– Это вполне в его духе, – улыбнулся Майкл, – держу пари, он именно так и поступил!

– Во всем случившемся была наша вина, – сказала Селия. – Мы не имели права терять этих бедняжек из виду и обязаны были позаботиться о них.

– Ты уверена, что не росла в Миссисипи или даже в Техасе? – спросила Мона. – Твоя речь звучит как амальгама всего Юга.

– Что значит «амальгама»? Видишь, в чем преимущество твоего образования перед моим? Я самоучка. Между нами глубочайшая пропасть. Существуют слова, которые я не осмеливаюсь произносить. К тому же я не умею читать транскрипцию в словарях.

– Ты хочешь пойти в школу, Мэри-Джейн?

Интерес Майкла к их разговору возрастал с каждой секундой. Его головокружительно невинные синие глаза тщательно фиксировали все вокруг каждые четыре с половиной секунды. Он был слишком умен, чтобы останавливать взор на грудках малышки и на ее бедрах, даже на ее маленькой головке, которая вовсе не была недоразвита, а скорее говорила о своего рода изяществе и природной утонченности.

– Да, хочу, – ответила Мэри-Джейн. – Когда я разбогатею, у меня будет частный преподаватель, как у Моны, которая уже сейчас знает, что она получит все, что захочет. Вы меня понимаете? Это будет по-настоящему умный парень, который может назвать вам каждое дерево, мимо которого вы проходите, и скажет, кто был президентом через десять лет после Гражданской войны, и сколько индейцев участвовало в битвах у Бегущего Быка, и что такое теория относительности Эйнштейна.

– Сколько тебе лет? – спросил Майкл.

– Девятнадцать с половиной, парниша, – объявила Мэри-Джейн, покусывая маленькими белыми зубками нижнюю губу, поднимая одну бровь и подмигивая.

– Эта история о бабушке… Ты не шутишь? Неужели все так и случилось? Ты забрала оттуда свою бабушку и…

– Дорогой, все произошло именно так, – сказала Селия, – в точности как говорит эта девочка. Однако, думаю, нам лучше пройти в дом. Мне кажется, мы расстраиваем Роуан.

– Не уверен, – покачал головой Майкл, – быть может, она слушает. Я не хочу уходить отсюда. Мэри-Джейн, можешь ли ты заботиться об этой пожилой леди самостоятельно?

Беатрис и Селия разволновались. Будь Гиффорд жива, она бы тоже занервничала. Еще бы! «Оставить старую женщину без присмотра!» – как в последнее время часто повторяла Селия.

«А ведь они обещали Гиффорд, что позаботятся о Старухе Эвелин!» – вспомнила Мона.

Гиффорд постоянно пребывала в состоянии безнадежного беспокойства о всех находившихся с ней в родстве – вне зависимости от степени его близости.

– Мы поедем и проверим, в каких условиях она живет и как себя чувствует, – решительно заявила Селия.

– Да, сэр, мистер Карри, так все и случилось. Я забрала бабушку домой к себе, и, можете себе представить, спальное место на верхней веранде сохранилось точно таким, каким мы его оставили. Представляете, после тринадцати лет радио осталось на том же месте! И москитная сетка, и холодильник!

– В этих болотах? – удивилась Мона. – Поверить не могу!

– Да-да, милая, чистая правда.

– Разумеется, мы снабдим их свежим постельным бельем и всем новым, – сказала Беатрис. – Мы хотели поместить их в гостиницу, или в какой-нибудь дом, или…

– Да, естественно, – подхватила Селия. – Боюсь, эта история попадет в газеты. Милая, твоя бабушка сейчас там совсем одна?

– Нет, маам, она там с Бенджи. Бенджи из трапперов, он ставит капканы. Вот уж точно: сумасшедшие люди, эти трапперы. Они живут в лачугах из жестяных банок, с окнами из осколков стекла. Я плачу ему меньше минимальной зарплаты за то, что он присматривает за бабушкой, и за дежурство у телефонов, но не беру с него никаких налогов.

– Ну и что же? – спросила Мона. – Он независимый подрядчик.

– Ты определенно умна, – сказала Мэри-Джейн. – Не думай, что я этого не понимаю. Я кусаю губы, когда сама вижу столь лакомый кусочек прямо у себя под носом. Этот Бенджи – спаси его господь! – всегда придумает, как раздобыть легкие деньги здесь, во Французском квартале. Мелкая торговля – ничего другого Господь ему не дал.

– О боже! – вздохнула Селия.

Майкл рассмеялся.

– Сколько лет этому Бенджи? – спросил он.

– Двенадцать лет в этом сентябре, – ответила Мэри-Джейн. – У него все в порядке. Его большая мечта – продавать наркотики в Нью-Йорке, а моя большая мечта – поступить в Тулейн и стать доктором медицины.

– Но о каком дежурстве у телефонов ты говорила? – недоуменным тоном задала вопрос Мона. – Сколько же у тебя телефонов? Чем ты на самом деле там занимаешься?

– Понимаешь, мне приходится тратить некоторую сумму денег на оплату телефонов. Это совершенно необходимо, ведь мне нужно часто звонить своему брокеру, что вполне естественно. Кому еще? Затем должна быть вторая линия, чтобы бабушка могла разговаривать с моей матерью. Понимаете, моя мать никогда не выходит из больницы в Мексике.

– Какая еще больница в Мексике? – спросила Беа, совершенно ошеломленная. – Мэри-Джейн, ты рассказывала мне две недели тому назад, как твоя мать умерла в Калифорнии.

– Я просто пыталась быть вежливой, хотела избавить всех от скорби и неприятностей.

– Но как же погребальная церемония? Пожилая дама… Кого же все-таки тогда похоронили? – спросил Майкл, придвигаясь поближе, – вероятнее всего, чтобы было удобнее тайком коситься вниз, в вырез старенькой блузки из полиэстера, добытой на какой-нибудь свалке.

– Дорогуша, в том-то и загвоздка. Этого так никто и не узнал, – пожала плечами Мэри-Джейн. – Не беспокойтесь о моей матери, тетушка Беа, она считает, что уже находится на астральной орбите. Так, по крайней мере, мне кажется. Кроме того, у нее отказывают почки.

– Знаешь ли, это не совсем правда, о женщине в могиле, – сказала Селия. – Они верят, что это было…

– Верят? – спросил Майкл.

«Может быть, пышная грудь своего рода признак силы?» – думала Мона, наблюдая за сложившейся почти пополам от хохота и недвусмысленно склонившейся в направлении Майкла Мэри-Джейн.

– Видите, вот как печально, когда женщина лежит не в своей могиле, – тихо произнесла Беатрис. – Однако, Мэри-Джейн, ты должна сказать мне, как можно связаться с твоей матерью!

– Эй, ведь у тебя нет шестых пальцев! – торжествующим тоном воскликнула Мона.

– Сейчас нет, моя драгоценная, – согласно кивнула Мэри-Джейн. – У моей матери в Лос-Анджелесе был знакомый доктор – он их и оттяпал. Я как раз собираюсь рассказать вам об этом. Они сделали то же самое…

– Хватит! – прервала ее Селия. – Я беспокоюсь о Роуан!

– Ох, я не знаю, – сказала Мэри-Джейн, – я имела в виду…

– То же самое – кому? – спросила Мона.

– Это другой вопрос. Когда ты говоришь «кому» вместо «кто»?

– Не думаю, что сейчас стоит выяснять это, – ответила Мона. – Существует множество более важных вопросов…

– Довольно, леди и джентльмены! – объявила Беа. – Мэри-Джейн, я собираюсь позвонить твоей матери.

– Тебе придется пожалеть об этом, тетя Беа. Ты знаешь, кем был «доктор», который отрубил мне шестые пальцы в Лос-Анджелесе? Это был шаман вуду с Гаити, и проделал он все это на кухонном столе.

– Но разве нельзя было выкопать из могилы ту женщину и выяснить, кто она? – спросил Майкл.

– На этот счет были весьма обоснованные предположения, но… – начала было Селия.

– Но – что? – спросил Майкл.

– Ох, проблема в чеках социальных пособий… – пояснила Беатрис. – Впрочем, это не наше дело. Майкл, пожалуйста, забудь об этой мертвой женщине!

Как может Роуан игнорировать происходящее? Ведь Майкл на ее глазах называет Мэри-Джейн ласковыми именами и буквально пожирает девчонку взглядом. Если даже это не волнует Роуан, на нее не подействует и торнадо.

– Дело в том, Майкл Карри, что незадолго до смерти этой леди ее почему-то стали называть Долли-Джин. Похоже, в этой больнице проблемы с головой были у всех. Думаю, они начали укладывать бабушку не в ту кровать, а ее место заняла другая женщина. Вот почему все и случилось, и в результате никому не ведомую старушку похоронили в фамильном склепе Мэйфейров!