10 февраля 1948 года в советское посольство неожиданно заглянул Баэса. Любимый конек мексиканцагпро-дажность властей. Альваро с горечью вспоминал, что сталкивался с нею повсюду, а в полиции чаще всего. В 1940 году ему довелось формировать моторизованную патрульную службу в Мехико. Были собраны немалые средства среди банкиров, промышленников и коммерсантов, на которые Баэса приобрел в США около 30 автомашин. Когда же он собрался за второй партией, то высокопоставленные полицейские чины замучили его доверительными просьбами: «Тебе же ничего не стоит выкроить лишнее авто…» Им и в голову не приходило, что Для него это невозможно. Отсюда конфликты, наветы, месть.

«Я идеалист, добиваюсь справедливости и всегда остаюсь в проигрыше. На днях я побывал в доме у военного министра Лимона — это же самый настоящий дворец! Такой не снился и самому Монтесуме! Бывший президент Авила Камачо приобрел богатейший нефтяной участок «Пальма» близ продуктивного месторождения «Посо Рико». Президент Алеман построил себе яхту за 980 тысяч долларов и заказал спецсамолет, который потянет на весь миллион. А близ парка Чапуль-тепек вовсю кипит стройка — там его усадьба на несколько кварталов! Нет, Мексика созрела для новой революции, надо хорошенько тряхнуть разжиревших экс-революционеров!» — вещал Баэса. А уходя, как бы между прочим бросил: «Я знаю, что вы подготовили побег… Морнара… Не делайте этого. По крайней мере сейчас. Гринго сидят в засаде».

Мексиканец даже не взглянул на Кумарьяна, чтобы удостовериться в произведенном эффекте. Щелкнул металлической калиткой посольства и уселся в служебную развалюху. «Там очень не хотят скандалов, — Альваро многозначительно ткнул пальцем вверх, — и еще больше не хотят петь под чужую дудку. Нам не нужны скан-, далы, заготовленные к северу от Рио-Гранде».

Конечно, об этом разговоре Баэса в своей книге не упомянул, по-видимому, для него он особой важности не имел.

…Погрузившись в размеренный тюремный быт, Рамон Меркадер терпеливо отбывал свой срок. Вот любопытный эпизод, приведенный в «бестселлере» 60-х годов Феликса Варгаса Чакона, не миновавшего знакомства с прелестями «черного замка», где этот венесуэльский мошенник и познакомился с Рамоном:

«Жак Морнар… называл себя бельгийцем по национальности, но… в действительности был испанским анархистом… Я долго говорил с ним, и он открыл мне, что наибольшие муки совести вызывало у него не убийство Троцкого, а вовлечение (в дело) девушки по имени Сильвия Агелофф, с которой он познакомился в Париже в 1938 году. Соблазненная им, девушка рассказала ему, что ее сестра служит секретарем у человека, который создал Красную Армию и которого Сталин отправил в изгнание. Морнар плакал, когда вспоминал, что во время суда Сильвия кричала ему:

— Убийца! Выродок! Трус! Не успокоюсь, пока не узнаю, что ты покончил с собой в тюрьме!.. Грязная пешка ГПУ!»

Приятель Чакона не дал ему дослушать излияния Морнара, отвел венесуэльца в сторону:

— Наверное, Морнар тебе и вздохнуть не дал, повествуя о своих несчастьях. Это его обычное занятие со всеми новичками. У него-то есть время на рассказы, потому что отсидел он девять лет, а впереди — все одиннадцать».

Но время шло, и Тролль, судя по его внешним реакциям, постепенно свыкся со своим положением.

Если верить многочисленным свидетельствам о том времени, то в тюрьме Меркадер не испытывал особого дискомфорта. Жил в одиночной просторной камере со всеми удобствами и даже с телевизором. Два раза в неделю его навещала будущая жена. Несколько раз полиции становилось известно, что заключенному готовят побег. Но как только об этом узнавал он сам, категорически отказывался. После смерти Сталина предложений о побеге не поступало, что с удовлетворением отметил узник и мысленно похвалил себя за проявленную осторожность. Не исключено, что оставшийся в живых исполнитель кого-то серьезно беспокоил и под предлогом побега его собирались попросту убрать.

Действительно, после смерти Сталина в высшем партийном руководстве СССР начался перманентный период ожесточенной борьбы за власть. Жак Морнар был отнесен этими людьми к «нежелательным свидетелям». О существовании Тролля в далекой Мексике руководящие иерархи КПСС вспоминать не хотели: «Сталинские делишки. Мало ли что может наговорить и натворить еще этот испанец, этот наемный убийца. Он получает денежный пенсион? Получает… Жалуется на что-нибудь? Нет, не жалуется… Ну и хорошо. Пусть сидит. Знал, на что шел…»

На свободе Рамон Меркадер очутился лишь в мае 1960 года и был тут же переправлен в Советский 1, оюз. В 1973 году он перебрался на Кубу. Изредка виделся с матерью. По свидетельству брата Луиса, Рамон так никогда и не простил мать: «По ее вине я провел лишних шестнадцать лет в тюрьме».

Каридад умерла в 1975 году в своем доме во Фран Ции, лежа на кровати под большим портретом Сталина в изголовье. Рамон пережил ее всего на три года. Уходил он из жизни в страшных муках — от рака костной ткани Оба до самой смерти получали пенсию от КГБ. Надгробья на их могилах были также установлены за счет КГБ: ее — на парижском кладбище Пантин, а его — на Кунцевском в Москве…

Полную информацию о всех хитросплетениях подготовки побегов Рамона Меркадера ныне получить, наверное, невозможно. Но есть свидетельства, по которым можно составить довольно четкую картину этого периода в жизни Тролля. Весьма существенные сведения приводит в оставленных им мемуарах Луис Меркадер, младший брат Рамона, кое-что рассказал об этом в книге воспоминаний Альваро Баэса — полицейский агент, пытавшийся в «частном порядке» разгадать тайну узника Лекумберри, особую ценность представляют рассказы Юрия Антоновича Маркова, курировавшего в 40-х годах мексиканское направление в Первом управлении НКГБ— МГБ.

10 июля 1934 года постановлением ЦИК СССР был образован Народный комиссариат внутренних дел — НКВД СССР, в составе которого было создано Главное управление государственной безопасности (ГУГБ). Основные функции ОГПУ перешли к этому управлению. Иностранный отдел стал 5-м отделом Главного управления государственной безопасности НКВД СССР. Его задачи правительство определило следующим образом: выявление направленных против СССР заговоров и деятельности иностранных государств, их разведок и генеральных штабов, а также антисоветских политических организаций;

вскрытие диверсионной, террористической и шпионской деятельности на территории СССР иностранных разведывательных органов, белоэмигрантских центров и других организаций;

руководство деятельностью закордонных резидентур; контроль за работой бюро виз, въездом за границу иностранцев, руководство работой по регистрации и учету иностранцев в СССР.

Каковы бы ни были недостатки или упущения документа, это был государственный нормативный акт, который давал право 5-му отделу ГУГБ, то есть внешней разведке, вести агентурную работу в зарубежных странах в целях получения информации по вопросам безопасности Советского государства.

В 1938 году руководство страны вновь вернулось к вопросу совершенствования разведывательной деятельности за рубежом. Работа 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР была подвергнута тщательному и всестороннему анализу, рассмотрены предложения об ее улучшении с таким расчетом, говорилось в принятом документе, «чтобы отдел смог развернуть широкую разведывательную работу за рубежом по линии политической, научно-технической разведки, выявлению происков иностранных разведок и белоэмигрантских центров на территории Советского Союза». Таким образом, сохранялись основные направления деятельности внешней разведки: политическое, научно-техническое и внешняя контрразведка.

Штат отдела был утвержден в количестве 210 человек, в его структуре создано 13 подразделений, 7 из которых занимались руководством зарубежными резидентурами по географическому принципу. Остальные подразделения выполняли различные функции, необходимые для ведения разведывательной работы. Они, в частности, осуществляли руководство научно-технической разведкой, работой по русской эмиграции, «разработкой» троцкистских и «правых» организаций, оперативными учетами и т. д. 5-й отдел, хотя и небольшой по численности, обретал, таким образом, накануне войны достаточно развернутую, продуманную структуру, нацеленную на работу в широких масштабах.