В дверях появилась круглолицая, небольшого роста медсестра. Цвет лица у нее был смуглый, высокие скулы, длинные волосы связаны в пучок на затылке. У Рейджена появилось ощущение, что он узнал ее. Кто-то – наверное, Аллен – много лет тому назад видел ее в постоянном месте студенческих тусовок, которое называлось «Замок».

Рейджен отвернулся, но прежде, чем он успел отъехать, Адалана вытеснила его с пятна…

Донна Уэст чувствовала себя без сил после восьмичасовой смены в психиатрической клинике при университете. Она сказала своему жениху, что позвонит ему из клиники, чтобы позавтракать вместе, но после ужасной ночи ей пришлось задержаться на работе, и все, что она хотела, – это поскорее уйти. Она позвонит Сидни, когда приедет домой. На пути к стоянке мимо нее прошла подруга, помахала рукой, поздоровалась. Донна направилась к своей машине, как всегда предусмотрительно припаркованной в первом ряду, напротив Апхэм-холла.

– Эй! Подождите минутку! – крикнул кто-то.

Донна подняла голову и увидела молодого человека в джинсах и ветровке, который махал ей рукой с другой стороны стоянки. Симпатичный, подумала она, похож на артиста, чье имя она не могла вспомнить. На мужчине были солнцезащитные очки. Она подождала, пока он подошел и спросил, где находится главная стоянка.

– Послушайте, это трудно объяснить, – сказала Донна. – Я как раз еду в ту сторону. Вы можете сесть ко мне, и я вас довезу туда.

Мужчина сел рядом с водителем. Пока Донна разворачивалась, незнакомец вынул пистолет.

– Вперед, – сказал он. – Ты мне поможешь.

Через несколько секунд добавил:

– Будешь делать то, что я скажу, останешься целой. А жаль: уж больно хочется шлепнуть кого-нибудь!

«Вот оно что, – подумала Донна. – Значит, я умру». Она почувствовала, как краска залила ее лицо, сосуды сжались, желудок свело. О боже, почему, прежде чем уйти, она не позвонила Сидни? По крайней мере, он знал, что Донна должна ему позвонить. Может быть, он обратится в полицию?

Похититель дотянулся до заднего сиденья и взял сумочку. Вынул портмоне, посмотрел водительское удостоверение.

– Давай, Донна, гони на север, по Семьдесят первой дороге.

Он достал из ее кошелька десять долларов. У нее сложилось впечатление, что все это спектакль: мужчина взял деньги, с таинственным видом сложил купюры и положил их в карман рубашки. Затем он вынул сигарету из ее пачки и поднес к ее губам.

– Держу пари, ты хочешь покурить, – сказал он и поднес к сигарете прикуриватель.

Донна заметила, что его руки, даже под ногтями, чем-то запачканы, но это была не грязь, не сажа и не масло. То, что он старательно стер отпечатки с прикуривателя, привело Донну в ужас: значит, перед ней профессионал, знакомый с полицией. Парень заметил ее реакцию.

– Я член группы, – сказал он. – Некоторые из нас – политические активисты.

Ей показалось, что он намекает на «Метеорологов», хотя на самом деле он не упоминал этого названия. Раз ее заставили ехать на север, по автостраде 1-71, Донна решила, что он направляется в Кливленд, чтобы скрыться. Похоже, он из городских партизан.

Она удивилась, когда, доехав до округа Делавэр, мужчина приказал ей свернуть с 1-71 и ехать обратно. Донна видела, что грабитель расслабился, словно местность была ему знакома, и когда им перестали попадаться на пути машины, он приказал ей остановиться.

Когда Донна Уэст увидела, насколько пустынна эта местность, она поняла, что ее похищение не имеет ничего общего с политикой. Ее собирались изнасиловать или убить, а может, и то и другое. Похититель откинулся на сиденье, и Донна уже знала, что сейчас случится что-то действительно плохое.

– Посижу минутку, соберусь с мыслями, – сказал он. 

Донна сидела, положив руки на руль и глядя прямо перед собой. Она думала о Сидни, о своей жизни и гадала, что сейчас будет. По ее щекам потекли слезы.

– Что такое? – спросил он. – Боишься, что я тебя изнасилую?

Эти слова и его саркастический тон поразили ее. Она посмотрела на него и призналась:

– Боюсь.

– Да ты чертовски глупа! Тебе бы о жизни подумать, а ты о заднице своей беспокоишься!

Это отрезвило Донну, и она перестала плакать.

– Ей-богу, – сказала она, – вы абсолютно правы. Я действительно беспокоюсь о своей жизни.

Его глаза были почти невидимы за очками, но голос вдруг смягчился:

– Распусти волосы.

Донна продолжала сидеть, ухватившись за руль.

– Я сказал, распусти волосы.

Она подняла руку и сняла берет. Мужчина развязал шнурок, стал гладить ее волосы, говоря, какие они красивые. Потом он снова переменился, заговорил громко и много.

– Дура ты все-таки, – сказал он. – Ну сама погляди, как ты попала в эту ситуацию.

– И как же я в нее попала?

– Посмотри на свою одежду, на волосы. Ты должна понимать, что можешь привлечь внимание кого-нибудь вроде меня. Что ты делала на стоянке в полвосьмого утра? Дура несчастная!

Донна подумала, что грабитель в чем-то прав. Это она была виновата, предложив подвезти его. Она должна была винить себя за то, что сейчас случится. До нее вдруг дошло, что он собирается ее проучить. Нет, она не попадется на эту удочку. Но с другой стороны, когда ты беспомощна и до смерти напугана, парню с пистолетом легко заставить тебя чувствовать себя виноватой.

И она решила: «Будь что будет. Ну что ж, изнасилование – не худшее, что могло со мной случиться».

– Кстати, – сказал он, прервав ход ее мыслей, – меня зовут Фил.

Донна продолжала смотреть прямо перед собой и не повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Он заорал на нее:

– Я сказал, что меня зовут Фил!

Донна покачала головой:

– Мне все равно, как вас зовут. Не думаю, что хочу это знать.

Фил приказал, чтобы Донна вышла из машины. Обыскивая ее карманы, он заметил:

– Готов поклясться, что ты как медсестра можешь достать много «спида».

Донна не ответила.

– Садись на заднее сиденье, – велел он.

Усаживаясь в машину, Донна быстро заговорила, надеясь отвлечь его внимание.

– Вы любите искусство? – спросила она. – А я люблю. Я занимаюсь гончарным делом. Работаю с глиной.

Она все говорила и говорила, но парень, казалось, не слышал. Он заставил ее спустить колготки, и она была почти благодарна ему за то, что он не унизил ее еще больше, заставив раздеться совсем.

– У меня нет никаких болезней, – сказал насильник, расстегивая молнию.

Донну поразило то, что он сказал об этом. Она хотела крикнуть ему: «Зато у меня есть болезни. У меня есть все болезни!»

К этому времени Донна почувствовала, что мужчина психически болен. И она боялась раздразнить его еще больше. Болезни – это самое последнее, что ей пришло в голову, лишь бы все поскорее кончилось.

Донна удивилась и обрадовалась, как быстро он все сделал.

– Ты супер, – сказал мужчина. – Ты меня заводишь.

Он вышел из машины, огляделся и приказал, чтобы она снова села за руль.

– Я впервые кого-то изнасиловал. Теперь я не только партизан, но и насильник.

Помолчав, Донна сказала:

– Можно мне выйти из машины? Я хочу в туалет.

Мужчина кивнул.

– Я не могу, когда кто-то смотрит на меня, – сказала она. – Не могли бы вы уйти?

Он сделал, как просила Донна, и, возвратившись, она заметила, что поведение насильника изменилось. Он чувствовал себя свободно, шутил. Но потом вдруг опять стал другим, вновь обретя командный тон и ведя себя так же, как перед изнасилованием: пугая ее своей вспыльчивостью и сквернословием.

– Сядь в машину! – крикнул он. – Выезжай на шоссе и гони на север. Я хочу, чтобы ты обналичила чеки и дала мне денег.

Мысли проносились у нее в голове с бешеной скоростью, она хотела как можно быстрее оказаться на знакомой территории.

– Послушайте, – сказала она, – если вам нужны деньги, то вернемся в Коламбус. Вы же не думаете, что в субботу можно за городом получить деньги по чекам?

Донна ждала его реакции, говоря себе, что, если он заставит ее ехать на север по 1-71, в сторону Кливленда, ей придется разбить машину и убить их обоих. Донна ненавидела то, что он сделал с нею, и хотела убедиться, что насильник не воспользуется ее деньгами.