— Что правильного-то? Ему нужно скидывать тройки!

— Ты вообще знаешь правила бриджа, Хоппер?

— Все я знаю, Бэнкс! Ему нужно, «скручивать нос», а затем бить «трехлапого»!

Толстяк глянул на него с презрением.

— Это не из бриджа, а из «Мокрого Пса», это разные игры, вообще-то. Ты что, дубина, думал, что во все игры играют одинаково?

— Сам ты дубина! — ответил здоровяк. — Уж я получше тебя играю в бридж и, само собой, знаю, что это не «Мокрый Пес»…

— Заткнись! Дай послушать — говорит распорядитель игры…

Впрочем, насладиться трансляцией вокзальным констеблям не удалось. К тумбе подбежала женщина в коричневом пальто и шляпке с засохшими цветами — Гораций Помпео видел ее в поезде, она ехала в купе напротив.

— Помогите! Помогите! — в отчаянии затараторила она.

— Что еще? — раздраженно буркнул Бэнкс.

— Вообще-то, мы заняты, — добавил Хоппер.

Женщина заламывала руки, в ее глазах стояли слезы.

— Мой сын, Дэнни! Он пропал! Мы прибыли на полуночном поезде! Перед прибытием он вышел из купе, но так и не вернулся! Его нигде нет!

— Может, он с багажом затерялся? — безразлично предположил толстяк, приставляя ухо к раструбу радиофора.

— Найдется, — добавил здоровяк, щетинистой щекой отодвигая лицо напарника от этого раструба.

— Я все обыскала! Сообщила проводнику — он тоже не нашел! Дэнни, мой мальчик! Найдите его! Умоляю!

Женщина сложила руки в молящем жесте и заплакала.

— Ну вот, — проворчал Бэнкс. — Пропустим самое интересное…

— Похоже на то, — с тяжким вздохом поддержал Хоппер. — Как он выглядит, ваш сын, мэм?

— Он невысокий — вот такой! — Она показала рукой высоту пропавшего мальчика. — Ему семь лет. У него светлые волосы, а одет он в синий костюмчик и темно-синие башмачки на кнопках.

— Ладно, отыщем вашего сына, мэм…

— Да, не хнычьте. Лучшие представители полиции Габена в деле… Ведите к вашему вагону.

Констебли с сожалением выключили радиофор и двинулись следом за женщиной.

Гораций Помпео бросил гневный взгляд на констеблей: они! Они должны были удерживать восхищенную толпу! Они должны были присутствовать при событии века, а вместо этого ошивались здесь и слушали вещание о каком-то дурацком бридже! И когда это, спрашивается, бридж стал настолько моден в Габене, что его передают по радиофорам?!

Хозяин цирка и его громилы вышли через двери, с явной нерасторопностью открытые перед ними вокзальным автоматоном, и оказались на Чемоданной площади.

Туман окутывал площадь, вдали горели огни причаленного дирижабля.

Ожидать шикарный экипаж самой последней модели было напрасно, и то правда — у входа в здание вокзала стоял пошарпанный городской кэб. У открытой дверцы перетаптывался карлик в цилиндре.

Увидев господина Помпео, он вздрогнул и ринулся к нему.

Гораций Помпео вздохнул и пошагал навстречу.

— Сэр, вы прибыли!

— Еще будут очевидные замечания, Труффо?

— Нет, сэр, что вы! Просто я рад наконец вас видеть…

Гораций Помпео не слушал. Подойдя к кэбу, он сел в салон и поставил на колени чемодан, оба его спутника протиснулись следом и уселись напротив.

Карлик в нерешительности стоял снаружи.

— Мне долго ждать, Труффо?

Карлик огляделся по сторонам и забрался в кэб. Он уже собирался было сесть рядом с господином Помпео, но тот одарил его колючим взглядом поверх очков, который означал: «Даже не думай!»

Труффо ничего не оставалось, как пролезть и умоститься между двумя чернокожими громилами. Обезьянка тут же попыталась его укусить.

Дверца закрылась, и кэб тронулся в путь.

Гораций Помпео отодвинул тростью шторку и уставился в окно.

— Все готово, Труффо?

— Я… э-э-э… да, сэр. Вернее, не совсем.

— Ты собрал их?

— Собрал, но…

— Но?

— Письмо, которое я отправил вам…

— Мне доставили его на станции в Дарлингтоне. Я прочел… Очень забавно, Труффо. Смешная шутка.

Карлик всхлипнул — ему было тяжело дышать — локти громил с обеих сторон сжимали его ребра тисками.

— Сэр, это не шутка! Все очень серьезно…

Гораций Помпео рассмеялся.

— «Все очень серьезно», — насмешливо сказал он. — В цирке не любят серьезных, тебе ли об этом не знать, Труффо?

— Сэр, вы не понимаете…

— Заткнись… — В салоне вдруг раздался шипящий голос, и Труффо заскулил от страха — голос шел из чемодана, лежащего на коленях хозяина цирка. — Заткнись, недомерок. Ничтожество, не стоило нам вытаскивать тебя из той помойной кучи, в которой ты ползал, как помойная крыса.

— Ну же, мистер Забберох, — усмехнулся Гораций Помпео, — будьте снисходительны к нашему дорогому Труффо. Он сделал все, что смог.

— Он сделал недостаточно… — ответили из чемодана. — Я ведь говорил, что его нельзя посылать. Я предупреждал тебя, Гораций! И что теперь?

Гораций Помпео нежно погладил чемодан, и тот… неожиданно замурчал, как кот — словно внутри и правда был обычный кот.

— А теперь, — сказал хозяин цирка, — мы с удобством устроимся в первом ряду и посмотрим поставленное специально для нас представление. Что может быть прекраснее?

Ладонь в перчатке гладила крышку чемодана, салон полнился мурчанием, чавкали, что-то пережевывая, чернокожие громилы Помпео, а обезьянка вдруг мерзко завизжала, будто захихикала.

Кэб ехал сквозь ночь и туман в сторону канала Брилли-Мой и раскинувшегося за ним Блошиного района Фли.

— Триумфальное… — прошептал Гораций Помпео, — возвращение…

«Карамболь».

Даже не перечесть, сколько всего было вложено в это слово для Теофиллиуса Труффо.

Ужас. Кошмар. Безысходность. Отчаяние. И много чего еще…

Как мог, он пытался стереть это слово из памяти, заставлял себя забыть, что оно значит. Труффо это почти даже удалось, но Бетти Грю напомнил ему.

Микстура «Карамболь» представляла собой одно из изобретений легендарного профессора Кракатука, доктора цирковых наук, который изобрел также газ «Дерблюкк», пилюли «Тингельтангель», цирковые метки и прочие инструменты, без которых цирковая жизнь в Габене и за его пределами казалась невозможной.

Труффо был еще ребенком, когда впервые услышал жуткие истории о «Карамболе», который якобы наделяет циркачей невероятными способностями, отбирая у них взамен их души. И хоть большинство считало, что никакого «Карамболя» не существует, само собой, находились те, кто клялись, будто своими глазами видели ужасную микстуру в действии. Ходили слухи о коверном клоуне по прозвищу «Скрипучие Кальсоны», которому вкололи «Карамболь» и который одной ночью показал лучшую клоунскую репризу за всю историю циркового искусства, а после представления переселился в лечебницу для душевнобольных «Эрринхауз». Истории об этом клоуне за годы обрели множество животрепещущих подробностей, от которых волосы поднимались дыбом — эти истории даже стали основой для парочки выпусков «ужастиков за пенни». И все же однажды Труффо узнал, что, несмотря на все заверения скептиков, уверявших, будто «Карамболь» — всего лишь страшилка для молодых циркачей, легендарная микстура и правда существует.

Лично с этим жутким средством он свел знакомство в самый разгар цирковой войны. Мадам Д.Оже почти отчаялась победить Помпео честно — неизвестно как и неизвестно откуда она добыла дюжину флаконов кошмарного изобретения профессора Кракатука. Мадам нуждалась в новых невероятных номерах — таких, которых нет у ее конкурента, и возлагала на «Карамболь» особые надежды. Эксперимент хозяйка цирка решила провести не на ком-нибудь, а на своем верном карлике по прозвищу «Здоровяк», выбрав его по принципу: «Если что-то пойдет не так, то коротышку не так жалко, как остальных».

Что ж, ее затея сработала — номер, вне всяких сомнений, удался. Трюки, которые выделывал Труффо под воздействием «Карамболя», были совершенно, исключительно, неоспоримо невероятными. И все же карлику повезло, что концентрация пробной дозы была слабой, — он пришел в себя буквально за мгновение до того, как все закончилось бы плачевно.