Джори мысленно пообещала себе уделять подруге больше времени.

– Гретхен, у тебя есть на завтра какие-то планы? – спросила она, сняв пальто и присев на краешек стула, чтобы снять ботинки.

Сначала Джори собиралась разуться у самого входа, но потом заметила, что от двери к лестнице вели мокрые следы, будто кто-то недавно вошел в дом. Тогда она решила, что Гретхен, по-видимому, не очень дрожит над своими полами. К тому же на ботинках была не грязь, а только снег.

– На завтра? – переспросила Гретхен. – Я как раз собиралась съездить в Гленс-Фолс купить еще краски, чтобы заняться холлом второго этажа.

– Там тоже нужно покрасить бордюр?

Гретхен кивнула.

– А разве этими делами не занимается твой дядя Роланд?

– У него хорошо получается чинить электроприборы, и он выполняет всякие поручения, но косметическим ремонтом я занимаюсь сама, мне это нравится. Должна же я что-то делать, чтобы занять себя.

Джори согласилась. Ее поразило столь явное подтверждение догадки, что подруга одинока.

– Если хочешь, могу составить тебе компанию. Я бы с удовольствием съездила в Гленс-Фолс.

– Правда?

Джори показалось, что Гретхен почему-то вовсе не в восторге от ее предложения, и она добавила:

– Если хочешь.

– Конечно, хочу. Я… я собиралась поехать с Карлом, но могу поехать с тобой.

– Нет, я не хотела нарушать ваши планы. Поезжайте вдвоем, – поспешно проговорила Джори. – Я найду чем заняться.

«Например, буду воспитывать в себе выдержку, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не поехать в гараж к Сойеру – все равно, под каким предлогом».

– Нет, все в порядке, тем более что Карл наверняка занят на работе. Ему сложно вырваться из офиса, хотя иногда мы встречаемся в обеденный перерыв. Я с удовольствием поеду с тобой, Джори.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

Джори всмотрелась в круглое, как всегда серьезное лицо подруги.

– Гретхен, между тобой и Карлом все хорошо?

– Между нами? Конечно, а почему что-то должно быть нехорошо?

– Да нет, я просто так спросила.

Голос Гретхен прозвучал чуть резче обычного, и Джори теперь уже точно знала, что ей не почудилось, – Гретхен явно что-то беспокоит. Однако Джори решила оставить эту тему и вернуться к ней снова через день-другой.

Она вполне понимала стремление Гретхен оградить личную жизнь от любопытства посторонних. Ей и самой было неприятно, когда Китти стала расспрашивать ее об отношениях с Сойером, так же как не понравилось, что Клоувер оказалась такой болтливой и бестактной.

– У тебя новое пальто? – вдруг спросила Гретхен. Джори посмотрела на пальто, сложенное у нее на коленях, и кивнула.

– Я слышала, что обещали похолодание и снова снегопад, вот и решила, что мне нужно что-то теплое, – просто сказала она.

– Красивое пальто.

– Спасибо. Пожалуй, я пойду спать. Ты не идешь наверх?

– Позже, – ответила Гретхен.

– Что ж, тогда спокойной ночи.

Зевая, Джори поднялась по скрипучей лестнице на второй этаж и темным коридором прошла к себе в номер. А за стенами дома вовсю бушевала вьюга.

На следующее утро снегопад не прекратился и даже не ослабел, поэтому Гретхен раздумала ехать в Гленс-Фолс. За утренним кофе она сказала Джори:

– Можно купить краску и завтра, с ремонтом нет никакой спешки. По-моему, по здешним дорогам не стоит куда-нибудь ехать в такую погоду, это слишком рискованно.

Джори понимала, что подруга права – в субботу она отправилась в путь в такую же погоду, и известно, чем это кончилось. Однако после завтрака, когда она некоторое время бесцельно бродила по дому, от вынужденного безделья и пребывания в замкнутом пространстве ее стало одолевать беспокойство.

Гретхен решила навести порядок в собственной гардеробной. Джори предлагала помощь, но подруга решительно отказалась и предложила гостье просто отдохнуть.

Джори покопалась в книжном шкафу, нашла какой-то жутковатый детектив и попыталась читать, но бросила, потому что никак не могла сосредоточиться на содержании.

Тогда она включила телевизор и посмотрела половину утреннего ток-шоу. Однако как только ведущий объявил, что следующей гостьей будет актриса Лейси Стернз, которая, как помнила Джори, и фал а главную женскую роль в последнем фильме с участием Курта Хоувана, она выключила телевизор. Джори не хотелось, чтобы кто-то или что-то напоминало ей о Курте, и вовсе не потому, что любое напоминание о недавней связи причиняло ей боль. Нет. Скорее наоборот. Джори не хотела даже думать о нью-йоркской жизни, от которой она уехала, о той атмосфере суеты и амбиций, в которой так органично существовали Курт и ему подобные.

В этом маленьком городке она была очень далека от прошлого мира, и чем дольше она находилась в Близзард-Бэй, тем меньше хотела возвращаться обратно.

Но что могло удерживать ее здесь? Более того, что вообще привело ее сюда?

Джори не знала ответов на эти вопросы… или, может быть, знала, но боялась задуматься?

Не зная, куда себя девать, она зашла в кухню. Ее взгляд случайно упал на стеклянные контейнеры с крупами, выстроившиеся в ряд вдоль стены на кухонной стойке с виниловым покрытием. На контейнерах были наклейки с надписями: «Мука», «Сахар», «Соль»…

Память Джори вдруг словно озарила вспышка. Она вспомнила, что точно такие же контейнеры были на кухне в доме ее деда. Она никогда не видела, чтобы их содержимым пользовался кто-то, кроме Эдвины, экономки. Но однажды ночью – это было в то последнее лето – Джори проснулась оттого, что захотела пить, и спустилась на кухню за стаканом воды. В коридоре она испуганно остановилась, заметив, что на кухне горит свет, и почувствовав едва ощутимый запах газа, означавший, что кто-то включил большую старомодную духовку.

– Папа Мэй? – изумленно спросила Джори, обнаружив на кухне деда, который в повязанном поверх пижамы фартуке склонился над столом и сосредоточенно смешивал что-то в миске. – Что ты делаешь?

– Пеку голубичные кексы, – серьезно ответил тот. – По старому маминому рецепту. У Эдвины они никогда не получаются такими, как нужно. Заруби себе на носу, Грызун, если хочешь, чтобы дело было сделано как следует, не бойся сделать его сам.

– Я даже и не знала, что ты умеешь готовить.

– Я много чего умею такого, что человеку в моем положении никогда не придется делать, если только он сам не захочет. Раз уж ты тут, не стой без дела, лучше помоги мне перебрать ягоды.

Джори до сих пор помнила вкус тех горячих, с пылу с жару кексов. Они получились рассыпчатые, кисло-сладкие. До восхода солнца они с Папой Мэем съели на двоих с полдюжины кексов с маслом, а на рассвете – предварительно убрав все следы своей ночной деятельности, чтобы бабушка не догадалась, – как ни в чем не бывало вернулись в свои кровати досыпать.

То был первый и последний случай, когда Джори пекла кексы – да и вообще что-нибудь пекла. Однако если захотела бы, она смогла бы что-нибудь испечь. Всего-то и премудрости, что следовать рецепту.

На полке над раковиной выстроились в ряд кулинарные книги. Далеко не новые, с потертыми переплетами, книги эти, по-видимому, достались Гретхен от матери. Джори подошла ближе и достала одну наугад. С картинок на чуть обветшавших страницах смотрели аппетитные кушанья: пирожные, печенье, кексы.

Джори вдруг почувствовала острый голод, не имевший никакого отношения к пище. Она вспомнила тихие предрассветные часы с Папой Мэем на кухне, где витал аппетитный запах кексов, и больше всего на свете захотела вернуться в то счастливое беззаботное время, которое кончилось, когда ее мир разлетелся вдребезги.

Да, вернуться в прошлое невозможно, как бы Джори ни тосковала по тому, чего лишилась. Но она не просто грустила по Папе Мэю, старому дому, детству, которое кончилось тем летом. Здесь было нечто большее. Ей не хватало чувства дома, принадлежности к определенному месту в жизни, ощущения уверенности и безопасности, внутреннего умиротворения.