– Это, случайно, не Эдриен?

– Где?

– Вон там, в углу, с каким-то мужчиной.

Гретхен посмотрела в ту сторону и кивнула:

– Да, это она. А с ней – Джек Карпентер.

– Кто он такой?

– Сенатор штата. Очень богат. И женат.

Джори покачала головой, не слишком удивившись. В вопросах морали Эдриен никогда не отличалась особой щепетильностью и даже не пыталась притворяться.

– Его жена умирает от рака, – продолжала Гретхен. – Во всяком случае, если то, что я слышала, правда.

– Не перестаю удивляться – в этом городе все всё обо всех знают, – заметила Джори.

– Ну, если уж на то пошло, Джек Карпентер живет не здесь, а в Хедли. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. А, Эдриен нас заметила.

Джори махнула рукой подруге, та ответила тем же, нимало не смутившись, что ее застали в обществе жена-того мужчины. И не только не смутившись, но даже сделав Джори и Гретхен нетерпеливый знак, приглашая их за свой столик.

Пробираясь через битком набитый зал, Джори поделилась своими соображениями с Гретхен:

– Кажется, она не так уж обеспокоена тем, чтобы скрыть свои отношения с сенатором.

– Ты же знаешь Эдриен. Она никогда и ничем не бывает обеспокоена. Да и раньше не была.

На Эдриен был безупречно сшитый коричневый шерстяной костюм с черным бархатным воротником и золотыми пуговицами, которые смотрелись весьма экстравагантно, но при этом каким-то чудом не казались безвкусными. Макияж ее был также безупречен, а из прически, несмотря на то что на улице дул порывистый ветер, не выбился ни один золотистый волосок.

– Джори! Как я рада снова тебя видеть! – воскликнула Эдриен, когда они подошли к столику. И после небольшой паузы добавила: – О, и тебя тоже, Гретхен. – Затем она повернулась к спутнику: – Познакомься, Джек, это моя старинная подруга, о которой я тебе рассказывала, Джори Мэддок из Нью-Йорка. Ее семья владеет универмагом на Манхэттене. Джори, это мой друг, сенатор Джек Карпентер. Ах да, Джек, это Гретхен Экхард, еще одна моя приятельница.

Сенатор – элегантный господин, гораздо старше Эдриен (у него на висках уже пробивалась седина) – улыбнулся и поздоровался с обеими девушками, однако было заметно, что он чувствует себя не в своей тарелке. Он то и дело посматривал поверх их голов в зал, словно желая убедиться, что в баре его никто не узнал.

– Мы даже не представляли, что у «Джоли» сегодня будет столько народу, – проворковала Эдриен, положив ухоженную руку с наманикюренными пальчиками на рукав Джека Карпентера.

– Здесь всегда полно народу, – не без ехидства заметила Гретхен. Джори подозревала, что Эдриен и сама прекрасно это знала и нарочно хотела показаться на людях с сенатором.

Небрежным взмахом руки Эдриен отмела замечание Гретхен и снова переключила все внимание на Джори.

Поднеся к губам бокал мартини, она многозначительно улыбнулась и сказала:

– Я слышала, ты всю неделю была занята?

Джори мгновенно насторожилась: ей не понравился блеск в глазах Эдриен.

– Что ты имеешь в виду?

– Сорока на хвосте принесла, что ты проводила время в Саратоге с Сойером Хоулендом.

– Это что же за сорока такая? Ее имя, случайно, не Клоувер? – спросила Джори, чувствуя на себе ошеломленный взгляд Гретхен, но делая вид, что не замечает его.

– Нет, эту сороку звали Китти, – улыбнулась Эдриен. – Сегодня утром мы встретились в клинике. Я заходила к врачу за рецептом, а она, бедняжка, приходила провериться, долго ли еще осталось до родов.

– Ну и как?

– Должно быть, на днях. Она выглядит так, будто вот-вот лопнет. Китти сказала, что вчера вечером ты была у нее в гостях и все рассказала про вас с Сойером…

– Я ничего не говорила о «нас с Сойером», потому что рассказывать нечего.

– Но она упомянула, что вы с ним были в Саратоге и ходили в ресторан.

– Да, ходили, ну и что из того? Он отбуксировал в гараж и отремонтировал мою машину. В знак благодарности я…

– Ты пригласила его на ленч.

– Да, примерно так.

Джори не стала уточнять, что Сойер оплатил счет, и, уж конечно, промолчала, что он купил ей пальто и варежки.

– А Клоувер показалось, что вам было очень хорошо друг с другом, когда она вас видела.

– Попадись мне эта Клоувер, я ее просто придушу! – сквозь зубы пробурчала Джори.

Гретхен бросила на нее негодующий взгляд:

– Джори, как можно такое говорить!

– А что, ей больше делать нечего, кроме как сплетничать?

– На самом деле у Клоувер сейчас как раз забот хватает, – вставила Эдриен, поднимая умело подведенные, безупречной формы брови. – Ее партнерша по бизнесу, Шерил Фрэмптон, вот уже почти год пытается выкупить у нее ее долю. Клоувер отказывается продавать, но Шерил не отстает.

– Все равно мне не нравится, что она с каждым встречным обсуждает мою личную жизнь, – пробурчала Джори.

– Расслабься, Джори, она рассказала только Джонни, а тот рассказал Китти…

– А Китти поделилась с тобой.

– Вот именно. Если у тебя с Сойером действительно такие невинные отношения и тебе нечего скрывать, с какой стати ты так кипятишься?

– Я не кипячусь, просто… просто я не привыкла быть темой для пересудов в маленьком городке.

К счастью, Эдриен сменила тему и заговорила о новой обивке для дивана и о гардинах, которые только что заказала для домашнего музыкального салона. Высокие – от пола до потолка – окна ее салона были с полукруглым верхом, и шторы пришлось шить по индивидуальному заказу. Она настаивала, чтобы Джори обязательно побывала у нее в гостях, пока не уехала из Близзард-Бэй.

– Это ужасно, дорогая, что дом твоих дедушки и бабушки превратили в какие-то меблированные комнаты. – Эдриен покачала головой. И, обращаясь к Джеку, пояснила: – Это было самое красивое имение в наших краях, но как только хозяева его продали… ты знаешь, как это бывает.

– Я сегодня там была. И мне показалось, что дом по-прежнему выглядит неплохо. По-моему, он совсем не изменился с тех пор, когда принадлежал моим деду и бабке.

Только сказав это, Джори спохватилась, что кто-то из ее собеседниц может знать, что Сойер живет в их бывшем доме, и поспешила сменить тему:

– А знаете, когда я на обратном пути проезжала мимо дома на Бруквей-роуд, вокруг была какая-то суматоха, там крутилось не меньше дюжины копов.

– Какой дом ты имеешь в виду? – спросила Гретхен.

– Красный фермерский дом, недалеко от перекрестка с Филдстоун-роуд. А что?

– Кажется, Клоувер живет в красном доме на Бруквей-роуд, не так ли? – спросила Эдриен, обращаясь к Гретхен. Та кивнула.

Джори похолодела:

– У этого дома черные ставни, а перила веранды выкрашены в белый цвет?

– Кажется, так, – подтвердила Гретхен. – А что? Это у ее дома ты видела полицию?

Джори медленно кивнула:

– Надеюсь, с Клоувер ничего не случилось. Может, кому-нибудь из нас стоит позвонить и убедиться, что все в порядке?

– Я позвоню, – вызвалась Гретхен, доставая из кармана горсть мелочи, и вдруг съязвила: – Ты же грозилась задушить Клоувер. Может, ты сейчас не в том настроении, чтобы с ней разговаривать.

– Я только хотела сказать…

Но Гретхен уже направилась к телефону-автомату на стене бара.

– Иногда она бывает жуткой стервой, – заметила Эдриен. – Я уже говорила Джеку, что просто не понимаю, как в детстве мы могли проводить с ней столько времени. У нас с Гретхен нет ничего общего.

– А мне Гретхен всегда нравилась. – Джори сочла своим долгом вступиться за подругу, она понимала, что Гретхен разозлилась, когда услышала, что Джори не вняла ее предостережениям насчет Сойера Хоуленда. При ее осторожности и консервативном складе характера Гретхен было не дано понять, как это можно не обращать внимания на слухи. И Джори ни за что не удалось бы убедить Гретхен, что Сойер не опасен – во всяком случае, в том смысле, который имели в виду Карл и все остальные.

Сойер яростно защищал неприкосновенность своей частной жизни, он даже признался, что ему есть что скрывать, он только что приказал Джори не лезть в его жизнь и вернуться в Нью-Йорк, где ее место. Со стороны Джори было бы глупостью не последовать его совету. В конце концов, он даже не хочет, чтобы она здесь оставалась. И если разобраться, в Близзард-Бэй ее больше ничто не удерживало.