— Зрите в корень, мой дорогой друг. Внешне это вроде бы жабы: живут в воде, охотятся с помощью липкого языка, квакают, размножаются икрой и головастиками. Добычей считают только что-то подвижное. Но на самом деле они жабами они быть не могут.
— Но они же есть…
— Есть. И это самое странное. Я разговаривал со всеми ловчими, которых встречал. Все как один говорили, что за небольшими исключениями, кости чудищ мало отличаются от костей обычных существ. Они толще и потому прочнее, но в рамках нормального. По большому счету, это те же самые животные, только больше и умнее. Ну, и имеют дополнительные органы, которые обеспечивают их различными боевыми умениями.
— Так что это значит? — Босого начала раздражать манера Винника до последнего не высказывать мысль, к которой он так долго вел.
— Внутри чудищ есть что-то, поддерживающее тело. Что-то выходящее за пределы нашего понимания, что мы не можем не только осознать, но и обнаружить. Скорее всего, оно может до неузнаваемости изменить любой организм. Заставить его расти, перестроить саму его суть, поддержать, укрепить, вырастить новые органы, дать возможность двигаться и даже думать быстрее.
«И это что-то выглядит как жидкая сверкающая в темноте жемчужина. И когда она попадает в кровь, перед глазами появляются картинки», — подумал Босой. Он был уверен, что чудища не мыслят, как человек и уж точно не знают гррахской письменности, но после слов Винника уже не сомневался, что природа их изменений точно такая же, как и у него самого.
Иногда взгляд со стороны на казалось бы вдоль и поперек обдуманную проблему открывает новые горизонты.
— Я не зря тебе рассказываю об этом, Ловчий. Или ты позволишь звать тебя Босой? Я долго искал человека, который бы сумел понять меня и помочь разобраться, в чем секрет чудищ, а значит и самих гррахов. И вот однажды я услышал о тебе: о твоем горе, о странствиях и победах. Знал бы ты, какие о тебе ходят легенды! Я сразу понял, что ты тот, кто мне нужен, и начал искать тебя. Два года я просидел в Бочонках, зная, что ты обязательно пройдешь мимо. Босой, я думаю, что смогу помочь тебе. Взамен же прошу лишь возможность идти рядом с тобой, видеть то, что видишь ты и знать то, что ты знаешь.
Над островком повисла тишина.
Зоя хлопала глазами, глядя то на Винника, то на ловчего. Старик безучастно смотрел в небо, старательно делая вид, что не сказал ничего особенного. Босой же с трудом сдерживался, чтобы не сделать длинный быстрый рывок в сторону тропы и, отбиваясь на ходу от лягушечьих языков, попросту убежать. Не важно куда.
Шесть лет он не слышал своего имени. Кто последний называл его Босым? Кажется, кто-то из односельчан, выражая ненужное бессмысленное сострадание. Не то чтобы он боялся быть узнанным. В самом имени не было тайны, и все же откровения Винника пугали.
Прекрасно понимая, что никуда не побежит, Босой все же взглянул туда, где тропа подходила к кромке болота и терялась в степной траве. Там до сих пор крутились серповцы. Сумерки уже опускались на топи, но они все еще рассчитывали запугать беглецов, размахивали арбалетами, и может быть даже собирались остаться на ночь.
Босой смотрел прямо на них, и хорошо видел, как с неба ударила широкая сверкающая красноватыми разрядами молния, как разлетелись в стороны обугленные человеческие тела, и как поднялось на месте удара облако пыли. Налетающий со степи ветер разогнал его, открывая неведомо когда успевшего спуститься с неба грраха.
Он был грозен, каким и должен быть хозяин планеты: распростертые крылья, ощерившаяся в оскале клыкастая морда, гибкое сверкающее в закатных лучах тело, полусогнутые словно перед броском ноги. Он встряхнул руками, и в ладонях засветились два длинных огненных кнута. Они изгибались, сворачивались в кольца и распрямлялись, сжигая все, к чему прикасались.
Жабы, едва ударила молния, как по команде обернулись в сторону вспышки. В их движениях и позах чувствовалось напряжение, которого не было в тот момент, когда по тропе бежали серповцы. Мутанты словно увидели настоящего врага. Не безобидную добычу, а того противника, с которым они жаждали схватиться всю жизнь.
Гррах раскинул кнуты по земле. Огненные полоски истончились и стали удлиняться, расползаясь по кромке болота. Там, где они проходили, трава высыхала и загоралась. Пламя медленно, но неотвратимо захватывало все больший участок границы.
Гррах взмахнул руками, и огонь рванул вперед, сжигая все на своем пути, взрывая лужицы и канавы клубами пара.
Остановилось пламя только через несколько десятков метров. Все вокруг затянуло дымом.
— Лежать! — на всякий случай прикрикнул Босой, но спутники его и без того оцепенели.
А вот жабы одна за другой двинулись навстречу противнику, собираясь в широкий полукруг.
Надеясь, что все внимание чудищ теперь направленно только на грраха, ловчий поднял ком грязи и метнул в сторону.
Язык одной из жаб выскользнул из пасти и схватил «добычу» раньше, чем она упала в воду.
— Не дергаемся, — Босой постарался успокоить спутников, хотя у самого все дрожало внутри от ощущения обреченности, — До нас пока далеко, может мимо проскочит.
Зоя испуганно хлопала глазами, отыскивая взглядом исчезнувших серповцев:
— Он их убил, да? Он что, их всех убил?!
Винник же всматривался в пелену пара больше с интересом, чем со страхом. Нельзя было сказать, что он сохранил душевное равновесие, но и любопытство унять не сумел. Смотрел взглядом ученого, исследователя, но никак не обреченного человека. Босой был уверен, что это ненужная бравада, и у старика нет ни единой мысли как спастись. Но уж лучше пусть смотрит так, чем трясется от ужаса.
Сквозь дым было видно, что гррах одним взмахом крыльев переместился на край выгоревшей полосы. Приземлился он в еще горячий пепел, хотя никакой защиты на его ногах не было. Огненные струи вновь потекли из его рук. Взмах — пламя рвануло вперед.
Полет. Взмах. Огненный шторм. Пар и дым.
Полет. Взмах. Огненный шторм. Пар и дым.
Гррах словно решил выжечь все болото. Босой наблюдал за ним и гадал: зачем? От ответа напрямую зависела жизнь его небольшого отряда.
Полет. Взмах. Огненный шторм. Пар и дым.
Полет. Взмах. Огненный шторм. Пар и дым.
Когда вся приграничная полоса оказалась выжженной, на пути огня стали появляться озерца, глубокие протоки и омуты. Продвижение пламени замедлилось и с каждым разом оно проходило все меньшее расстояние.
Изменилось и еще кое-что. В водоемах стало попадаться все больше животных, от обычных выдр до чудищ-головастиков. Пар выбрасывал их изуродованные сожженные тельца в воздух сотнями, как будто вода в топях кишела ими как похлебка пшеном.
Их невероятное количество и подсказало ловчему возможный смысл происходящего. Гррах не жег болото. Точнее, жег, но не это было его целью. Он убивал живущих в нем существ, всех, поголовно. Как это делали ловчие, когда выполняли заказы.
Потому и стекались жители болота в сторону атаки, точно также, как они нападали на ловчих в любом месте логовища. И если логика верна — в атаку сейчас ринутся жабы. Сначала те, что поменьше, и вслед за ними более крупные особи.
Так и вышло. Из омутов на тропу и ближайшие островки выскакивали десятки чудищ. Ни секунды не сомневаясь, они бросались на противника, выстреливая перед собой тугие шнуры языков.
