— Нет, не знаешь. Ты переродился, но это только начало. Ты стал друидом, да, но стать не значит быть. Теперь ты в ответе за народы, за их благополучие, Темный Родич. Те, от кого прежде ты бежал, находятся теперь на твоем попечении. Они ждут. Они жаждут…

— ..освободиться от порождений Тьмы…

— Да, и теперь ты покажешь им, как освободиться, укажешь путь, выведешь их из тьмы…

Уолкер Бо растерянно покачал головой:

— Но у меня об этом никакого понятия, мне известно не больше, чем всем прочим.

Поверхность Хейдисхорна подернулась пеленой испарений. Влага струйками текла по лицу Уолкера, он не утирал ее, и капли скатывались по шее, холодя грудь. Прикосновение к водам Хейдисхорна для него не было смертельным: друидам издавна ведома тайна поддержания вечной жизни.

Голос Алланона звучал мрачно и отчетливо:

— Ничего, сообразишь. Ты владеешь совокупной силой и мудростью всех тех, кто предшествовал тебе. Ты владеешь магической силой, скопившейся за тысячелетия. Покинь Паранор и отыщи остальных детей Шаннары. Все они посланы с определенным поручением. Все их исполнили. Ты хранитель талисманов. Эти талисманы придадут тебе силы…

Уолкер Бо в смущении понурил голову:

— Каких талисманов я хранитель?

— Самый могущественный талисман — обретенная тобой мантия друида. Ее нельзя увидеть, но она всегда будет с тобой. Ее сила станет возрастать по мере того, как ты научишься применять ее, с каждым разом она становится больше и больше. Подумай, Уолкер Бо. До битвы со всадниками ты был слабее, чем теперь. И так будет после каждого испытания, которое ты примешь и выдержишь с честью. Ты еще не вышел из колыбели и только начинаешь понимать, что такое быть друидом. Все приходит со временем…

— Но теперь?

— Дел еще достаточно. Магическая сила в сочетании со знаниями покажет, как положить конец порождениям Тьмы. Так было, когда я впервые говорил с тобой. Так дело обстоит и теперь. Я открыл тебе все, что мне ведомо. Помни, Темный Родич. Я покинул твой мир и обитаю в ином. Я бесплотен. Теперь я стал другим.

Оттуда, где я нахожусь, мне не дано ясно видеть грядущее. Отныне ты должен полагаться на свою собственную прозорливость. Иди, Уолкер.

Найди потомков Шаннары и выясни, чего они достигли. В их историях и в своей ты найдешь то, что ищешь…

Уолкер ничего не ответил, поняв, что ему вновь предложено опираться исключительно на слепую веру. Но, в конце-то концов, разве не верил он видению, представшему перед ним, ведь именно тогда он принял решение идти к Хейдисхорну и к Алланону. Он привык к тому, что от него требуют беспрекословной веры и повиновения.

Он взглянул на светящуюся фигуру, чьи прозрачные контуры едва выделялись на фоне небесной и озерной глади.

— Я верю, — ответил он наконец тени Алланона, и сказал чистую правду.

— Уолкер Бо… — Негромкий голос призрака был полон непередаваемого сострадания. — Найди детей Шаннары. Ты обладаешь зрением друидов.

У тебя мудрость, которая им так нужна. Не подведи их…

— Нет, — хрипло произнес Уолкер. — Я постараюсь.

— Покончи с порождениями Тьмы прежде, чем они окончательно уничтожат Четыре Земли. Я чувствую, эта зараза проникает даже сюда. Они высасывают земные соки. Останови их, Уолкер…

— Да, Алланон, непременно.

— Внемли мне, Темный Родич. Внемли мне в последний раз. С наступлением дня сновидение разлучит нас и мы пойдем разными дорогами. Выслушай последнее из того, что я должен поведать тебе, и пусть мудрость и здравый смысл помогут внять сокрытому! Внемли мне, Уолкер, и узнай…

Белесоватое облако с размытыми краями, странно схожее контурами с человеческой фигурой, подплыло к нему и окутало его, закрыв собой воды Хейдисхорна, из немыслимого далека донесся голос. Напряженный, натянутый как струна, Уолкер Бо плотно смежил веки и сосредоточенно ждал, потом он ощутил прикосновение к своей коже и невольно содрогнулся.

Светало. Слабый свет просачивался из коридора, прилегавшего к темным покоям. Проснувшись, Уолкер Бо некоторое время лежал неподвижно, размышляя о сне и о том, что ему в нем открылось. Алланон послал ему видение, чтобы Уолкер мог начать новую жизнь. Сон утвердил его в намерении отправиться на поиски Пара и Рен, придал уверенности в себе.

Он может примириться со своим преображением, если оно принесет измученным землям и народам освобождение от разбоя порождений Тьмы.

«Найди потомков Шаннары. Не подведи их…»

Уолкер поднялся с постели, оделся, умылся и поел, сидя на крепостной стене замка и глядя на раскинувшиеся окрест земли. Он вспоминал Коглина и все то, чему научил его старик. Мысленно он прочитал молитву, которая помогла его преображению из смертного человека в друида.

Он вспомнил о секретах, поведанных ему в конце беседы, когда Алланон прикоснулся к нему. То, что Уолкер узнал, разрешило кое-какие его сомнения. Все нынешние события естественно вплетались в канву истории Четырех Земель.

То, что свершилось за последние несколько недель, расцветило и обрисовало контуры этого сложного узора. Но только сон и дарованное сном прозрение позволили бросить на него луч света и хорошенько его разглядеть.

Осталось неясным, однако, зачем нужно Рен вести назад эльфов.

Не вполне понятно также, зачем Пару искать и находить Меч Шаннары.

Но самым непонятным был секрет силы порождений Тьмы.

Наконец, оставив досужие размышления, Уолкер поднялся и направился в глубины замковых подземелий. Шепоточек безмолвно следовал за ним по пятам, тенью скользя позади него. Друид решил взять болотного кота с собой. Ведь это Коглин подарил ему кота, и теперь на Бо лежала ответственность за его судьбу. Нельзя же зверя просто взять да и запереть в цитадели, к тому же привычка всюду быть вместе могла в дальнейшем сослужить добрую службу. Проанализировав собственные побуждения, друид усмехнулся.

Правда состояла в том, что после гибели Коглина Шепоточек хоть как-то скрашивал его одиночество.

Он спустился вниз по колодцу цитадели и дотронулся руками до каменных стен, как бы прикасаясь к той жизни, что покоилась под ними. Послушная его воле магическая сила пришла на зов, и он запер за собой незримую и несуществующую дверь.

Затем Уолкер затворил ворота Паранора и, сойдя с утеса под полог лесов, вступил в мир, в котором царили покой и прохлада. Благодарный и повеселевший Шепоточек шел вместе с ним.

Он то ускользал в тень, чтобы поохотиться и исследовать лесные следы, то возвращался к Уолкеру, дабы убедиться в том, что тот никуда не делся. Путь их лежал на север, мимо поляны, где покоился Коглин, но Уолкер не стал делать крюк, чтобы наведаться туда. Он уже попрощался со стариком, не стоило больше тревожить его прах.

День незаметно клонился к вечеру, ослепительно сияющий солнечный диск закатился за вершины Зубов Дракона. Уолкер и болотный кот все шли и шли. Впереди на перевале Кеннон зажглись сторожевые костры федератов, солдаты готовили ужин и заступали на посты.

В кромешной тьме Уолкер и болотный кот тихонько проскользнули мимо них и продолжили путь на юг.

Еще не совсем стихла и ушла гроза, разразившаяся над Тирзисом, когда ранним утром две оборванные нищенки, введя под руки слепого старика отца, вошли в ворота и влились в толпу купцов, торговцев, разносчиков, лоточников и странствующих коробейников, пришедших со всей округи, чтобы сбыть свои товары. Вся эта шумная и разношерстная публика торопилась войти в город как можно раньше, чтобы занять в торговых рядах местечко получше. Ворота распахнулись, и они заковыляли вперед так быстро, как только могли. Продвижение женщин замедлял неуверенно нащупывающий дорогу старик. Дочери с обеих сторон поддерживали его, не давая сбиться с пыльной и грязной мостовой.

Часовые Федерации выстроили всю эту пеструю толпу вдоль стен, присматриваясь к каждому, кто проходил мимо, и отводя в сторону подозрительных. Непривычное занятие. Ведь согласно прежнему приказу они должны были обращать особое внимание только на тех, кто хотел покинуть город. Но казнь предводителя свободнорожденных Падишара Крила была назначена на полдень следующего дня, и федераты опасались попытки отбить пленника. Хотя они и были убеждены, что дело это заведомо безнадежное: гарнизон полностью укомплектован и насчитывает пять тысяч человек, предосторожности все равно были приняты чрезвычайные. И поскольку только разгильдяй все оставляет на волю случая, стражам у ворот было строго-настрого приказано проверять любого пришельца.