Джон возмутился.

— Что вы, мисс Трикк! Зубная Фея не злодейка! У меня есть другая серия: герои. В нее входят: Мистер Инкогнито, Цепочник, Профессор Сон и Энигман.

— Герои, да? — улыбка Полли исчезла. — Вы их так называете?

— Ну да, — простодушно ответил констебль. — Еще я заказал по почте открытку Человека-из-Льотомна.

Полли решила, что ослышалась.

— Напомню вам: Человек-из-Льотомна ограбил банк!

— Но это ведь был злодейский банк Ригсбергов.

— Поверить не могу, что этот хмырь зовет себя героем — еще и для открыток сфотографировался. Хватает же у него наглости…

Дилби собирался что-то ответить, но тут кэб встал. С передка раздалось: «Прибыли!»

Полли и констебль вышли из экипажа и огляделись.

— Но мы ведь не доехали целых два квартала!

— Я на Трубный пустырь не поеду, — угрюмо ответил кэбмен.

— Но нам нужно на пустырь! — возмущенно сказал Джон Дилби, впрочем, кэбмен перед констеблем никакого трепета не испытывал:

— Дотопаете сами.

Полли заплатила, и экипаж, развернувшись, покатил обратно.

Девушка и констебль пошагали по улице. Светящихся окон с каждым футом становилось все меньше, как и фонарей.

«Неудивительно, что кэбмен отказался туда ехать, учитывая все то, что рассказал Джон, — подумала Полли. — Хотя там ведь давно никто не живет…»

— Знаете, мисс Трикк, — начал констебль, — я тут подумал, что лучшего места для тайных встреч Человека-блохи и этого клоуна лучше и не придумать. Люди избегают Трубного пустыря, полиция туда не захаживает… Прошло двадцать лет, и все равно печальная слава самого жуткого из Габенских злодеев никак не рассеется.

— И что, он там жил у всех на виду, и все знали, кто он такой? — спросила Полли.

— О, само собой, в Тремпл-Толл никто не знал, кем именно является сэр Гидеон Дэрроу. Он был уважаемым членом общества, наследником старой габенской фамилии, одним из богатейших людей в Тремпл-Толл. В своем особняке он устраивал пышные ужины и давал званые вечера, которые посещали тогдашний главный судья Темпл, господин комиссар, банкир Ригсберг, хозяин биржи Фоггвилл и прочие почтенные люди Саквояжни.

— Думаю, ему доставляло удовольствие вращаться в высоких кругах и водить их всех за нос.

— Скорее всего.

— Видимо, все его бывшие приятели были очень разочарованы, когда открылось, кто он такой на самом деле. Как его разоблачили?

Джон пожал плечами.

— Его кто-то предал. Я точно не знаю, как обстояло дело, мисс Трикк. Об этом лучше спросить у констебля Лоусона — он участвовал в рейде, во время которого Гидеона Дэрроу убили. Мне известно только то, что для облавы собрали весь личный состав полиции Тремпл-Толл — у него не было шанса. На Трубном пустыре (тогда он назывался иначе) развернулось настоящее сражение. Констебли использовали технологии всех злодеев, которых поймали до этого. Всех прихвостней Дэрроу и его самого убили. А через две недели на вокзале поймали и Замыкателя. На этом Золотой Век Злодеев Габена завершился.

— У Джаспера есть открытка с изображением этого… гм… Гидеона Дэрроу.

— У меня тоже есть, — сказал констебль. — Я собрал почти всех — у меня не хватает только Филина и доктора Погодника — это очень редкие открытки. Мечтаю их раздобыть. Говорят, что где-то в городе есть даже открытки с аутограффами, но, думаю, это слухи.

— Такое чувство, что вы восхищаетесь этими злодеями, Джон.

— Они были великими! — воскликнул Дилби и, вздрогнув, понизил голос: — Да, они творили ужасные вещи, но с их исчезновением город стал другим. Когда схватили Последнего Злодея Габена, мне было десять лет, но я почувствовал эти перемены. Все почувствовали. Говорят, что война началась в тот момент, когда Замыкатель был арестован. Враг боялся их, боялся, что злодеи вступят в войну и отправятся защищать Габен, но когда их не стало, у него оказались развязаны руки.

— Вы думаете, что злодеи стали бы защищать Габен?

— Это их дом, — веско заметил констебль. — Конечно же, они вступили бы в бой. Но их всех арестовали или убили, и началась война, которая длилась долгих восемь лет.

За разговором Полли и не заметила, как они прошли два квартала и оказались на небольшой площади.

В центре ее некогда, очевидно, был разбит парк, но от него остались лишь скрюченные опаленные стволы деревьев без ветвей, смахивающие на ржавые печные трубы. Парк окружала старая, во многих местах выломанная и погнутая ограда. В глубине его виднелись очертания большого черного особняка, и Полли даже поежилась от внезапно охватившего ее и неизвестно откуда взявшегося чувства безысходности.

— Мы на месте, мисс Трикк, — сказал Джон Дилби. — «Дом Горемычника».

Под ногой констебля скрипнула половица, и они с Полли замерли.

Ни сверху, ни из-за стен слева и справа в ответ не раздалось ни звука. В доме, как и прежде, властвовала тишина.

Особняк Горемычника был темен и жуток — именно о таких домах писали в «ужасах-за-пенни», и в них всегда происходило что-то зловещее: кого-то мучили, кого-то убивали, кого-то замуровывали в стенах.

Полли посетила мысль, что сейчас дом на Трубном пустыре, вероятно, больше подходит тому, кто здесь жил, чем когда не был покинут.

Это место пропахло болью и отчаянием, хотя когда-то — и это было видно даже в тусклом свете «штурм-фитиля» в руке Полли — оно было богато обставлено, здесь ярко горел свет, звучала музыка из витых рогов граммофона, а по дорогому ковру ступали лакированные блестящие туфли. Теперь здесь жило лишь забвение…

— Жаль, с нами нет спиритуалиста, — прошептал Дилби. — Здесь же полным-полно призраков.

Полли улыбнулась. Спиритуалист с ними был — она. Расследуя тайну Призрака с платформы «Драппгейт», Полли притворялась охотником на призраков и делала это так профессионально, что до последнего никто и помыслить не мог, что она не та, за кого себя выдает…

Младший констебль Дилби был прав: это место выглядело так, что здесь просто обязаны были обитать призраки, но опасалась она сейчас вовсе не их.

На первый взгляд в особняке Горемычника давно никого не было: пыль толстым слоем лежала на ковре, по углам висела паутина, казалось, сюда не заглядывает даже сквозняк.

Сразу за входной дверью располагался большой холл, упирающийся в широкую лестницу. Вдоль стен стояли горшки с клыкастыми мухоловками — все они зачахли, побурели, да и вообще выглядели так, что могут развалиться в труху, стоит к ним лишь прикоснуться.

Повсюду в холле были следы произошедшего здесь сражения. Кое-где на стенах виднелись пропалины от взрывов и дырки от пуль, мебель была разломана, посреди холла на полу лежала громадная разбитая люстра. Большие напольные часы замерли на боку, циферблат и механизм был покорежен, рядом валялся маятник — судя по положению стрелок, часы встали ровно в полночь.

— Ой, что это? — спросил Джон, стукнувшись обо что-то башмаком, и тут же поднял свою находку.

Черный шар едва умещался в руке констебля, по центру в нем зияло крошечное круглое отверстие.

Полли вздрогнула.

— Очень осторожно положите на место, Джон.

— Но что это?

— Неразорвавшаяся фитильная бомба.

Констебль потрясенно распахнул рот и поспешно сделал то, что велела его спутница.

— И глядите под ноги — здесь может быть какая угодно дрянь.

Джон кивнул и крепче сжал свою дубинку.

Озираясь по сторонам, они обошли груду обломков, которая некогда представляла собой круглый стол и граммофон, и оказались у основания лестницы.

Констебль вопросительно глянул на Полли, она кивнула, и они двинулись наверх.

Стены вдоль всей лестницы были завешаны картинами — с них на Полли и Джона Дилби скалилось какое-то жуткое черное животное. Оно отдаленно походило на собаку, но при этом обладало круглыми выпученными глазами, пастью, полной длинных острых клыков и вздыбленной шерстью. Нет, это определенно была не собака.

— Кажется, Горемычник души не чаял в этом монстре, — прошептала Полли. — Собачники — что с них возьмешь…