Как бы то ни было, Бренд безо всяких усилий господствовал в комнате — чужой, незнакомый мужчина.

— Чай? — обрадовался он. — Когда нечего делать, еда превращается в событие.

Розамунда пришла в себя и поставила поднос на стол.

— И газеты.

— Вы удивительная женщина! — Он улыбнулся, но она почувствовала себя удостоенной похвалы служанкой. — Смею ли я просить вас еще об одной любезности — составить мне компанию?

Не в силах отказать, Розамунда села и принялась заваривать чай, находя в этом простом занятии какое-то глупое удовольствие.

— Но только недолго, — предупредила она, помешивая ложкой в стакане.

— Конечно. — Бренд сел, небрежно закинув ногу на ногу. — Я видел, как вы разговаривали на улице с каким-то человеком. Кто он?

Ложка звякнула о стенку заварочного чайника. Он ее видел? В следующую секунду она поняла, что с такого расстояния он не мог разглядеть подробностей. К тому же на ней был маскировочный чепец.

Машинально помешивая чай, Розамунда завороженно смотрела на вращение темной жидкости.

— Я с кем-то разговаривала? Когда?

— Только что. С мужчиной в высокой шляпе.

Розамунда резко вскинула голову, но не увидела в его лице того подозрения, которое уловила в его голосе.

— Ах да! Это новый республиканец.

— Кромвелист?

Розамунда спохватилась, что передержала заварку, и поспешно налила чай в чашку.

— Не знаю, поддерживают ли эти люди Кромвеля, но они хотят, чтобы все вокруг жили строгой, пуританской жизнью. Молоко? Сахар?

Бренд кивнул, и она добавила ему в чай то и другое.

— Он ваш сосед? — спросил между тем лорд, принимая у нее чашку. — В здешних краях появились сектанты?

— Пока нет, — ответила девушка и пожалела, что не сказала просто «нет».

— Они быстро распространяются по стране. Повсюду мелькают их высокие шляпы и накрахмаленные чепцы.

— Вот-вот.

Разумеется, нет ничего страшного в том, что они обсуждают социальное явление, но эта тема едва ли не касалась ее тайных планов. Розамунда решила закончить разговор и протянула Бренду тарелку с печеньем.

Он взял одно, но начатой темы не оставил:

— Признаюсь, я немного симпатизирую их убеждениям.

— Вот как?

Она чуть не просыпала имбирное печенье ему на колени. Неужели перед ней новый республиканец? Так вот почему он так скромно одет! О Господи, что же она наделала?

— Вы удивлены?

Она собиралась с мыслями и внимательно вглядывалась в его лицо, пытаясь прочитать отгадку.

— Вы не похожи на пуританина.

— Конечно, я не пуританин, — засмеялся Бренд, — но меня не слишком волнуют издержки нашего времени. Правительство сократило продажу джина, а бедняки по-прежнему много пьют.

Розамунда решительно поставила тарелку на стол.

— Значит, богачам позволительно топить свои беды в вине, а простым людям — нет?

— Вы радикалка? Если простой человек пьет каждый день, то его дети скорее всего будут голодать. Если же пьет богач, то его близкие вряд ли пострадают, если, конечно, он при этом не играет на деньги.

— Из ваших слов следует, что богачи — никчемные люди.

Бренд усмехнулся:

— Только некоторые из них, милая леди.

— А как насчет того богача, у которого вы работаете? Он что, праздный пьяница, который не знает, чем владеет?

Бренд опять усмехнулся:

— Вовсе нет.

— Зато вас мы нашли пьяным.

— Я уже говорил вам, что обычно много не пью.

— Значит, теперь он вас уволит?

Бренд поставил свою чашку на стол и огляделся:

— Где у вас тут дыба и тиски для рук? Просто инквизиторский допрос какой-то!

Розамунда и сама не знала, почему превратила шутливый разговор в нападение.

— Простите, но вы в самом деле были пьяны. Это кажется мне странным.

Он усмехнулся:

— Мне тоже, ведь я не пьяница. Я смутно помню, как сидел в таверне, но пришел туда не для того, чтобы напиться. Просто в таверне можно встретиться с людьми и поесть простую пищу.

— Там, где я вас нашла, поблизости нет ни одной таверны. До ближайшей ехать несколько миль.

— Еще одна загадка вдобавок ко многим другим. — Он пожал плечами. — Не важно.

— Даже если кто-то увез вас, пьяного, из таверны и бросил на холодном болоте?

— Возможно, я ехал верхом. Помнится, у меня была лошадь — серовато-коричневый мерин, которого я взял напрокат в Тереке. Он, случайно, не появлялся где-нибудь поблизости?

— Ничего об этом не слышала.

— Значит, поскакал в знакомые края.

— Но зачем вы сюда приехали?

— Куда именно?

Розамунда чуть было не проговорилась, однако вовремя спохватилась и, запинаясь, произнесла:

— В Ги… Гиллсет.

— Не лгите, — сказал он беззлобно. — Вы не хотите говорить, кто вы такая, а я не собираюсь вас разоблачать.

— Простите, — виновато пролепетала Розамунда.

Она расстроилась, потому что всегда ценила правду, считая ее основой глубоких, доверительных отношений. «Но с ним тебе такие отношения не нужны», — сказала ее суровая половина. «Нет, нужны», — прошептала вторая половина, безумная.

— Куда вы хотите завтра ехать? — спросила девушка, напомнив своей безумной половине, что завтра все будет кончено.

— В Терек. У меня там назначена встреча. Если я немедленно не приступлю к делам, то рискую остаться без работы.

— Значит, у вас и впрямь строгий хозяин.

— Строгий? Это еще мягко сказано! Я молю Бога, чтобы он не узнал о том, что со мной стряслось.

— Он вас уволит?

— Он устроит мне хорошую головомойку. Совершенно ясно, что где-то я свалял дурака.

Розамунда поняла, что он говорит о своем брате, грозном и мстительном маркизе.

— Во всяком случае, насчет меня можете не беспокоиться: я ему ничего не скажу. — Она встала.

А ей так не хотелось уходить! Но больше всего ей не хотелось, чтобы он уезжал.

Завтра они расстанутся.

Навсегда.

Неужели все кончится? Так быстро? Какая несправедливость!

— Наше время вышло? — спросил он, словно прочитав ее тайные мысли.

А Розамунде хотелось, чтобы он тоже страдал — хотя бы чуть-чуть.

— Еще нет. Я сейчас принесу вам книгу, она наверняка вас заинтересует. — Она вышла из спальни.

Бренд смотрел ей вслед, досадуя на самого себя. Откуда вдруг эта грусть? В конце концов, она замужняя женщина. Он скоро уедет и забудет ее. Его интерес к ней возник от скуки. Только и всего.

Интересно, как отреагирует его брат, если узнает о случившемся? Бей будет в гневе, услышав, что Бренд позволил себя опоить.

Однако, похоже, именно это и случилось. Во всяком случае, другого объяснения он не видел. Ему подлили какой-то опиумный раствор. Простой алкоголь не дает таких последствий. Бренд откинулся на спинку дивана и взял еще одно печенье. Кто же это сделал? И зачем? Вспомнить бы, с кем он пил!

Из карманов пропали деньги, там, правда, было немного. Во всяком случае, обычные воры не стали бы утруждаться, увозя его так далеко от места нападения.

И почему, черт возьми, его таинственная незнакомка разговаривала с Джорджем Коттером?

Розамунда вернулась с толстой книгой в кожаном переплете, выставив ее перед собой как щит.

— Не знаю, понравится ли вам. Это по сельскому хозяйству.

— Сельское хозяйство — мой хлеб, милая леди.

— Я так и думала. — Девушка с готовностью протянула ему книгу. — Она новая, так что вы ее вряд ли читали.

Бренд взглянул на название.

— «Животноводческие программы. Справочник джентльмена». Интересно. — Он открыл книгу и добавил:

— Новая, страницы еще не разрезаны. Мне понадобится нож.

Девушка ушла и вскоре вернулась с ножом для резки бумаги — довольно острым, с длинным лезвием. Таким ножом Бренд мог запросто перерезать ей горло. Он не сказал об этом, но на душе у него стало спокойнее: если бы она замышляла против него что-то серьезное, то не была бы такой наивной.

Вообще-то Бренд не считал Коттера опасным, но почему-то разволновался, увидев, что она с ним разговаривает. До сих пор он относился к своей очаровательной тюремщице с праздным любопытством, а вот теперь захотел узнать о ней побольше.