— Будьте осторожны.

— Обязательно.

Остаток пути мы проводим в молчании. Аррек старательно гребёт, лавируя в лабиринте зелёных занавесей и белокаменных арок. Я расслабляюсь, наслаждаясь последними минутами покоя перед тем, что мне предстоит. Из-под опущенных ресниц наблюдаю за игрой света и тени на воде, за переплетением ветвей и диковинной резьбой, бегущей по белому камню мостов. И за дарай-князем, виртуозно управляющим вёртким судёнышком. Мышцы мерно перекатываются под чёрным шёлком рубашки, светящаяся полоска перламутровой кожи над воротником, собранные в хвост волосы. Слишком массивен для эль-ин, хотя по меркам людей должен казаться стройным и очень высоким. И по любым меркам невероятно красив. Кожу вновь опаляет волной обжигающего холода. Гормоны — это зло. Зло.

А ведь человек так и не ответил толком ни на один из моих вопросов, по крайней мере, не сказал ничего, о чём бы я сама не догадывалась. Опять. И он отправляет меня практически на верную смерть с небрежностью опытного шахматиста, жертвующего королевой ради того, чтобы выиграть партию. Или пешкой, ради чуть более выгодной позиции.

Почему-то эти мысли ничуть не улучшают ситуацию. Берусь за дело серьёзней и провожу основательную гормональную перестройку организма. Вот так-то. Может, мама и права, и мне не следовало после гибели Иннел-лина ударяться в совсем уж строгое воздержание… Но сейчас уж точно не время навёрстывать упущенное за последние пять лет, что бы там ни думал бунтующий организм. И уж конечно не с человеком!

Каноэ утыкается носом в мраморный причал, и Аррек змеиным движением выскальзывает из лодки, автоматически сканируя окрестности на предмет наличия врагов. Когда оные не обнаруживаются, человек немного расслабляется и галантным движением придерживает раскачивающееся судёнышко, чтобы я также могла выйти.

— Князь арр-Вуэйн, здесь небезопасно?

— Нет, думаю, что нет. Просто привычка.

Я иронически приподнимаю ухо.

— В самом деле, Антея-эль, это одно из самых безопасных мест в Ойкумене. Я случайно наткнулся на него с полвека назад, ещё мальчишкой, и часами стоял тут, глядя на танцовщицу. Есть основания полагать, что никому другому о существовании погибшего города неизвестно.

— Спасибо. За то, что привели меня сюда. Спасибо.

— На это тоже были причины.

— Знаю. Всё равно спасибо.

Я неслышно скольжу по стёртым ступеням, стараясь не отставать от дарая. Резкий поворот — и мы вновь на прогалине, где вырезанная в камне танцовщица неподвижно скользит среди ветвей. Невероятным усилием воли заставляю себя отвернуться от неё. Сейчас нет времени, нет времени. Позже.

Портал возникает в гуще зелени так неожиданно, что я не успеваю затормозить, и, споткнувшись о какой-то корень, лечу прямо в распахнутый проход. От неминуемого падения на твёрдый пол башни спасает только вовремя среагировавший Аррек. Пощипывающая кожу сила подхватывает меня над самыми камнями и аккуратно ставит на ноги. Выдаю длинное ругательство сразу на нескольких языках Ойкумены. Затем соображаю, что как только мы переступили порог Потерянного города, то вновь оказались под наблюдением. И выдаю ещё одно ругательство — уже специально для слушателей. Дарай-князь учтиво выслушивает мою пространную речь, но в глазах его пляшет Ауте.

— У меня есть для вас ещё один подарок, Антея-эль.

Из циничной, но более мудрой части моей души поднимается нехорошее предчувствие.

— Какой ещё подарок?

Он вдруг улыбается — так внезапно и так искренне, что я беспомощно застываю на месте.

— Увидите, вам понравится.

Озадаченная сверх всякой меры, следую за дараем. Тот останавливается у гранитной колонны, резкий взмах рукой — и перед нами опять оконный проём, пустой. Аррек слегка наклоняется вперёд, вихри Вероятности вокруг него столь интенсивны, что я от греха подальше складываю крылья, вдруг начавшие сиять яростным золотом. Пустота по ту сторону подёргивается волнами, светлеет, растворяется. Меня вдруг окутывает нежный запах ночных цветов, запах чистой воды и предрассветной росы. Волна удивления-узнавания-радости-принятия подхватывает ошеломлённый разум и кружит в безудержном, но очень нежном порыве.

Три луны отражаются в безупречной глади зачарованного озера, маленький водопад над пещерой, ветви ив трепещут у воды в немом приветствии. Я знаю это место. А оно знает меня. Здесь я танцевала после чёрного мрака пещер, эта тихая красота исцелила меня, когда ничто другое уже не могло помочь. В безмятежность этих вод мой танец вдохнул жизнь и разум.

Магия затерянного мира обнимает меня, как доверчивый ребёнок, даря силы и вселяя уверенность. Посылаю в ответ сен-образ любви-привязанности-обещания и, сжав зубы, делаю шаг назад. Мир послушно отступает, оставляя после себя чуть обиженную, но исполненную надежды просьбу вернуться.

Поворачиваюсь к внимательно изучающему меня дарай-князю:

— Действительно подарок. — И сен-образом, чтобы никто, кроме нас, не услышал: — «Спасибо».

Он отвешивает мне свой коронный церемониальный поклон, царственный жест рукой — стены башни вокруг нас растворяются, вместо них возникают уже знакомые мне гостиные покои. Чёрное и пурпур. Внимательно окидываю обстановку «внутренним» взором ни следа бушевавших здесь ещё недавно бешеных эмоций.

— Смотрите-ка, и правда «почистили».

Ещё один придворный поклон от Аррека.

— Теперь позвольте мне вас оставить, Антея-эль.

Открываю рот… и обнаруживаю, что собралась обмениваться любезностями с пустотой. Дарая уже и след простыл. Почти на грани вежливости. Должно быть, «серый кардинал» действительно торопится. В то же время ощущаю, как Вероятности вокруг меня начинают бесшумно раздвигаться. Похоже, мне тоже не придётся сидеть без дела. Но какой виртуозный расчёт времени! Интересно, он опять играл с темпоральными потоками или просто хорошо знает порядок здешней жизни? Скорее всего, и то и другое.

Оборачиваюсь и наблюдаю, как из воздуха материализуется Нефрит арр-Вуэйн, пряча в складках одежды какой-то прибор, открывший для неё временный портал. Должно быть, для недараев необходимость пользоваться посторонней помощью для перемещения по собственному дому кажется чрезвычайно раздражающей. Я, например, уже успела от всего этого порядком устать.

Зеленоокая медленным и оттого ещё более изящным движением склоняется в неком подобии реверанса, разметав складки тяжёлого шёлка по чёрному полу. Кимоно, светло-светло-голубое, почти белое, выгодно подчёркивает белоснежную матовость кожи, изумрудные локоны собраны в строгую причёску, на меня она старается не смотреть. Никакого оружия, даже острые булавки в причёске заменены безобидными гребнями, и это явно засгавляет её чувствовать себя ещё более неуверенно. И скромность костюма, и поза, и натянутое спокойствие просто кричат о страхе, сжигающем Нефрит изнутри.

Страхе не за себя.

Молчание. Смотрит куда-то в область моего плеча, не решаясь заговорить первой, — ещё один тревожный признак, подчёркивающий роль, которую она взяла на себя.

На мгновение отпускаю все свои чувства, пытаясь засечь чужое присутствие. Нет, на этот раз мы одни. Никаких подслушивающих устройств. Да будь благословенен тот нелепый закон, который запрещает дараям ставить жучки в гостевых апартаментах (но разрешает подсовывать их в одежду и пищу — люди!).

— Прошу вас, арр-Нефрит, встаньте. Нам нужно о многом поговорить, но, прежде всего — как чувствует себя Сергей?

Сто очков за самообладание — женщина даже не вздрогнула от этого вопроса. Медленно выпрямляется, старательно избегая глядеть мне в глаза.

— Чего вы от меня хотите, Высокая леди? Приказывайте.

Это она мне?

— Леди Нефрит, боюсь, мы друг друга не поняли. Я не собираюсь шантажировать вас, используя сохранность жизни и рассудка вашего мужа. То, что произошло, было несчастным случаем, и тут ничего нельзя поделать. Единственное, что я могу, — свести к минимуму причинённый вред.