«Эх, если б встретиться с Иваном Павловичем… если б встретились два таких командира!.. А как удивились бы Мишка с Тимкой!.. А мать?.. Бедная, она теперь, наверное, глаза выплакала. А может быть…»

И перед ним снова возникла толстая фигура желтоглазого Лукана в черной одежде полицая.

«Пускай только… Все равно найду, собаку, на краю света найду и покараю!..»

Он чувствовал в себе достаточно сил для этого.

Хоть Василек и побывал в тюрьме, он за эту зиму заметно вырос и возмужал. Ему недавно исполнилось шестнадцать лет.

Василек погрузился в свои мысли, но продолжал следить за лесом. Вдруг ему показалось, что кто-то идет между деревьями. Присмотревшись внимательнее, он увидел, что по снегу осторожно пробираются две человеческие фигуры. Василек быстро вбежал во двор и постучал в окно. Через мгновение вышел Калачов.

За Калачовым появился, покашливая, старый Януш:

— Это Кастусь.

Партизаны уже знали, что сын Януша, Кастусь, — разведчик в польском партизанском отряде и вскоре должен побывать у отца. Его-то они с нетерпением ждали уже два дня.

Когда они вышли во двор, два лыжника остановились шагах в трехстах от них, на ярко освещенной поляне. Затем лыжники повернули к лесу.

Януш окликнул:

— Кастусь, ты?

— Я, отец.

— Иди смело.

— А кто там с тобою?

— Это добрые люди, сынок.

Один из лыжников подошел к ним, другой остался за дубом.

«Молодцы ребята! — подумал Калачов. — Осторожно действуют».

Некоторое время спустя разведчики польского партизанского отряда вели в теплой сторожке задушевный разговор с людьми Калачова. Сдерживая дыхание, слушали калачовцы рассказ Кастуся о событиях на фронте. Польские партизаны ежедневно принимали радиопередачи…

На другой день Калачов и его люди прибыли в расположение польского партизанского отряда имени Адама Мицкевича. Здесь их встретили, как братьев.

С помощью польских партизан отряд Калачова стал на лыжи, вооружился. Кастусь преподнес русским радиоприемник.

Калачов решил начать рейд. Отряд его должен пройти из Польши через всю Украину к самому фронту. К Калачову присоединилось еще человек сорок, бежавших из гитлеровских лагерей смерти.

Тепло прощались советские партизаны с польскими:

— До свиданья!

— До счастливой встречи в день победы!

— Смерть фашизму, свободу народам!

— Желаем боевой удачи!

Отряд пустился в дорогу. Сам Калачов еще долго шел позади, разговаривая с командиром польского отряда и с Кастусем. Попрощавшись с ними, он вышел вперед и повел свой отряд на восток. Чтобы заехать в лесную сторожку старого Януша, они отклонились на несколько километров вправо, еще раз попрощались с семьей лесника и поблагодарили его за братскую помощь.

— До свиданья! — просто сказал старый Януш, а Юзя и Стась проводили их со слезами на глазах.

Отряд продолжал свой путь.

Утро подкралось незаметно. Морозный туман расходился медленно. Все вокруг стало серым. Постепенно вырисовывались придорожные вербы над переездом. Вдали в утренней мгле виднелись домики и стройные тополя у разъезда.

Мишка сидел за молодыми деревьями, которые летом совсем закрывали невысокую насыпь и железнодорожную колею. Он вырыл себе в снегу довольно глубокую яму и устроился в ней, как заяц-беляк. Поверх теплой одежды на нем был еще и маскировочный халат. За спиной мальчика тянулась долина, переходившая в глубокий овраг. Овраг этот выводил к заливному лугу, на котором рос густой, высокий камыш. Камыш и служил хорошим укрытием для партизан.

От Мишкиной ямы к рельсам была протянута под снегом крепкая бечевка. Стоит только дернуть за нее — и на железнодорожном полотне взорвется мина большой силы. Метров за триста от Мишки, на склоне оврага, залегли остальные партизаны.

Мишка внимательно смотрел вперед и прислушивался. Вокруг было тихо, только над разъездом, чуя поживу, с криком кружило воронье.

Еще не прошло и месяца с тех пор, как группа Лени Устюжанина вышла к железной дороге. Она так разрослась, что теперь каждый из минеров сам стал руководителем отдельной подрывной команды. Даже Мишка уже был не просто Мишкой, а опытным подрывником, командиром: под его началом находилось четверо молодых партизан. Он полностью овладел мастерством минера и теперь с улыбкой вспоминал того Мишку, который так испугался бомбежки в то далекое летнее утро, на речной переправе.

Мишка очень вырос. В валенках, в теплом удобном полушубке и ватных штанах, он немногим отличался от других партизан. Во всяком случае, никто не сказал бы, что ему пошел только пятнадцатый год.

— А сколько тебе лет, товарищ командир? — спрашивал иногда кто-нибудь из новых друзей.

Мишка деловито хмурил брови:

— А сколько бы ты дал?

— Так, семнадцать, восемнадцатый.

— Так для чего же спрашивать?

И Мишка переводил разговор на другое.

Прежде партизаны редко навещали железную дорогу. Поезда ходили по ней и днем и ночью. Сначала минерам работать было легко. Но сразу после того, как взлетели на воздух первые эшелоны, движение поездов ночью прекратилось. Немцы усилили охрану, а утром каждый день проверяли, нет ли где-нибудь мин.

К Устюжанину шла молодежь. Из новичков он организовал семь групп: по пять-десять человек в каждой. Кроме того, он отправил многих в отряд к Ивану Павловичу.

Группы Устюжанина действовали теперь на двух соседних магистралях. Партизаны решили не пропускать ни одного важного эшелона. Когда у Лени кончилась взрывчатка, новички показали ему дорогу к вражеским артиллерийским складам, и вопрос был решен. Теперь вместо обычных мин на дороге закладывали заряды большой силы, которые не только рвали полотно, но и уничтожали паровоз и вагоны.

…Свой участок на железной дороге Мишка с товарищами занял еще вчера. Целый день они просидели в камышах, изучая движение поездов и отыскивая удобные подступы к насыпи. Ночью через овраг пробрались к железной дороге. В своих белых маскхалатах они свободно подошли к самой линии. У них было с собой тола на десять зарядов большой силы.

К полному удовлетворению подрывников, всюду на линии царила тишина. Даже ближний разъезд не подавал никаких признаков жизни.

Мишка заложил две тяжелые мины не под самый рельс, а сбоку, метрах в двух от шпал. Ничего не найдет теперь немец с миноискателями, а против собак-ищеек есть хорошее средство — табак или перец. Заложишь мину и жди. А когда подойдет нужный эшелон, надо только, чтобы рука не дрогнула.

От разведчиков Мишка узнал, что на линии ожидается эшелон с танками, горючим и боеприпасами. Уже около недели шел он от станции к станции под усиленной охраной, а теперь находился где-то поблизости. Все партизанские группы, в том числе и группа Устюжанина, приготовили для него ловушки. В какую же из них попадет эшелон?

Мишке очень хотелось уничтожить его самому. На его счету уже были два эшелона, но что значили они по сравнению с теми, которые пустил под откос сам Леня!

Погруженный в свои мысли, Мишка не заметил, как совсем рассвело. Он с тревогой спрашивал себя: почему же до сих пор нет никакого движения на линии? Из своего укрытия, находившегося метрах в полутораста от насыпи, он видел едва заметную тропку, которая вела к полотну. Это были следы подрывников, закладывавших мины. Ребята, посыпав тропку табаком, тщательно разровняли следы за собой, потом им на помощь пришел холодный ночной ветер, и теперь у постороннего человека не могла вызвать подозрений неглубокая выемка на снежной поверхности.

Прошел еще час, и тогда только железная дорога начала оживать. Где-то вдали пронзительно засвистел паровоз. Протяжное эхо разнеслось по полю. Возле разъезда Мишка заметил людей. Они двигались по насыпи вдоль линии. Вскоре к Мишкиному убежищу приблизилось около десятка немцев. Двое из них шли вдоль рельсов с миноискателями, третий вел собаку-овчарку. Мишка приник к земле, затаив дыхание.

Потом послышался шум движения, стук колес. Тяжело пыхтя, медленно прополз старый, ободранный паровоз, толкая перед собой две площадки, нагруженные песком. Мишка улыбнулся: немцы хитрили.