Рубеж брался за рубежом, и хотя собранную в мешках лекарей жижу иногда приходилось тратить на новые раны рыси, склянки постепенно наполнялись. Босой уже прикидывал, какие богатства можно сторговать за них у торговцев на поверхности, когда Ласка вдруг проявилась впереди и остановилась как вкопанная, показывая этим, что впереди опасность.

Обычно в этом случае она передавала, как могла, информацию Зое, ждала одобрения на атаку и пробиралась через ящериц к лекарю. Но на этот раз произошло что-то иное. Рысь просто не хотела идти вперед и никак не могла этого объяснить ни себе, ни хозяйке. Босой подошел ближе, и его интуиция тоже заныла в предвкушении скорой и неминуемой беды.

Ничего, казалось бы, не предвещало опасности: все те же унылые бетонные стены, увешанные ниточками грибницы и потеками ржавчины, та же пахнущая кислой гнилью мгла и высокие потолки из почерневших от влаги плит. Было еще множество запахов: от куч мусора, от земли из вырытых ящерами ходов и ниш, от мертвых и еще пока живых чудищ — но не было ничего такого, что он не чувствовал раньше.

И все же Ласка не шла дальше, да и Босому не хотелось делать этот шаг. Он вытянул вперед руку, как будто пытаясь нащупать неведомую опасность. Ладонь обдало сквозняком, идущим из бокового прохода. Ловчий понюхал пальцы — сквозняк как сквозняк. Разве что в запахе живущих там, в боковом тоннеле, ящериц добавился едва уловимый абсолютно новый аромат.

Смерть. В коридоре пахло не мертвым существо, а самой смертью. Захотелось развернуться и бежать, пока впереди не покажется солнечный свет.

Запах был абсолютно чуждым всему, что он знал. В нем не было жизни, движения, превращения материи из одного состояния в другое. Гниль — и та пахнет чем-то, что было живым, отбыло на земле свой срок и превратилось в удобрение для чего-то нового, что вырастет на останках. Сквозняк же пах чем-то противоположным жизни.

— Ну, чего ты испугалась? Чего? — Зоя подошла к Ласке и, поглаживая грубую переливающуюся шерсть, слегка подталкивала ее вперед. — Кто тебя напугал, покажи? Покажи мне, и мы его убьем. Не бойся. Только покажи. Я выпущу ему кишки, сделаю ожерелье и повешу ему на шею.

Наверняка хозяйка не хотела посылать свою питомицу вперед, к опасности, лишь желая понять, откуда именно она грозит. Рысь поняла ее слова по-своему и двинулась вперед, хотя отлично знала — нельзя!

Стоило ей пересечь невидимую черту, как в боковом коридоре чавкнуло, и в морду Ласки влетел темный влажный сгусток. Рысь успела только дернуться, пошатнуться, и рухнула как подкошенная на пол.

Зоя дернулась к ней, схватить за лапы и затащить обратно. Сгусток попал ей в руку. Девочка упала прямо на рысь, вцепилась в болезненном спазме ей в шерсть и застыла.

— Назад! Не трогай! — Босому оттолкнул кинувшую на помощь Рину, подхватил подмышки и оттащил назад, — Стой здесь. Да не дергайся ты! Очнись!

Девушка рвалась из его стальных рук.

— Мы должны их вытащить!

— Вытащим, Рина, вытащим! — Босой не к месту сообразил, что впервые называет охотницу по имени. А еще впервые ее касается. — Только успокойся!

Он приблизился к опасной границе и осмотрел тела рыси и Зои, стараясь их ни в коем случае не касаться. Интуиция подсказывала ему, что прикосновение вряд ли будет вредным, но рисковать не стоило.

— Надо вытащить их, — повторила Рина.

Тела лежали очень близко. Казалось — потяни руку или накинь веревку…

— Ты же вроде соображаешь в военном деле, Рина? Как действует снайпер, когда видит на открытой местности врага?

Девушке не хотелось отвечать, и все же она процедила сквозь зубы:

— Ранит. Чтобы подошел второй, а потом третий. Но я же не буду показываться. Я отсюда.

— Допустим, — согласился Босой, — но что сделает снайпер если увидит, что его тактика не сработала и раненого утаскивают из зоны поражения?

Рина отвернулась и ответила, не глядя.

— Убьет цель. И что ты предлагаешь? Оставить их здесь? Мы должны рискнуть.

Решение прорастало в мыслях давно, исподволь, с того момента, как Босой увидел зал с личинками, но до сих пор оно витало в мыслях, не имея опоры и точки приложения.

У некоторых, а может быть и у всех чудищ, после долгого наблюдения можно было найти слабые места. У лягушек — неспособность увидеть неподвижную цель. У крыс — ограниченность защищаемого пространства внутри логовища. Если крысы не видели врага — гибель товарищей буквально в паре метров рядом не волновала их вообще. Бьющиеся электричеством лисы как огня боялись воды, а потому селились только на высоких иссушенных холмах в глубоких и длинных норах с множеством выходов.

Ящерицы питались личинками, появлявшимися в одном месте раз в восемьдесят два часа. Возможно, в малой степени чудища кормились и развешанными по стенам грибницами, но именно личинки были основной пищей. Стоит с этим источником питания что-то сделать — и в логовище начнутся недюжинные проблемы.

Как только Босой узнал об особенностях местной гастрономии, сразу подумал, что может быть когда-нибудь именно это логовище будет первым, которое он пройдет до конца, сам, а не попятам за гррахом. Осталось только набраться сил и отыскать вещество, которое бы воспринималось ящерицами как безусловный яд, уничтожавший их так быстро, чтобы не поспевали воскрешать даже лекари.

Может быть, когда-нибудь эти подземелья станут неиссякаемой плантацией легко доступной живительной жижи, но пока нужно было прямо сейчас и как можно быстрее победить только одно чудище и спасти вполне конкретную девочку и ее ручную боевую рысь.

Ходить далеко не пришлось — из загончика, который устраивали ящерицы на каждом рубеже, расползались по тоннелю сохраняемые там про запас личинки. Босой притащил одну и острием копья, действуя как можно медленнее, соскреб с шерсти рыси остатки серого сгустка.

Нет почти ни одного вида змеи, которая и сама была бы защищена от собственного яда. Особенно если этот яд настолько сильный, что действует даже при попадании на шерсть.

Ящерицы начинали поедать личинок с хребта, а потому Босой примотал бечевкой завернутые в толстую ткань кусочек сгустка именно к этому месту. Надеясь, что личика поползем в нужном направлении, он вытолкнул ее в боковой проход и ткнул копьем в бок, для ускорения.

Как и ожидалось, сидящий в засаде монстр признал в цели еду и не стал ее атаковать. А чуть позже, когда личинка добрела до него, зачавкал.

Ждать пришлось недолго. Чудище удивленно ухнуло, зашипело, икнуло, и упало набок, гулко ударившись головой об пол.

Заказывая притащить живым финального лекаря четвертого уровня, Дуст не предупреждал, что он умеет плеваться обездвиживающими сгустками. Скорее всего, он и сам об этом не знал. То чудище, что сидело у него в клетке, было поймано намного раньше, до того, как логовище пережило очередной цикл развития, и под грудью монстра не было еще второго мешочка, синеватого. Видимо в нем и хранилась оглушающая жижа, но раньше уровень развития логовища не позволял подниматься обладающих ей монстрам выше пятого уровня.