Как-то, направляясь в Усманд, я увидела уныло бредущего Пельмихара, общительного человека, любившего фотографироваться. Снимки его не интересовали. Его привлекал только процесс съемки. Ему нравилось стоять перед объективом фотоаппарата. В такие моменты глаза его по-детски округлялись и он, казалось, ждал какого-то чуда. Затвор щелкал, а чудо не появлялось. Тогда Пельмихар снова становился и снова ждал. Но сейчас он равнодушно скользнул взглядом по моему фотоаппарату и отвернулся.
— Что-нибудь случилось, Пельмихар? — спросила я.
— Плохо мне, амма, — пожаловался он. — Жена ушла к тому человеку из Усманда. Вот иду теперь туда.
— Хочешь ее вернуть?
Пельмихар удивленно вскинул глаза:
— Разве можно так сделать? Матерей тода не принуждают. Она сама решила. В Усманд я иду за буйволами. Совет тода мне присудил шесть буйволов.
Мы пришли в Усманд, но Пельмихар в него не вошел, а сел на пригорке рядом. Он терпеливо дожидался буйволов и не обращал внимания на свою бывшую жену, у которой сразу нашлись дела в хижине, стоявшей близко от пригорка. Она пронеслась несколько раз мимо Пельмихара, бросая на него исподтишка взгляды. Но женское любопытство не вывело Пельмихара из равновесия. Он забрал буйволов и погнал их в свой манд. Не возникло ни ссоры, ни скандала. Ведь матерей тода не принуждают…
Видимо, победа отцов еще не полная. Поэтому женщины тода отличаются от своих сестер в других племенах, где отцы сумели превратить их в забитых и покорных. Самостоятельность, смелость и предприимчивость — обычные качества женского характера тода. Такие определения, как «женская робость» пли «женская застенчивость», не подходят к представительницам племени. Они не боятся чужих и проявляют к ним такое же любопытство и интерес, как и мужчины. В работе среди тода именно женщины оказали мне ряд неоценимых услуг. Они всегда смело отвечали на вопросы, вносили необходимую ясность в запутанные проблемы, охотно фотографировались, нередко давали полезные советы. И если вы хотите стать друзьями людей племени тода, постарайтесь сначала подружиться с его матерями…
мужья-братья. похищение катчери
«У моей матери было три мужа: Тедиди, Тардеван и Киржав»[23],— читаю я. Это говорит тода Пхонкор. Мисс Манаси из женского христианского колледжа заглядывает в книгу через мое плечо. «У моей матери, — начинает она вслух, — было три мужа…» Кажется, мисс подавилась.
— Что случилось, мисс Манаси? — невинно спрашиваю я. Она смотрит на меня так, будто не у матери Пхонкора, а у меня три мужа.
— Это безнравственно, — поджимает она тонкие губы, — читать такие книги.
— Но мисс Манаси, — пытаюсь я заступиться за давно умершую мать Пхонкора, — право, ничего безнравственного здесь нет. Вы ведь знаете, что все человечество прошло через эту стадию и когда был матриархат…
— Человечество через такую стадию не проходило. — Мисс Манаси всегда категорична в своих суждениях. — Почитайте лучше библию.
— Там описаны случаи многоженства, — хватаюсь я за неосторожно предоставленную мне возможность оправдаться.
— Многоженство — это совсем другое. Но многомужество! Это безнравственно, безнравственно! — И, хлопнув дверью, мисс Манаси выскакивает из моей комнаты. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Он не первый и, очевидно, не последний.
Двести шестьдесят лет тому назад португальский священник Жакоме Финичио с плохо скрываемым ужасом писал: «Два брата женятся на одной женщине, она живет со старшим ночью и днем с младшим»[24]. Далее преподобный Жакоме рассказывает о своей встрече с жрецом тода. «Я спросил, женат ли он. Он ответил, что он и его младший брат женаты на одной женщине, но, так как он не может касаться женщины в доме, она всегда живет с его братом, он же посылает за ней, чтобы она приходила в кусты каждую неделю, когда хороший день. И когда он хочет, он посылает за любой женой тодаров (тода. — Л. Ш.), которую он выбрал, и мужья позволяют это ему, покуда он платит им»[25].
Англичане, топографы и чиновники, проникшие в Нилгири и обнаружившие там тода, подтвердили свидетельство Финичио. В газете «Мадрасский курьер» от 23 февраля 1819 года появилось письмо, автор которого делился своими впечатлениями от посещения племени тода. «Только одна женитьба, — отмечал он, — разрешена мужчинам одной семьи, и, если в ней десять или больше мужчин, они имеют общую жену»[26]. Капитан английской колониальной армии Уорд, сделавший топографическое описание гор Нилгири в 1821 году, заметил, что у тода нет формального ритуала брачной церемонии. Уорд в своих записках подтвердил существование у тода полиандрии. «Она (женщина. — Л. Ш.) обязана, — писал он, — в случае, если у него (мужа. — Л. Ш.) есть братья, признать их мужьями и выполнять перед ними супружеские обязанности»[27]. В то же время Уорд одним из первых описал интересный обычай, согласно которому наряду с «официальными» мужьями женщина может иметь еще и любовника. «Кумбхал имеет отдельную власть над ней. В случае, если молодая женщина находится в доме одного из мужей и кумбхал приходит, муж немедленно ретируется и оставляет ее с любовником. Законные мужья содержат ее, а кумбхал снабжает ее ежегодно одеждой, табаком и другими мелкими подарками»[28]. Джеймс Хог в «Письмах…», написанных им в 1826 году, также останавливается на факте существования полиандрии у тода. «Довольно обычным является то, что три или четыре брата делят одну жену»[29].
Когда в Нилгири появились первые христианские миссионеры, брачные отношения, бытовавшие среди тода, дали им повод говорить о «языческой распущенности» племени, о его аморальности и так далее. Будучи не способными разобраться в происхождении этих обычаев, обладая узким кругозором, не выходившим за рамки догматов патриархального христианства, они с упорством невежд считали, что свободные отношения между мужчиной и женщиной, веками складывавшиеся у тода, были результатом испорченности и дурных наклонностей племени.
Первым миссионером, пытавшимся направить язычников тода на «путь истинный», был преподобный Метц, принадлежавший к Базельской миссии. Он однажды присутствовал на совете племени, где обсуждалось дело о разводе, инициатором которого выступила женщина. Метц с возмущением писал: «Оскорбление (имеется в виду желание женщины уйти к другому. — Л. Ш.), нанесенное ею, рассматривалось как нечто обычное, и мужчина (к которому ушла женщина. — Л. Ш.) был оштрафован на три буйвола. Женщины очень смелы и бесцеремонны в своем поведении в отношении к чужим и неверны своим мужьям». И далее: «Так как при заключении брака нет и малой толики торжественности и не дают взаимных обетов, его узы легко расторжимы»[30]. С не меньшей горячностью обвиняла тода в «аморальности» и миссионерка Катарина Линг из англиканской миссии. В своих книгах она настойчиво проводила мысль, что только христианство может вырвать племя из объятий греха, в котором оно погрязло в силу своей «испорченности»[31]. Обвинения, выдвинутые миссионерами против тода, были повторены в ряде статей английских и индийских чиновников.
Полиандрия — своеобразная форма брака, оставшаяся от матриархального прошлого, до сих пор сохранилась у тода. Все начинается с ранней помолвки. Родители мальчика и девочки договариваются между собой. Помолвленные дети продолжают жить с родителями до достижения зрелости. Для девочки это 15–16 лет, для юноши 18–20 лет. В книге английского исследователя Харкнесса я нашла интересную запись его беседы с тода по имени Пинпурз Кутан. Вот что рассказал он о помолвке. «Мне не было и семи лет, когда мой отец, взяв детскую одежду стоимостью в четверть рупии и отобрав лучшего буйвола из нашего стада, пожелал, чтобы я сопровождал его в морт (манд или поселок тода. — Л. III.) Кинори. У этого Кинори месяц или два до этого родилась дочь. Вскоре после того как мы пришли в морт, стало ясно, что Кинори с радостью готов принять предложение моего отца. Мне было приказано поклониться и в присутствии всей семьи припасть к его (Кинори. — Л. Ш.) ноге. Это я сделал. После того как я коснулся лбом его ноги, мы подарили ему буйвола и детскую одежду. Так я был обручен с его дочерью. Мы оставались там в течение нескольких дней, и в это время было решено, сколько буйволов я должен получить в качестве даури (приданого. — Л. Ш.) по достижении брачного возраста. Потом мы вернулись в наш морт»[32]. Далее Пинпурз Кутан рассказал, какие обязанности были наложены на его семью обручением. Каждый год отец Кутана дарил одежду дочери Кинори, приносил в жертву своих буйволов во время погребальной церемонии в семье Кинори. Последняя обязанность выполнялась также и Кинори в отношении семьи Пинпурз Кутана.
