В принципе, думать так было не сложно — так оно и было!

Просто раньше она как-то не додумалась до этого сама. И как только перестала сомневаться в принципиально правильной постановке вопроса, зеркало не замедлило согласиться. Чем больше она углублялась в размышления о Дьявольских издевательствах, тем явственнее проступало отражение, добивая Маньку: сначала левая часть, потом правая. И затягивало ее глубже и глубже, мысли приходили сами собой, совсем как в пещере, когда черт овладел ее умом. Чаша мученичества быстро наполнялась, от настроения не осталось и следа.

Она уже всерьез задумалась: а почему бы Дьяволу самому не управиться со своими изделиями?

С чертями-то не воюет — все самое трудное на нее свалил!

И покойники…

Кто в здравом уме согласился бы на такое? Одно дело черта выдавливать, другое — правде в глаза посмотреть!

Подозрения встали в полный рост. Помазанницей она не была… И другом… Когда это Дьявол стал ей другом? Где-то там, в недрах чрева начала зарождаться на Дьявола злость. Злость, освобождаясь, подкатывала к горлу, сжимая сердце в кулак. И сердце снова заболело. Ей расхотелось искать кого-то там, воевать с кем-то там. Она ничего не могла дать людям, а люди ничего не могли дать ей — не хотели. Страшно признать, но ведь это правильно, что душа выставила ее вон! Разве бы поднялся он так-то?

Манька попробовала вернуть свое настроение, напомнив себе, что земля у вампира принадлежала ей, была ее собственностью, если по Дьяволу, и они закусили ее землей, обеспечивая себе доходность. При любом раскладе вряд ли их интересовала сама она и польза, которую могла бы принести обществу и себе в целом — сопротивляться озлобленности и обреченности сил не хватало, и не хотелось. Сознанием она понимала, что мыслит неправильно, но голова упрямо твердила свое, ее несло, умные мысли о себе сразу же отметались.

Манька уже не сомневалась, что черт правит головой, и готова была сорвать свою злость, но Дьявол опередил:

— Все понятно, — сказал он после некоторого раздумья очень суровым тоном.

Она как-то вдруг одумалась. Желание обвинить во всех своих бедах Дьявола было столь велико, что она не могла посмотреть ему в глаза. Похоже, ума перед зеркалом у нее никакого не осталось. Она проглотила комок — о нечистой силе, оказывается, она ничегошеньки не знала. Вот так, непонятно какая мерзость, легко поборола ее и переставила местами, указав на место, как дрессированной собаке.

И она села. В лужу. На мягкое место.

Посмотрела почти с ненавистью, но не на Дьявола, а на зеркало.

— Воздействие первого фактора можно считать изученным до конца! — Дьявол чуть смягчился и добавил с саркастической издевкой: — Ты еще обвини меня в том, что не ешь жареных куропаток! Я ни при чем, дорогая, я в дороге присоединился, когда ты сама уже поняла, что ничего из того тебе не дано! — напомнил он с издевкой.

«Не простит!» — расстроилась Манька, чувствуя себя виноватой.

— Спасибо скажи, что рыбы к тебе из реки на берег выпрыгивают! — продолжал бранить ее Дьявол и, не давая извиниться, заметил: — Если б не я, тебя уже на свете бы не было!.. — успокоился, взглянув хмуро, и спросил то ли у Маньки, то ли у себя самого. — Но откуда у тебя такая злость? Ведь мыслей у тебя таких не было, пока ты здесь не встала! Кто дает тебе объяснения про счастливую жизнь? Это, может быть, только черт, которого пропустили. И он где-то здесь, в избе! Блин! — выругался Дьявол, как она, меняясь и снова выпуская щупальца, переквалифицировавшись из черного Дьявола в Дьявола белого.

Он откатился назад, и попросил ее жестом отодвинуться к лестнице. Манька поднялась вверх на все ступени, усаживаясь в пролете лестничной площадки за дверью, свесившись вниз головой.

— Черти у баб ягов всегда водятся в изобилии, — сказал он, одновременно занимаясь своим делом. — Тем они и живут. Может, поэтому мы не можем найти крест?.. Ладно, — он устало махнул рукой, приглашая ее спуститься. — Встань посреди комнаты спиной к зеркалу и посмотри за ним, может, что-то увидишь?

Манька смотрела долго, шаря затылочным зрением по стене, на которой висело зеркало, но ничего не обнаружила, кроме одной особенности: зеркало она всегда видела позади себя, но глазами. Просто поняла, что затылком смотрит, а глазами зрит, и подойти к нему не было никакой возможности. Пятясь, она наткнулась на него и прижалась спиной, но протии через него не смогла.

— М-да, — промямлил Дьявол, призадумавшись. — Беда идет, а у нас даже времени нет, чтобы убежище для тебя поискать… — в его голосе прозвучала искренняя тревога.

— Может, как-то обойтись без зеркала? — предложила Манька. — Горы близко, мы бы успели подняться на первую вершину.

— Нечисть не простит избам, что Бабу Ягу не уберегли, развалит, — хмуро напророчествовал Дьявол. — Нам с тобой по возможности не только себя придется защищать. Да и в горах спрятаться не успеем. Если бы за третьей вершиной, но и то — условно! Оборотни бывалые охотники. Все же не человек то, а зверь, и зрение у него звериное, и голова работает как у вампира. А разве вампиры не могут найти свою жертву в любом месте? Им только следы твои унюхать у могилы Бабы Яги, а пойдут по следу, их уже не остановить. А тут в избе подельники засели… Откроют ни за ломаный грош. И на помощь братвы с такою бякой рассчитывать не приходится…

— А разве они не потеряют след в том месте, откуда мы сюда по воздуху прилетели?

— А следы изб? По ним они быстрее быстрого вас вычислят.

Манька промолчала. Дьявол подчеркнуто выделил «вас», значит, быть на ее стороне не собирался.

— Манька, беда не приходит одна. За тобой пока не все вампиры охотятся, всего-то Помазанница, — сказал Дьявол и вздохнул устало. — И пока она не знает, что у тебя и вода живая, и огонь неугасимый, и чеснок, если как следует порыться в кладовых Бабы Яги. В некоторых зельях чеснок используют в качестве приправы для снятия приворота. А вот когда догадаются… — самое интересное начнется! А догадаются они, как только первый оборотень принесет им весть, что есть некто, угрожающий всему вампирскому сообществу! Я такую развязку не планировал, готовил на другое время, но как Дьявол, обязан буду, если у тебя не найдется места, откуда ты могла бы их достать, а они тебя не то, что достать, разглядеть не смогли бы. Но где взять такое место?

Манька снова собиралась промолчать, но внезапно заинтересовалась.

— А разве вампиры не смотрят глазами оборотней?

— Смотрят, но сами они в это время в некоторой бессознательности. И когда выходят из транса, помнят не все и не всегда. Им время нужно, чтобы отмотать и прокрутить и сверить со словами оборотней пережитое. И так у нас появляется еще месяц, а может три… Летом воевать сподручнее. Срок о-го-го!

— А зачем тебе планировать, чтобы все вампиры на меня обозлились?! — изумилась Манька, обнаруживая главную нечисть рядом с собою.

— Два вампира против одной Маньки, разве это интересно? — кисло произнес Дьявол, не замедлив с ответом. — Твою головушку я бросаю всем вампирам сразу! Ты, Маня, понимать должна, что вампирское сообщество в целом рассмеется, если узнает, что человек решил бросить им вызов. Я, можно сказать, иду ва-банк. Я же совершенен во всем — а что касается безумия, в особенности, поэтому в этом году решил поставить на тебя! Если ты умрешь растерзанная оборотнями, то проблемы с Идеальной Царицы всея радиотрансляционного центра сами собой снимутся. Тебя мне будет не жаль, я всегда радуюсь за мое детище. Но как-то недостойно вот так убить человека, который решился умереть геройчески. И потом, чем она провинилась, чтобы иметь подле себя не чистокровного вампира, а вампира-оборотня? Я, можно сказать, спасаю ее от позора… — Дьявол недовольно поморщился. — А если ты справишься с оборотнями, то вампиры поймут, что ты представляешь для них опасность — и тогда они все будут умолять Благодетельницу устроить тебе вампирскую резню. И она, конечно же, с удовольствием возглавит ее, понимая, что страшного в тебе ничего нет, — он помолчал, и доверительно сообщил свои сокровенные мысли, от которых у Маньки волосы на голове зашевелились от ужаса пред тем, какая страшная участь ее ждет. — Ты, конечно, умрешь, но какое удовольствие посмотреть, как мои Воины Тьмы строем выйдут против одного человека! Попробовал бы кто одной фигурой на шахматной доске разыграть партию! А я вот хотел! — он посмотрел на нее с осуждением. — Но, увы, ничего не получается. У тебя голова кривая, а у меня времени нет ее править…