту замолчала, допив из стакана воду.

— Дальше, дальше, — нервно сказал Мясник.

— Мы поехали на его московскую квартиру. Он, конечно, сделал вид, что уже спал.

— Ну, естественно.

— Тут я ему и бросила в лицо, что он — Мясник! Глотов начал отпираться.

— Вот негодяй!

— Тогда мы его связали и стали пытать. Мутные глаза садиста возбужденно заблестели.

— А как вы его пытали?

— По-разному, — туманно ответила я.

— Ну а все-таки, — настаивал он. Надо было что-то срочно придумать.

— Горящую зажигалку к носу подносили… — принялась я сочинять на ходу. Мясник жадно облизал губы.

— А раскаленный утюг к груди не прикладывали?

— Было дело.

— А иголки под ногти не засовывали? "Вот садюга!" — с омерзением подумала я.

— Нет, не засовывали. Он и так во всем признался.

Мясник довольно хихикнул.

— Глотов признался, что он — Мясник?!

— Да. И все нам рассказал. Когда в Кремле делали капитальный ремонт президентского корпуса, он так все подстроил, что новый кабинет президента оборудовали именно в той комнате, где находится потайная дверь, ведущая в подземелье под Красной площадью…

Это была версия генерала Глотова, и по обалдевшему виду Мясника я поняла, что генерал попал в самую точку.

— Глотов и в этом тебе признался?!

— А что ему еще оставалось делать? Под пытками-то.

— А затем ты его убила, да?!

— Ага, — подтвердила я. — Наповал.

— Как же так, Эмма, — мягко пожурил меня садист. — Все-таки человека убить — не котенка зарезать.

— Сама удивляюсь, — пожала я плечами. — Вдруг ни с того ни с сего захотелось его убить.

— Бывает, — понимающе кивнул он. — А труп куда дели?

— Закатали в ковер да в Москву-реку с моста бросили.

— Разумно, — одобрил Мясник, закуривая. — А больше ты никому про это не рассказывала?

— Нет, только тебе.

— Молодец. И не рассказывай. Теперь, когда Глотов мертв, я займу место начальника Службы охраны президента. И лично прослежу, чтобы ни Федякин, ни его шайка не ушли от заслуженного наказания.

— А Грохольскую с Лебедушкиной ты освободишь? — с притворной наивностью спросила я.

— Освобожу, куколка, освобожу, — захохотал он. — Не сомневайся.

Я молча смотрела на хохочущего Мясника. Ничего больше не осталось в нем от прежнего Сашки Репкина. Передо мной сидел противный хмырь с дымящейся сигаретой во рту.

— Как там мои часики работают? — неожиданно поинтересовался он.

— Лучше некуда.

— Да-а. Странно.