В 1780 году британская секретная служба подослала своего агента, именовавшего себя Монтегю Фоксом, к французскому послу в Голландии герцогу Лавогюйону. Выдавая себя за представителя вигских лидеров, выступавших против войны с колонистами, Фокс пытался через Лавогюйона подбросить французскому командованию отлично сработанные фальшивки — мнимые приказы британского военно-морского министерства, прямо противоположные тем, которые на деле были посланы английским адмиралам.

Во второй половине 80-х годов XVIII в. английской дипломатии удалось добиться крупных успехов. Был положен конец одиночеству, в котором очутилась Великобритания после войны против восставших североамериканских колоний и присоединившихся к ним европейских держав. Франция, недавно возглавлявшая антианглийскую коалицию, в которую входили Испания, Голландия и молодые Соединенные Штаты Америки, напротив, оказалась изолированной на международной арене. Главной причиной этих успехов Лондона было быстрое возрастание экономического могущества Англии, в которой происходил промышленный переворот, создавалось крупное машинное производство, и кризис феодально-абсолютистского строя во Франции, стоявшей накануне революции. Это ярко отразилось в первой из дипломатических побед, одержанных Великобританией в те годы, — заключении в 1786 году англо-французского торгового договора, который распахнул двери Франции для британских промышленных товаров. Между прочим, английским уполномоченным, проведшим переговоры о подписании мира, был Уильям Иден — руководитель английской секретной службы.

Во второй дипломатической победе Англии большая роль принадлежала самой секретной службе. В Лондоне поставили целью уничтожить преобладающее французское влияние в Голландии. Оно опиралось на республиканскую буржуазно-демократическую оппозицию, выступавшую против власти штатгальтера Вильгельма V. В ноябре 1785 года между Францией и Голландией был заключен союз, по которому Париж должен был воспрепятствовать попыткам штатгальтера восстановить свою почти не ограниченную власть с помощью иностранных держав. Этот договор подготовил уже упоминавшийся герцог Лавогюйон и его преемник маркиз де Верак.

Как раз в самый разгар переговоров о франко-голландском договоре в Гаагу прибыл новый британский посол сэр Джеймс Гаррис, позднее известный под именем лорда Мэлзбери. Ему в это время было около сорока лет. Гаррис родился в 1746 году в Оксфорде. Он учился вместе с Чарлзом Фоксом, позднее знаменитым лидером вигов, поддержка которого немало способствовала карьере Гарриса. Другим приятелем Гарриса был Уильям Иден, впрочем, далеко не дружественно относившийся к нему в последующие годы. Он даже называл Гарриса ханжой и хвастуном, хотя, по мнению известного историка А. Коббена, автора специального исследования о голландской миссии Гарриса, эти обвинения были несправедливыми. Однако при этом Коббен ссылается лишь на то, что Гаррис вел себя совсем не по-ханжески ни в Оксфорде, ни в Лейдене, где он изучал голландский язык и заканчивал свое образование, и что, наконец, когда после начала дипломатической карьеры в Берлине Гарриса переводили в Петербург, он успел жениться на шестнадцатилетней девушке. Однако Уильям Иден, вероятно, давая оценку Гаррису, менее всего думал о его супружеских добродетелях.

Красивый молодой дипломат рано обнаружил умение соединять способность быть любезным хозяином или желанным гостем на светских приемах с качествами прирожденного политического интригана. Непринужденность в разговоре, сдержанность, остроумие сочетались у него с тонкостью анализа дипломатической ситуации, ловкость в споре — с купеческой прижимистостью в переговорах, он был самоуверен, решителен, холодно беспощаден, не привык брезговать никакими средствами и явно испытывал удовлетворение от собственных хитроумных маневров, продуманного, рассчитанного коварства. Впрочем, продемонстрировав недюжинную ловкость еще будучи секретарем посольства в Мадриде, Гаррис куда менее преуспел в сумеречной прусской столице. Он сам признавался, что нашел берлинских дам куда более податливыми на убеждения, чем престарелый Фридрих II. Небольшими были и плоды усилий Гарриса при дворе Екатерины II. Светские успехи нисколько не приближали его к цели — заключению союза с Россией, столь желанного для Англии в годы войны против североамериканских колонистов и коалиции европейских держав. Гаррис был умным человеком и вскоре понял, что Екатерина ведет с ним сложную игру, время от времени завлекая его надеждой на подписание союзного договора. Как саркастически писал Гаррис, его образ действий очень напоминал поведение одной знакомой ему супруги испанского гранда, десять лет считавшей себя беременной и каждые четыре или пять месяцев вызывавшей акушерку. Не желая следовать этому примеру, Гаррис стал жаловаться на плохое здоровье и в августе 1783 года добился, чтобы его отозвали из Петербурга. Заняв в декабре 1784 года пост посла в Гааге, Гаррис с помощью щедрых денежных субсидий сумел укрепить проанглийскую партию сторонников штатгальтера, ослабить республиканцев, ориентировавшихся на союз с Францией, и подготовить почву для прусской вооруженной интервенции. В сентябре — октябре 1787 года прусская армия оккупировала Голландию. Версальский двор до последней минуты тешил республиканцев надеждами на французскую помощь, а потом, отступив перед угрозой войны, предоставил их собственной судьбе. Голландия вернулась в сферу английского влияния. Были созданы предпосылки для тройственного союза Англии, Пруссии и Голландии против Франции.

Победа Англии была тесно связана с пониманием того, насколько внутриполитические (прежде всего финансовые) трудности связывали руки правительства Людовика XVI. Успех миссии Гарриса был достигнут в большой степени благодаря применению в широких масштабах методов тайной войны, которая велась для достижения четко поставленной дипломатической цели. Однако главным инструментом, обеспечившим победу, стала прусская армия, вмешательства которой Лондону удалось добиться умелой игрой на противоречиях между европейскими державами.

Летом и осенью 1789 года во Франции как среди роялистов, так и в широких кругах буржуазии были широко распространены слухи о том, что Англия тратит крупные суммы денег на разжигание «беспорядков». Из переписки французского министра иностранных дел Монморена с французским послом в Лондоне Лялюзерной явствует, что, хотя оба дипломата признавали отсутствие доказательств английского участия в подстрекательстве к «анархии», оно казалось им более чем вероятным. Обоим сановникам, видимо, не приходила в голову мысль о том, насколько не подходил британский посол лорд Дорсет к роли вдохновителя революций («адских козней», по выражению Лялюзерны). Монморен рекомендовал Лялюзерне следить за подозрительными лицами в Лондоне, особенно за Дантоном и его секретарем Паре. (Это письмо Монморена широко использовал знаменитый историк А. Матьез, считавший, что Дантон был подкуплен британской разведкой.)

Почти через два года, 24-го и 27 апреля 1791 г., французское министерство направило Лялюзерне два письма, в которых перечислялись действия английской агентуры во Франции. Посол на этот раз был более осторожен, подчеркивая в своем ответе, что, хотя английское правительство, по его убеждению, использует все доступные ему средства, чтобы поддерживать внутренние беспорядки во Франции, оно вряд ли открыто оказывает помощь недовольным. Посол далее подверг анализу присланную ему информацию. Во-первых, писал он, сведения о том, что известный английский разведчик времен войны против колонистов Пол Уэнтворт действовал на юге Франции, неверны. Лялюзерна считал, что Уэнтворт находится в Голландии, так как если бы он действительно проник во Францию, то, конечно, не остался бы без дела. Дипломат, вероятно, был прав — нет сведений, что Уэнтворт в 1791 году был во Франции. Во-вторых, подвергались сомнению утверждения, что английские заводчики посылают во Францию ружья, пушки и порох, — посол не смог обнаружить никаких доказательств этих поставок. Аналогично обстояло дело и с другой подобной информацией. Представитель Версальского двора добавлял, что ему уже передал такие же сведения некий Браун-Дигнем: возможно, он не сообщал эти сведения в Париж. Браун-Дигнем ранее служил шпионом в Голландии и был рассчитан своими нанимателями.