— …И не заметили, как остались здесь жить, — закончил доктор с плохо скрываемым неудовольствием в голосе. — Мисс Полли, это Летти Бракнехт, моя старая пациентка и… мой добрый друг.

Полли Трикк издала «Хм!»— видимо, она не могла поверить, что у доктора Доу может быть друг.

— Мне неловко в этом признаваться, мисс Бракнехт, — сказал доктор, — но мисс Полли работает в газете.

— Неужели? — судорожно сцепив руки, спросила Летти.

Доктор Доу понял ее реакцию по-своему.

— Согласен — не лучшее занятие для благовоспитанной мисс. Она целыми днями (и ночами) где-то пропадает и влипает в переделки.

— Но вы, как я погляжу, без меня тут не особо скучаете, доктор, — заметила Полли.

— Мисс Бракнехт попала в беду, — ответил доктор Доу. — На нее напала эта отвратительная особа! Зубная Фея!

— Какой ужас! — воскликнула Полли наигранно. Летти гневно поджала губы. Доктор между тем не заметил притворства племянницы своей экономки.

— Я ведь не раз говорил, что эта особа — вовсе не благодетельница, — хмуро проговорил доктор Доу. — Напасть на слепую беззащитную девушку, которая никому не сделала ничего дурного! Возмутительно! Этой Зубной Фее должно быть стыдно!

— Вы правы, доктор, — сказала Полли. — Думаю, ей стыдно… очень стыдно. Мне кажется, что, если бы Зубная Фея могла, она бы попросила у мисс Бракнехт прощения за свой гадкий поступок.

Летти с удивлением поняла, что на этот раз в словах Полли Трикк не было никакой фальши.

— М-м-м… — Летти Бракнехт вдруг поднесла руки ко рту и зажала губы. — Болит… Натаниэль… болит…

— Я сейчас, мисс Бракнехт! — Доктор вскочил на ноги. — Потерпите немного, я принесу лекарство!

Он бросился к лестнице и вскоре скрылся на втором этаже.

Полли и Летти остались одни. Внучка господина начальника вокзала тут же убрала руки от лица и перестала морщиться.

— Кажется, не только я умею притворяться, — сказала Полли.

Летти Бракнехт подняласьна ноги и бесстрашно шагнула к Зубной Фее.

— Мартин, — прошептала она. — Что вы с ним сделали?

Полли подошла ближе.

— Мисс Бракнехт, я…

— Что вы с ним сделали?!

Полли торопливо заговорила:

— Я ничего не сделала. Когда мы с констеблем Дилби прибыли на Трубный пустырь, Мартин Лакур уже был… Это с ним сделал клоун Бетти Грю. Мы вызвали доктора, а я… я схватила клоуна — он больше никому не причинит вреда. Мисс Бракнехт, мне и правда жаль… Я не должна была в вас стрелять, но у меня…

Летти перебила ее.

— Мне не нужны ваши извинения, мисс Фея. Я так вами восхищалась и… и Мартин восхищался. Если бы я знала, что однажды к нам явится Зубная Фея…

— Прошу вас, тише, — взмолилась Полли. — Если доктор узнает…

Летти кивнула своим мыслям.

— Кажется, я узнала слабость Зубной Феи, — сказала она. — Я слышу страх в вашем голосе… Вы больше всего на свете боитесь, что он узнает. Что ж, я ему не расскажу. Но вы мне поможете.

— Что? Но в чем?

— Вы вызволите Мартина из этой кошмарной больницы.

Полли опешила.

— Я не могу…

— Вы можете, — твердо сказала Летти. — И вы сделаете это. Я не допущу, чтобы эти монстры ставили над Мартином опыты. Вы его вытащите, как только доктор Грейхилл проведет операцию. Ведь иначе… — она угрожающе нахмурилась. — Я думаю, доктору Доу не понравится, если он узнает…

В гостиной появился доктор.

— Что мне не понравится? — спросил он, прищурившись с подозрением.

Летти повернула к нему голову и улыбнулась.

— Мисс Трикк интересуют подробности того, что со мной случилось в детстве, — не моргнув и глазом, соврала внучка начальника вокзала. — Ну, вы знаете, Натаниэль: арест злодея Замыкателя и то, как я потеряла зрение. Мисс Трикк думает, что из этого может получиться неплохая история для ее газеты…

— Вы правы, мисс Бракнехт, мне это не нравится, — хмуро сказал доктор. — Но это ваша история, и вам решать, рассказывать ли ее общественности. Но я должен предупредить: газетчикам нельзя доверять — они все переврут.

Летти кивнула.

— Думаю, я могу полагаться на мисс Трикк. Она меня не подведет. — Внучка начальника вокзала повернулась к Полли. — Я права, мисс Трикк?

Полли нехотя кивнула и едва слышно буркнула:

— Вы правы, мисс Бракнехт.

— Ваше лекарство, мисс Бракнехт, — сказал доктор, но Летти покачала головой.

— Боль прошла, Натаниэль, — ответила она. — Наверное, благодаря мисс Трикк. У нее очень хорошо получается утешать. Я очень рада нашему знакомству. А вы? Вы рады, мисс Трикк?

— Невероятно, — сказала Полли, и вдруг поймала себя на уже знакомом ощущении, какое испытала в кухоньке мадам По из Странных Окон — когда говоришь заведомую ложь и вдруг понимаешь, что никакая это не ложь.

Полли Уиннифред Трикк не верила в судьбу. И все же то, каким причудливым образом в этой истории все переплелось, не могло не вызвать подозрение, что госпожа Судьба принимала тут личное участие. Полли терзалась чувством вины за то, что сделала на вокзальном чердаке, она корила себя и не могла не согласиться с доктором: выстрелить в беззащитную слепую девушку — возмутительный поступок. И вот — ей представился шанс загладить свою вину и, возможно, при этом спасти чью-то жизнь. Что это если не судьба?

Полли вздохнула: вот тебе и «ТАЙНА ШЕСТИ ПОДКОВ». Кажется, для нее это дело еще далеко от завершения и придется стащить из кабинета доктора не только что-то от боли, но и от усталости, а заодно что-нибудь, что не позволит ей заснуть прямо на ходу.

Она подошла к варителю и включила его. После чего уселась на диванчик и достала из сумки крошечный фонограф. Доктор помог Летти сесть в кресло, а затем занял свое.

— Итак, мисс Бракнехт… — начала Полли. — злодей Замыкатель, его арест… Это все, конечно, очень любопытно. Но меня больше интересует кое-что другое… кое-что намного более важное и занимательное.

— Что именно?

Полли хмыкнула и поглядела на доктора.

— Как так вышло, что этот угрюмый и ворчливый джентльмен превратился в «Натаниэля»? Расскажите мне все! Не упуская ни одной подробности!

Летти рассмеялась, а доктор в ужасе воскликнул:

— Нет! Только не это!

— Фу-марфу! Фу-марфу! Фу-марфу! — доносилось из камеры, забранной решетчатой дверью. — Вы у меня еще попляшете! Вы все у меня еще попляшете!

В темном застенке каталажки Дома-с-синей-крышей, которую в городе называли просто и бесхитростно «собачником», свет не горел — жечь керосин ради арестованных шушерников никто не собирался.

Пять камер пустовали — долго здесь никто не задерживался, но вот обитатель шестой так просто мириться с собственным незавидным положением не собирался. Он выл, ругался, грыз прутья решетки, заплевал уже весь пол в «собачнике». Время от времени в подвал спускался один из констеблей, рассерженный поведением арестованного. Полицейский прикрикивал на толстяка, сулил ему скорую встречу с пеньковой веревкой и возвращался обратно. И то правда — после унизительного проигрыша в бридж господин главный судья Сомм особо раздумывать не станет — вопрос переправки клоуна-убийцы на задний двор тюрьмы Хайд — это лишь вопрос времени. Хотя еще существовала вероятность, что Сомм решит устроить шумный показательный процесс, чтобы как следует отыграться хоть на ком-то.

Впрочем, упомянутый клоун-убийца не особо переживал по данному поводу.

И вскоре стало ясно, почему.

Примерно за час до рассвета дверь в дальнем конце подвального коридора, через которую арестованных обычно препроваживали во двор, а оттуда — в фургон, отворилась, и в «собачник» шмыгнула тощая фигура в драном пальто и котелке, принесшая с собой настолько мерзкий запах, по сравнению с которым даже вонь застенка здания полиции казалась букетом чарующих ароматов из цветочной лавки.

Обладатель запаха подошел к камере клоуна и, заглянув туда, широко улыбнулся, открыв щербатый рот.

— Доброго утречка.

Клоун плюнул в посетителя и прорычал:

— Где тебя носило, Шнырр? Ты должен был явиться еще два часа назад!