Босой не ответил. Все известные ему попытки общения с пришельцами заканчивались одинаково — смертью человека. Мальчишка вообще не собирался разговаривать со своим неожиданным гостем и уж тем более пытаться с ним подружиться. Надеялся только, что гррах поймет, что он его вытащил из реки, и не станет убивать. Случаи такие были. Гррахи вообще без повода людей особенно не трогали.

Кровь все еще сочилась, но Босому все никак не приходило в голову, как ее остановить. Он снял рубашку, смял ее и приложил к ране. Гррах рыкнул недовольно и откинул вмиг покрасневшую ткань в сторону. Он словно бы не хотел получать помощь, а может быть и знал, что в ней уже не нуждается.

— Гррах! — повторил пришелец, словно подзывая.

Подходить Босой не хотел. Одно дело тащить умирающее существо из воды, помогать ему, и другое — совать руку в загодя разверзнутую звериную пасть.

— Нхарр ка! — произнес гррах новое слово. Глаза его сверкнули.

Тело перестало слушаться Босого. Совершенно невозможным вдруг стало не подойти к подозвавшему его существу, и мальчишка пополз, царапая колени о каменное крошево, не сомневаясь уже, что истекающий кровью гррах решил пополнить силы, закусив человеческим детенышем.

— Кро надра, — пришелец протянул руку. Босой не сумел сдержать непонятно откуда взявшийся порыв, потянулся в ответ. Его ладонь оказалась зажатой словно в тисках. Было странно видеть эти длинные тонкие и хрупкие на вид пальцы и в то же время ощущать их стальную хватку. Вздумай сейчас мальчишка убежать — кисть пришлось бы отгрызать.

— Саар пор, — рокочущий бас грраха успокаивал, — Саар пор.

Двинуться без приказа пришельца Босой не мог. Внутри он дрожал и рвался убежать, снаружи же был спокоен и не дрогнул, даже когда стального цвета удивительно острый коготь впился ему в запястье.

Мама говорила, что эти вены, а еще венку на шее, нужно беречь пуще других мест на теле. Что если ее порезать — выйдет сразу вся кровь, и человека уже не спасти. И действительно, стоило когтю грраха проткнуть кожу, как вся рука и земля под ней тут же покрылась красным. Босой, ждал, что пришелец будет пить, но произошло совсем иное.

Гррах порезал и себя, но вместо крови из раны просочилось лишь несколько капель прозрачной жидкости. И она не стекала вниз, а жила собственной жизнью, собравшись в одну большую каплю, светившуюся в сумраке логова как синеватая бусинка. Пришелец собрал ее на палец и осторожно втер в рану мальчишки, пока вся капля не втянулась то ли в кожу, то ли прямо в кровоточащую вену.

А потом стало горячо, как будто в запястье ткнули раскаленной головешкой, и кровь остановилась.

— Саар пор, — гррах достал откуда-то металлический шарик, величиной с крупную вишню, и над ним прямо в воздухе возникли светящиеся символы. По виду это было похоже на текст, но из значков настолько непохожих на человеческие буквы, что Босой не мог бы точно сказать, есть там слова, или эта вязь что-то вроде сложного рисунка.

Хорошенько рассмотреть не удавалось. Строки быстро убегали вверх, и сколько мальчишка в них не всматривался, никак не мог уловить хоть что-то понятное или узнаваемое. Очень хотелось запомнить, а потом зарисовать и подумать над странными узорами, но строки все убегали и убегали вверх бесконечным потоком.

Загипнотизированный их бегом, Босой не заметил, как снова обрел контроль над телом, и что пришелец давно не держит его за руку.

Четыре дня Босой провалялся дома с высокой температурой. Хорошо хоть стояло лето, а не зима. Зимой пришлось бы прятаться в подвале, да и там хорошенько протапливать не получалось — слишком уж поселковые боялись привлечь внимание столбами густого дыма.

Мама почти не отходила от сына. Поила отварами, протирала руки и ноги смоченной в холодной воде тряпкой, пыталась накормить. Босой же то бился в бреду, то лежал пластом, не открывая глаз.

На пятый день Пыльник послал в соседний поселок за летовавшим там святым старцем. Услуги старцев были дороги, и все же необходимы. Босой, как ни крути, был самым младшим в поселке мальчишкой, и не приведи господь отпустить его душу на небо без должных ритуалов и песен.

Бесы ведь не поленятся и сил не пожалеют. Захватят мальчишку, измучают и заставят себе служить, и тогда уж точно не жди удачи и хороших урожаев.

Вот только старец проходил зря. Едва ступила его нога на порог, Босой открыл глаза, улыбнулся обычной улыбкой и попросил еды.

И ел, не останавливаясь, пока не закончились все припасы и у них, и у соседей. И даже на общем складу пришлось взять в долг, причем обрадованный Пустынник, сэкономивший на отпевании весьма приличную сумму, сказал, что возвращать можно не торопиться. Босой, мол, подрастет и принесет поселку намного больше, чем сейчас может съесть.

Через пару месяцев о болезни уже никто не вспоминал, да и о захороненном под мостом гррахе Босой думал все реже. Вплоть до того года, когда вчерашнему мальчишке стукнуло пятнадцать, и повзрослевшее тело само напомнило о той трагической встрече.

сила 3/3

скорость 2/3

реакция 1/3

*неизвестно* 1/3

*неизвестно* 1/3

стойкость 2/3

Размеры свалки поражали. Если идти прямо, с пригорка на пригорок, топтаться не меньше получаса. Вот только напрямую не пройдешь. Логова тварей, тлеющие прошлепины, едва прикрытые мусором провалы — все это заставляло передвигаться по полигону с опаской, по заранее разведанным маршрутам.

Ни с кем кроме крыс Босой, которого теперь знали под прозвищем Ловчий, на свалках не связывался.

Восьмилапые ящерки передвигались слишком быстро, плевались жгучим и зарывались в мусор с такой скоростью, что и рассмотреть их толком не всегда удавалось. Ширк! — и нет ее, только лунка и облачко пыли.

Крупные, с детскую ладошку тараканы выглядели безобидно, но стоило тронуть одного — мусор под ногами вспучивался живым одеялом. Каждая тварь по отдельности могла одолеть разве что новорожденного котенка, вместе же они могли облепить и сожрать живьем хоть целого слона.

Приходилось вдвое внимательнее смотреть под ноги, чтобы не наступить на такую букашку. И хотя тараканы, как и все измененные гррахами животные, никогда не выходили за пределы своей территории, опасность не успеть выскользнуть из-под проснувшегося живого «одеяла» была вполне осязаемой. Еще тут жили летающие облачками мухи, но больше всего крыс. Они устроили три огромных логова и контролировали почти всю свалку.

За ними Босой и приходил. Крысиные хвосты хорошо продавались в ближайших поселках: брали их в основном на ритуальные ожерелья юношам, чьи родители жаждали показать сына удачливым охотником, а вот отпускать на настоящую охоту не желали. Покупки эти, конечно же, совершались в глубокой тайне.

Еще Босой брал уши. Они, по мнению многих, в сушеном виде улучшали зрение. Босой был уверен, что это сказки. А вот лапки срезал для себя. Отвар из них и вправду на время дарил бодрость и повышал силу.

Подобравшись к логову, ловчий собрал оставленные во время прежних заходов булыжники. Раньше их приходилось таскать с собой, теперь же можно было просто собрать на месте, очистив от крысиного помета. Вместе с камнями он взобрался на выставленный в небо ковш наполовину утонувшего в мусоре экскаватора. Удобно устроился и бросил первый булыжник в одну из нор, которыми было испещрено все вокруг.

На шум выскочили две крысы. По форме морд и длине хвостов — защитники верхних уровней подземелий. Босой свесил ногу, подставляя кожаный сапог. Ближний грызун бросился на движение. Зубы его впились в толстый черпак, тело выгнулось, и задние лапы заскользили по подошве короткими острыми коготками. Не было бы сапога — кожу срезало бы пластами.

Босой прижал обезумевшую от ярости крысу к ковшу коленом. Зубы грызуна прокусили сапог и впились в ногу. Ловчий прикрыл глаза, активируя табличку интерфейса.

Стойкость — 2/3

Шкала стойкости почти подошла к последней, третьей по счету отметке. Если терпеть укус, для прогресса придется сидеть в ковше дня три. Это в планы ловчего не входило. И все же подождать стоило, хотя бы несколько минут. Сегодня немного потерпеть, завтра еще чуть-чуть, потом еще — и, глядишь, шкала заполнится, делая носителя навыка еще немного сильнее и крепче.