Бутылка с виски стояла в центре стола. Майклу Карри хотелось выпить, но, возможно, он тоже не мог прикоснуться к напиткам, предложенным Гордоном. Роуан Мэйфейр сидела со сложенными на груди руками. Майкл положил локти на стол. Он сел поближе к Стюарту, очевидно надеясь, что это поможет лучше понять его.

– Я думаю, фотография погубила ее. Кто-то сделал фотографию жителей всей деревни – всех вместе. Какой-то отважный бродяга с треногой и складной камерой. А она была на той фотографии. Один молодой человек наткнулся на эту фотографию среди вещей своей бабушки, когда та умерла. Образованный юноша. Из числа тех, кому я преподавал в Оксфорде.

– И он знал о Таламаске.

– Да. Я мало говорил со своими студентами об ордене, за исключением тех, которые, казалось, проявляли интерес…

– Как те двое юношей, – сказал Юрий.

Он видел, как в глазах Стюарта подпрыгнул свет, как будто дернулась сама стоящая поблизости лампа, но не Стюарт.

– Да, эти юноши.

– Какие юноши? – спросила Роуан.

– Марклин Джордж и Томми Монохан, – сказал Юрий.

Лицо Стюарта напряглось. Он обеими руками поднял кружку с чаем и жадно пил.

Виски пахло каким-то лекарством, и запах был тошнотворный.

– Где они находятся? Те, кто помогал вам в этом? – спросил Юрий. – Компьютерный гений и ученый-латинист?

– Все делал я сам, – ответил Стюарт, не глядя на Юрия. Он вообще ни на кого не смотрел. – Вы хотите услышать, что я должен сказать, или нет?

– Они помогали вам, – откликнулся Юрий.

– Мне нечего сказать по поводу моих помощников. – Гордон теперь уже хладнокровно взглянул на Юрия и затем снова уставился не то в пустоту, не то на тени вдоль стен.

– Это были те двое молодых, – сказал Юрий, хотя Майкл жестом просил его замолчать. – А что насчет Джоан Кросс, Элверы Флеминг или Тимоти Холлингшеда?

Стюарт сделал нетерпеливый и выражающий отвращение жест, вряд ли осознавая, как это может быть истолковано в отношении молодых людей.

– Джоан Кросс не имеет ни одной романтической косточки во всем теле, – внезапно сказал Стюарт, – а Тимоти Холлингшед всегда переоценивал свои способности, гордясь аристократическим происхождением. Элвера Флеминг просто выжившая из ума идиотка! Не задавайте мне больше подобных вопросов. Я не тот, кто предает своих сообщников. И вы не заставите меня предать их. Я умру, сохраняя тайну, будьте уверены.

– Итак, этот друг… – сказал Эш, и выражение его лица осталось таким же терпимым, но поразительно холодным. – Этот молодой человек в Индии… Он написал вам, мистер Гордон.

– Позвонил, если придерживаться фактов, сообщил, что хотел бы поделиться со мной тайной. Он заявил, что может доставить женщину в Англию, если я возьму ее под свою опеку, как только она прибудет. Он сказал, что она не может защищать себя. Она кажется безумной, но на самом деле это далеко не так. Никто не в состоянии понять ее. Она говорила о временах, которые были неизвестны окружающим. И когда он стал наводить справки, намереваясь отправить ее домой, то обнаружил, что она легенда этой части Индии. У меня сохранились все записи. У меня есть наши письма. Все они хранятся здесь. В Обители только копии. Но оригиналы все здесь. Все ценное собрано в этой башне.

– Вы с первого взгляда поняли, что она собой представляет?

– Нет. Но это было совершенно необычное явление. Я обнаружил, что очарован ею. Какой-то собственнический инстинкт доминировал в моих поступках. Я привез ее сюда. Не хотел, чтобы она жила в Обители. Это было особенно странно. Я не мог сказать никому, что делаю или почему, вследствие очевидного факта, что был очарован ею. Я только недавно унаследовал башню от брата моей матери, антиквара, который был нашим семейным наставником. Это место оказалось великолепным.

В течение первой недели я почти не выходил отсюда. Я никогда не был в обществе такой личности, как Тесса. В ней было столько веселья и простоты, отчего я испытывал невыразимое счастье.

– Да. Я уверен, – спокойно заметил Эш, и на лице его появилась тень улыбки. – Пожалуйста, продолжайте рассказывать свою историю.

– Я полюбил ее. – Он помолчал, выгнув брови, словно поражаясь собственным словам. Казалось, он взволнован своим откровением. – Я чувствовал себя влюбленным.

– И вы держали ее здесь? – спросил Юрий.

– Да, она находилась здесь с тех пор. Она никогда не выходила отсюда – опасалась людей. И только спустя достаточно долгое время она начала разговаривать и рассказала свои удивительные истории.

Она редко говорит связно, то есть, я бы сказал, придерживается хронологии. Ее короткие рассказы всегда имеют смысл. У меня хранятся сотни записей ее разговоров, списки старых английских и латинских слов, которыми она пользовалась.

Видите ли, почти немедленно мне стало ясно, что она рассказывала о двух различных жизнях: одной очень длинной, которую проживает сейчас, и о той жизни, которой жила раньше.

– Две жизни? Значит, вы имеете в виду перевоплощение?

– Что-то вроде этого, если верить ее объяснению, – ответил Гордон. Теперь он был так страстно увлечен своей историей, что, казалось, совсем забыл о грозящей ему опасности. – Она сказала, что все люди ее вида проживают две жизни, а иногда еще больше, – продолжал он. – Что вы рождаетесь, зная все необходимое, чтобы выжить, но затем постепенно к вам возвращаются более ранняя жизнь и разрозненные воспоминания остальных. И воспоминания об этой ранней жизни не позволяют вам сходить с ума среди других, человеческих, существ.

– Вы осознали к тому времени, что она не человеческое существо? – спросила Роуан. – Она бы и меня ввела в заблуждение.

– Нет. Ничего подобного. Я думал, что она такая же, как все мы. Разумеется, меня удивляли некоторые странности в ее облике: прозрачная кожа, гигантский рост и необычные руки. Но я не думал, что это создание не человеческое.

Она сама сказала, что не является человеческим существом. Не раз говорила об этом. Ее народ жил еще до появления здесь людей. В течение тысячелетий они мирно жили на островах в северных морях. Эти острова подогревались горячими источниками вулканического происхождения, бившими из земных глубин гейзерами и прекрасными теплыми озерами.

И это она знала не потому, что сама жила в то время, но потому, что другие, которых она помнила из своей первой жизни, помнили о своей прежней жизни в этом раю. Вот таким образом ее люди познавали свою историю – посредством неизбежного и всегда исключительного воспоминания о ранних жизнях.

Неужели вы не видите? Это было невероятно – сама идея, что каждый мог бы появляться в этом мире с некоторыми отчетливыми и ценными историческими воспоминаниями! Это означает, что раса знает больше о себе, чем можно было бы предположить. Она знала о более ранних веках из, если можно так выразиться, первоисточника человеческого опыта,!

– И если бы вам удалось получить потомство от Тессы и другого представителя ее расы, – сказала Роуан, – вы получили бы ребенка, помнящего более раннюю жизнь, а затем, возможно, другого ребенка, помнящего другую жизнь.

– Именно так! Можно было бы установить цепочку памяти, и кто знает, насколько далеко вглубь она бы протянулась. Ибо каждый, помня некоторое более раннее существование, вспоминал бы сказания о прежних временах тех, кого он знал и любил!

Эш слушал все это без комментариев и без каких-либо ощутимых изменений в эмоциях. Ничто, казалось, не удивило и не оскорбило его. Юрий едва скрыл улыбку. То была все та же простота, которую он замечал в Эше в «Кларидже», когда они впервые заговорили.

– Кто-нибудь другой не поверил бы рассказам Тессы, – сказал Гордон, – но я узнал гэльские слова, которыми она пользовалась, и некоторые элементы старого английского, латыни, а когда она написала рунические письмена, я смог прочесть их! Я знал, что она говорила правду.

– И все это вы хранили для себя, – сказала Роуан равнодушным тоном, как если бы просто пыталась подавить раздражающие эмоции Гордона и вернуться к сути дела.