Пейзаж впечатляет. На светло-сиреневом небе застыли луны, изящные, точно вырезанные из бумаги. Чёткие линии астероидных поясов разделяют пространство, бледное зелёное светило садится за дальним хребтом. Снежные вершины этих странных, прикреплённых к земле гор отливают всеми цветами спектра, а расстилающиеся у моих ног пески совсем не напоминают бурные и изменчивые Небеса Эль-онн. И всё-таки это красиво. Застываю на вершине холма, пытаясь всеми порами впитать спокойствие этого невероятного места, навсегда запечатлеть его в памяти, чтобы затем воскрешать его чуждость и пить её как воду из целительного источника. Прикрываю глаза, наслаждаясь тишиной музыки этого места, его дурманяще не ощущаемыми запахами.

В песню ветра врывается резкий скрип осыпающегося под неуклюжими ногами песка и резкий запах немытого человеческого тела. О Ауте, если люди создали арров путём манипуляции с генами, то почему они не предусмотрели какого-нибудь более приятного способа регулировать температуру? Не то чтобы запах неприятен…

Сжимаю зубы, чтобы не закричать, затем глубоко вздыхаю. Раздражение растворяется, точно дым, возвращая очарование чужому миру. Теперь можно повернуться к Вуэйну. И даже, если постараться, вежливо наклонить уши в его сторону.

Но последнее уже, если только очень постараться.

После того как я не сдержалась и на очередное оскорбление ответила пощёчиной, мы не разговариваем. Его ошарашил даже не столько сам акт насилия-презрения, сколько то, что я оказалась способна его совершить. Несмотря на все щиты, на отточенные поколениями направленных мутаций рефлексы, моя рука промелькнула слишком быстро, чтобы быть замеченной. И оставила на щеке отпечаток когтистой ладони. Правда, после этого меня отшвырнуло на десяток метров и чуть было не переломало все кости, но факт остаётся фактом. И теперь мы молчим, оба опасаясь ляпнуть что-то такое, что заставит нас вцепиться друг другу в горло. Хотя меня устраивает тишина. Хотя оба мы понимаем, что общаться нам всё равно придётся.

Он смотрит на меня каким-то странным измеряющим взглядом, который за последние несколько часов я научилась классифицировать как глубокую задумчивость по поводу чего-то, что мне знать не полагалось. Его мыслезащита в такие моменты не уступает вакуумным пробкам. И вдруг:

— Антея-тор, почему вы выбрали именно это место, чтобы спрятаться от погони?

Ага, он, кажется, решил прервать взаимный бойкот. Теперь мне, по крайней мере, не придётся наступать на горло собственной гордости и делать это самой.

К делу. Отвечать или нет? Придётся.

— Не знаю, тогда всё происходило на чистых инстинктах. Я просто бросилась в ближайшее место, которое показалось безопасным. Если хотите, я могу войти в транс и выяснить у своего подсознания подробности. — Решаю не упоминать, чего мне в моём нынешнем состоянии будет стоить подобная попытка.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, эль-леди. — «Уф! Пронесло». — Просто… Это место действительно ПОЛНОСТЬЮ безопасно. Удивительное явление в нашей Вселенной. Все условия оптимальны для человека. Но мы уже пришли к точке, из которой возможно перемещение в нужном нам направлении. Следующая остановка, скорее всего, окажется далеко не столь… дружелюбна. Возможно, нам стоит отдохнуть перед переходом?

Мои пальцы сами собой хищно сжимаются. Спокойно. Ещё одна пощёчина ничего не решит, раз уж он решил надо мной поиздеваться. Реагировать на подобное ещё более унизительно, чем молча сносить все насмешки. Я пытаюсь отстраниться от гнева и рассмотреть его предложение. Мы бежали по пустыне уже несколько часов, и после всего, что свалилось на меня с утра, отдых действительно необходим. Но не настолько, чтобы терять драгоценное время. К тому же даже больше, чем отдых, нужна пища, чтобы обеспечивать процесс регенерации. А в этом безопасном, но безжизненном мире её не предвидится.

— Нет. Я вполне могу ещё около суток пробыть на ногах безо всякого вреда для организма, и вы тоже не выглядите сколько-нибудь усталым. — Не могу удержаться, чтобы не пустить ответную шпильку. — Давайте уходить.

Он коротко кивает и поворачивается лицом к закату. И я, и весь окружающий мир перестали для него существовать, уступив место иной реальности.

Никогда прежде мне не приходилось видеть, как работает с Вероятностью настоящий дарай. Знай я раньше, что такое возможно, у меня вряд ли хватило бы наглости оскорблять высокое искусство своими неуклюжими дилетантскими потугами. Я не могу постичь и десятой доли того, что он делает. Чёткая, выверенная и скоординированная манипуляция двенадцатью измерениями, работа как минимум на пяти уровнях реальности одновременно. Даже наши лучшие аналитики вряд ли способны с ходу рассчитать нечто подобное.

Пространство вздрагивает, время изгибается петлёй, оставляя нас вне Структуры. Арр-Вуэйн, не глядя, притягивает меня к себе волной телекинеза, затем приподнимает, лишая последнего контакта с этим миром, а в следующий миг мои ноги вновь опускаются на горячий песок. Очень горячий. Срочно начала наращивать на ступнях дополнительный ороговевший слой кожи.

Перемещение было таким мягким, что, не знай я, что происходит, просто ничего бы не заметила. И это при всей моей знаменитой чувствительности!

Дарай стоит, слегка покачиваясь, явно не воспринимая ничего вокруг. Наверное, ищет кратчайший путь из здешней тьмутаракани к Эйхаррону. Я с удивлением обнаруживаю в себе нечто вроде зависти — ему доступны сферы, закрытые для меня, красота, которой я никогда не узнаю. Имплантант — это всё-таки нечто механическое. Он позволяет расширить возможности органов чувств, но переводит всю информацию в уже знакомые для мозга модальности.

Вздыхаю и оглядываюсь. И чуть не слепну от невыносимой яркости сияния здешнего кристально-белого песка. Понизив на порядок чувствительность зрения, вновь пробую оглядеться. Что-то тут не так. Пустыня, в которой каждая песчинка представляет собой маленький кристаллик, преломляющий сияние огромного, на полнеба, солнца. О Ауте, ну и жара. Организм уже начинает перестраиваться, чтобы соответствовать этому безумному климату, но я сознательно ускоряю процесс. Что-то мне очень не нравится в этом дьявольски красивом месте.

Вытягиваюсь, всем телом «слушая» воздушные потоки, эту сложную гармонию воздуха и солнца. Ничего. Запахи говорят о наличии жизни, но ничего больше.

Ещё раньше я поняла, что сандалии — не лучшая обувь для пустыни. Песок забивался под ступню, ранил изнеженную кожу. Так что моя обувь давно висела на плече, а ступни стали очень жёсткими, способными выдержать даже здешние острые и царапающие песчинки. Теперь я с помощью моих босых ног пытаюсь проанализировать свои ощущения, что же здесь не так. Какая-то странная вибрация. Опасность? Провались оно всё в Ауте! Если бы только я сейчас могла просканировать пространство, а не гадать о происходящем! Мои рецепторы идеальны для полёта, для ощущения ветра и воздушных потоков, а не этой идиотской твёрдой оболочки!

Снова какая-то вибрация. Рядом. Ага, это дарай переминается с ноги на ногу, нет, даже танцует. Это что, какой-то ритуал сосредоточения?

Мои уши резко и беспокойно разрезают воздух.

Что-то ещё, плавное, почти неуловимое. Внизу. Машинально впадаю в неглубокий транс, хотя информации мало. Нарушена гармония, что-то не то в звуках, в этом безмолвии. Что-то…

Прыжок хорош даже по меркам Танцующих с Ауте. Преодолев расстояние, в десять раз превышающее мой рост, меньше, чем за удар сердца, сшибаю дарай-князя, отбрасывая его в сторону. Тут же я чувствую, как воздух вышибает из лёгких, а тело сковывает чужой телекенетический импульс. Защитные рефлексы у человека — дай Ауте каждому. Даже в здоровом состоянии направленным ударом такой силы меня можно было бы спеленать как младенца. В следующий момент я свободна. И соображает парень неплохо. Хотя наш разобрался бы в ситуации гораздо быстрее.

На месте, где только что стоял Вуэйн, сотни тонких щупалец сцепились в бессильной злобе. Добыча ускользнула. Мы разлетаемся в разные стороны, уходя от второго, более точного удара. Как этой твари удаётся с такой скоростью передвигаться в ТВЁРДОЙ среде? Ещё один прыжок — едва успеваю отдёрнуть ногу. Часть слизи попадает на голую кожу, тут же всплеск боли и ломота в костях — верный признак того, что иммунная система начала адаптацию к какому-то неизвестному яду. Кажется, что-то переваривающее заживо — хм, могло быть куда хуже. Прыжок — жуткая траектория, явно противоречащая всем физическим законам этого мира. Ох, будут у меня потом болеть мышцы. Играть с гравитацией при помощи одного только тела — это слишком даже для вене. Прыжок.