— Ты же обещал! — крикнул Тлитоо, перебивая верховного. — Ты обещал дать малым волкам год. А теперь отказываешься, теперь вы передумали. Это нечестно!

Яндру и Франдра зарычали на ворона. Он подхватил клювом веточку и бросил в них.

— Совет верховных — это двадцать волков и я, ворон, — устало сказал Зориндру. — Моя власть над ними не безгранична. Милсиндра и Кивдру хотят занять место вожака с тех пор, как восемь зим назад умерла моя спутница.

Грусть, мелькнувшая на морде старого волка, заставила меня потупиться. Когда я подняла голову, Зориндру уже обрел прежнее бесстрастие. Яндру и Франдра с презрением посмотрели на Тлитоо.

— Милсиндра всю зиму укрепляла страх Совета, — спокойно продолжал Зориндру, и я подумала, что, должно быть, его тревога мне почудилась. — Она убедила многих, что мой ум слабеет и что я больше не в силах нести ответственность за волков Широкой Долины и за их участие в судьбе всего волчьего рода.

— Лично я не думаю, что твой ум ослаб, — заметил Тлитоо. Он спрыгнул с пня, встал рядом с верховными волками, поколебался мгновение, а потом потянулся и провел клювом по груди Зориндру. Я никогда не видела, чтобы ворон просил прощения, но, видимо, Тлитоо сделал именно это.

— Спасибо, друг мой, — серьезно произнес Зориндру. Рисса усмехнулась. Тлитоо взмахнул крыльями и вернулся на свой наблюдательный пост. Стоя на пне, он зашипел на Франдру и Яндру и сердито оглядел сборную поляну.

Зориндру продолжал:

— Приверженцы Милсиндры недостаточно сильны и уверены в себе, чтобы бросить мне вызов прямо сейчас. И они не заставят меня отказаться от обещания, которое дал Совет.

— Но?.. — спросил старый Тревегг, внимательно наблюдая за верховным.

— Но они противятся моей власти, и этого достаточно, чтобы Милсиндра могла торговаться об условиях и требовать испытания. — Серьезность покинула морду Зориндру, и он усмехнулся. — Или скорее я сам его предложил, но внушил Милсиндре, что это ее идея.

— Какое испытание? — спросила я, чувствуя, как что-то сжимается в животе. Разве недостаточно было того, что я, неполных десяти лун от роду, остановила битву между волками и людьми? Даже с обещанной помощью стаи задача оказалась не из простых.

— Совет говорит, что недостаточно просто хранить мир в течение года. Волки и люди могут воздерживаться от ссор условленный срок, просто держась друг от друга подальше, а потом снова начнут сражаться.

— Я не согласна! — Я встала, слишком взволнованная, чтобы сидеть. — Я хочу быть рядом с людьми.

Укоризненный взгляд Зориндру заставил меня замолчать. Он несколько секунд не отводил его, прежде чем продолжить:

— Совет постановил, что в течение года волки должны жить с людьми как члены одной семьи, одной стаи.

Мы все в изумлении уставились на него.

— Две стаи станут одной! — прокричал Тлитоо со своего пня.

— Так говорила и Ниали, — произнесла я, вспомнив слова бабушки Тали. — После битвы Высокой Травы она сказала, что две стаи должны стать одной — это единственный способ сохранить мир между волками и людьми.

— Но потом ты сказал нам, что Совет никогда не согласится, — напомнил Тревегг. — Что верховные никогда не позволят волкам жить с людьми и нужно найти другой способ. Что же изменилось?

Я почти не слышала старика, охваченная внезапным приступом ярости. Это были мои люди. Именно я примирила волков и людей. Я рисковала всем, чтобы быть с ними, а меня изгнали из стаи и прозвали «дрельшик» — проклятый волк. Я рисковала жизнью. А теперь верховные волки сами приказывают нам жить вместе с людьми — то есть сделать именно то, чего я и добивалась с самого начала.

Потом я почувствовала облегчение. И все? Это и есть испытание? Жить с людьми? Разумеется, к ним пойду я. Конечно, я, а кто же еще? Я знаю людей лучше всех.

— Перестань чваниться! — рыкнул Рууко. Я поняла, что стою, подняв уши, а мой хвост виляет словно сам собой. Я быстро поджала его между ног, но он снова задрался. Хвост Аззуена застучал по снегу. Уннан тихонько зарычал.

— Щенки, — проворчал Рууко. — Мы должны доверить это дело щенкам?

Ярость в голосе Рууко удивила меня. Он всегда тщательно следовал правилам этикета, когда разговаривал с верховными, даже если был не согласен. Я и не думала, что однажды услышу, как он возражает главному верховному волку Широкой Долины.

— И что же нам делать? — поинтересовался он. — Скорее мы отрастим крылья и научимся летать, как вороны, нежели люди впустят нас в свои жилища.

— Я еще не придумал, — признался Зориндру, — но я бы не согласился на испытание, если бы не считал, что у вас нет шансов на успех. Если ты хочешь сохранить стаю, Рууко, найди какой-нибудь способ. — Он пристально взглянул на вожака. — Нельзя жить так, как будто ничего не изменилось.

— Мы и не собираемся, верховный волк, — сказала Рисса. — Но Рууко прав. Люди никогда не будут доверять нам настолько, чтобы впустить в свое стойбище.

Тлитоо каркнул в наступившей тишине:

— Я слышал больше. Верховолки сказали еще кое-что…

Зориндру вздохнул:

— Ну что ты слышал?

— Они сказали, что малые волки слабы. Что они станут рабами людей. Что таков парадокс природы. Малые волки потерпят неудачу, и лучше перебить их всех, чем подвергнуть риску подлинную волчью суть. Я слышал. Верховные говорили громко.

Парадокс природы. Вот почему волки и люди никогда не могли поладить. Чтобы люди не уничтожили все вокруг, наши предки пообещали жить бок о бок с ними. Но каждый раз, когда волки и люди оказывались рядом, они начинали ссориться.

— Верхозлюки сказали, что волки перестанут быть волками, — добавил Тлитоо. — Я не понял. А чем же тогда станут волки?

— Если позволить волкам чересчур раболепствовать перед людьми — а именно этого и требуют люди, — объяснил Яндру, — то мы потеряем нечто очень важное, частичку души, которая присуща каждому волку и является частью Равновесия. Мы больше не будем волками. Вот почему есть два рода волков — верховные, которые присматривают за людьми, и вы, малые волки. Одни хранят человека, другие берегут волчье наследие для будущих поколений. Так решил сам Индру.

Индру был вожаком стаи, от которой произошли все волки Широкой Долины. Волк, заключивший договор с Древними ради спасения волчьего рода.

— Вот почему, — продолжал Яндру, — большая часть Совета не хочет, чтобы малые волки связывались с людьми. Не им назначено быть хранителями.

Он слегка повернул голову, чтобы краем глаза взглянуть на Зориндру.

Тот, казалось, хотел что-то сказать, но остановился, щелкнув зубами.

— Значит, волки должны прожить год с людьми? — заключила Рисса, не дождавшись ответа Зориндру.

— Да, — произнес старый волк. — У вас есть три луны, чтобы войти в их жилища, после чего вам надлежит провести с ними год.

— Ты нам поможешь? — спросила я.

— Не могу. Иначе Совет скажет, что это я, а не вы присматривали за людьми. Вы не увидите меня, пока не справитесь со своей задачей — или не потерпите поражение.

Радость при мысли о том, что мне разрешили жить с людьми, улетучилась.

— А что, если я не смогу? — прошептала я. — Если не справлюсь?

И тогда ответила Франдра:

— Совет поступит так, как решил в конце осени. Верховные признают эксперимент в Широкой Долине неудачным и перебьют всех здешних волков и людей. Мы попробуем еще раз где-нибудь в другом месте. С малыми волками, которые будут делать то, что им велят.

— И которые в состоянии управлять своими щенками, — добавил Яндру.

— Это правда? — спросила я у Зориндру.

— Да, — ответил он. — Если ты не справишься, я потеряю главенство в Совете, и Милсиндра поступит так, как захочет. Если ты потерпишь неудачу здесь, в Широкой Долине, мы убедимся, что малые волки не могут быть хранителями человека и что волкам и людям не суждено жить вместе. Пойми, — сказал старый верховный волк, — те члены Совета, которые слушают Милсиндру, согласились на испытание, поскольку они уверены, что ты не справишься. Они думают, что если волки сходятся с людьми, то непременно ссорятся с ними или становятся их рабами. Ты должна доказать, что Милсиндра ошибается.