И еще один камень ударил в грудь и достал до сердца.

Никогда Дьявол не объяснял ей, как надо людей мучить. Ей не надо мучить, а только бы чуть-чуть умнее. Черт уже вырос, да так, что заполнил собой пещеру, которая стала шире, обнажая камни, ушла вглубь. Маньке очень захотелось повернуться к черту лицом, но она удержала себя, сообразив, что сделала что-то не так…

— Я никогда бы не смогла людей убивать, как ты, — сказала Манька, но уверенности в ее голосе не было.

— Ума нет, вот ты и не можешь! Таким, как ты, разве дано унижать людей? Ты ж сама униженная! — засмеялся черт. Теперь он был со всех сторон, умнея на глазах. — Мы люди, нам много дано, мы правим миром, и если для этого должно пожертвовать скотом, что ж, для того он и существует… Разве ради тебя мог бы он, муж мой, твой половинчатый супермен, отказаться от всего что имеет со мной? Какой имидж ты могла бы ему создать? Кто соблазнится местом на помойке? Меня люди видят, слетаются ко мне, как мотыли на свет! А ты, разве хоть один человек удостоил тебя вниманием? Муж мой только отделил свою голову от твоей… И вот, немного оказалось у тебя своего ума! — черт рассмеялся. — Хлев свой скотский помнишь ли? Не было у тебя ничего, и не будет, куда скот поставлю, там и стоять будет!

«Вот я и проиграла», — подумала Манька, закусив губу до крови, багровея в лице.

— Маня, разве я сомневаюсь, что ты справишься? — издалека долетел голос Дьявола. — Что ж ты наделила черта живительной силой? Или мы уже во дворце у Благодетельницы? Кому как не мне знать, кому и сколько я даю! Если у тебя слева пессимисты, справа оптимисты, надо думать, по имиджу получил человек, но было бы наоборот — и было бы наоборот!

Дьявол за нею следил! Все время сидит у нее в голове, читая ее мысли, как раскрытую книжку! И замечательно, что следил! Богатая она была — и пили ее вампиры!

— Давай так, благородное создание, размышляем, первое: вот нет у меня имиджа, а я без всякого имиджа нагрела Благодетельницу, — ты-то всего лишь черт! — на две избы! — усмехнулась Манька. — Да не простые, о двух ногах! У кого еще в мире есть такие? Второе, что же Благодетельница никак не рискнет в глазки-то мои посмотреть, все как-то со спины норовит прыгнуть на хребет, чертом? Неужто страшная такая? И хорошо, что есть у нее маленько, а от Дьявола разве убыло? А больше-то где возьмет? Третье, Дьявол — мне друг, а ей Господин! Вот и думай, захочет ли Господин пожалеть слугу, который друга достал уже?! Четвертое, у меня земля есть, а у нее земли нет, и ближний в Царствии Небесном поджаривается! И у тебя ее нет, смотри, как она отступает! Болезнь ты изубушачья! Ты не Благодетельница, всего лишь черт, а сидишь тут, в пещерке каменной, царицу изображая, потому что запечатали тебя! Ведь и слов-то своих у тебя нет… А у Дьявола в Аду грелся бы у пламени и раздевал нечестивцев догола. Я-то человек, мне трудности положены, а ты чего ради терпишь? Посмотри на себя, какой стал жалкий и убогий! Правильно сказал Спаситель о вас, о нечисти: бревно в глазу! Вампира бревно, хоть и в моем глазу, а в моей земле соринка! Боится нечисть суда, бежит от суда, а я судима уже, и судить буду!

— Почему это не могу своими словами? Очень даже могу, говорю же! — черт ужался до прежних размеров.

— Дважды два, сколько будет? — поинтересовалась Манька, решив, что пришла пора изучить глубину мыслительного процесса черта.

— Не знаю, отстань от меня, — попросил черт.

— А не знаешь! — рассмеялась Манька. — Тебя не учили уму-разуму, когда запирали тут! — она снова едва сдержалась, чтобы не обернуться, и не посмотреть на черта. — Да, много у тебя еды, и платьев много, и люди кланяются — а только не радость у тебя во дворце, а неприятности с избой… И с Матушкой. И с тетушкой…

Больше чертей в пещере не было, но Манька не торопилась. Вышла, но пещеру из виду не выпустила, и видела, как обвалилась земля в том месте, где она только что была. И когда затылком стала видна стена из бревен, решила, что чертей с нее достаточно.

Но что там поделывал Дьявол?

— Манька, с нечистью свяжешься, смеху не оберешься, за то и люблю ее! Иди сюда! — привычным поучительным тоном произнес Дьявол. И едва она спустилась по лестнице, приказал: — Снимай свои железные обутки, будешь полы елозить своим нагим телом — где-то тут тайник есть! Нам кресты твои достать нужно, да так, что бы по самую муку!

— Смеешься что ли? Я все полы тут уже давным-давно отдраила своим телом, когда кровищу с мясом отдирала! Еще драить?

— Поговори мне! — прикрикнул Дьявол и сам про себя рассудил, — Зачем, мне в Аду Манька? Возьми ее в Ад, но как бы и греха за ней нет. Не любит она нечисть. И Богу не шибко нужна: нечисть свищет перед ней, а она слыхом слышит, глазами видит, а не разумеет! — он остановил на ней взгляд. — Так и будешь, день у Бога, день у меня! — Дьявол почесал затылок. — Чисто бомж. Определяться бы пора с местожительством!

— Снимаю уже, видишь, снимаю! — возмущенно отозвалась Манька, стягивая железные обутки.

Дьявол настроился на долгие объяснения, вооружившись указкой. Но вид его был взъерошенным и озадаченным.

— Итак, не многим дано понять, что такое крест идеалов, — Дьявол постучал указкой по зеркалу. — Ты сама только и можешь поднять его и дать мне в руку, — доверительно сообщил он. — Вы видите, я нет. Креста на меня нет, я существо недоказанное! — Дьявол внимательно и долго пялился на зеркало, заметно волнуясь. — Просто быть на мне его не может, — он покачал головой, — кто ж такую заразу на Бога наложит?!. Но методом дедуктивного анализа я просчитал, что когда ты в зеркало смотришься, как раз под такой крест попадаешь.

Дьявол пощупал зеркало и, применительно к нему, пытался за него заглянуть, просунув голову в стену.

— Сейчас, я попытаюсь понять, — промычала Манька, загружаясь размышлениями. — На мне креста нет, потому как я не всегда бываю под ним, и то отражаюсь, то не отражаюсь? То есть он где-то здесь, и то действует на меня, то не действует?.. — Манька тоскливо взглянула на Дьявола, предполагая возможные варианты исхода: очень болезненный, средне болезненный, терпимо болезненный. — А ты сам не пробовал помолиться перед зеркалом? А то все Бог, Бог…

— Нет уж! — как-то слишком торопливо проговорил Дьявол, опасливо на него поглядывая. — Я голое сознание! Мне в зеркале места нет! Это на тебе крестов много — так много, что они сами себя крестить начинают! Я же говорил, что вампиры сначала по неосторожности прививку от бешенства тебе сделали, а потом кусать пытаются. Ну, разве можно так человека инфекцией заразить?! Что до креста… Честное слово, я сам запутался! Не понимаю ни где он, ни как он работает, — озадаченность его стала еще заметнее, потому как он смотрел на Маньку, ожидая ответа на этот раз от нее. — Ты подходишь к зеркалу в сомнениях, и крест начинает объяснять, что ты находишься под неким виртуальным крестом, например: черт на тебя нашел. И крест в нем отражается явно. Но почему только крест мученичества? Крест может и фараоном египетским человека разоблачить, и прочими выдающимися личностями. Где остальные? О приятных крестах он ни слухом, ни духом… Получается, какой-то симбиотический крест: крест на крест и молитвенник… — Дьявол еще раз почесал затылок, но указкой, — Так, Манька, — наконец, решительно заявил он, — иди, встань здесь, будем устанавливать свойства столь не честного симбиоза экспериментальным путем. Как это надо было сделать, чтобы крест крестов стал не враг нечисти, а поборник и ангел мести!

Манька хихикнула. В роли подопытного кролика бывать ей не приходилось. Вернее, приходилось, но тайно, когда Дьявол изображал из себя Бога и мысли свои выдавал как непреложную истину, а она по ним жить пыталась. Сейчас он не скрывал, что не имеет представления, что в итоге получится. Естественно, зеркало ее не отразило — не было на свете ее, как и Дьявола.

— Теперь думай, что это я насильно тебя заставил ушастым зверьком стать, а сама ты ни за что не стояла бы здесь, — приказал Дьявол.