Вряд ли прошло больше минуты, когда я останавливаюсь. По моим внутренним ощущениям это мог быть и год, но в теле Ллигирллин всё ещё бьётся жизнь, значит, не больше минуты.

Подхожу к ней, опускаюсь на колени, откидываю волосы с неподвижного лица. Успела. Достаю аакру, аккуратно взрезаю себе запястье. Приходится взять под контроль мышцы её горла, чтобы сделать первую пару глотков, но затем валькирия сама впивается клыками в мою руку, жадно глотая исцелённую кровь. Когда она наконец приходит в себя и начинает замечать окружающее, я беспомощно лежу на полу, подмятая более сильной противницей и лишённая возможности пошевелить даже пальцем. Кто бы мог подумать, что в постоянно изменяющемся теле вене можно найти точки, так эффективно парализующие зазевавшуюся жертву. Век живи, век учись. Меланхолично размышляю над перспективой быть выпитой досуха и над биологическим значением инстинкта самосохранения. В смысле о значении этого самого инстинкта для окружающих, имевших несчастье околачиваться поблизости от желающей выжить особи. Печальные получаются выводы.

Наконец Ллигирллин отрывается от моего горла (запястье, видимо, не показалось ей достаточно аппетитным) и несколько смущённо помогает мне подняться на ноги. Теперь многострадальный диванчик оккупирует уже вторая ослабевшая эль-ин. Этот предмет обстановки надо будет взять с собой на Эль-онн как традиционное место для вынянчивания раненых.

— Ллигирллин, напомните мне, пожалуйста, в будущем держаться подальше от умирающих воинов. Рефлексы вашей братии здорово действуют на нервы простым смертным или бессмертным.

Она беспомощно разводит руками.

— Нельзя прожить столько, сколько прожила я, не выработав определённых привычек относительно кризисных ситуаций. К тому же ты первая начала.

Досадливо морщусь. Даже воспоминание о том, как близко я подошла к убийству подруги, заставляет желудок судорожно сжиматься.

— Справедливо.

— Угу.

Некоторое время дружно молчим. Рана на шее Ллигирллин уже почти затянулась, но мои регенерационные способности не столь отточены. Злополучным обрывком простыни кое-как перевязываю запястье — не столько для того, чтобы остановить уже успешно свернувшуюся кровь, сколько для маскировки. Незачем людям видеть, что я ранена. Аккуратно ощупываю горло. Две маленькие точечные ранки, через пару часов не останется и следа. Ауте с ними. Авось не заметят.

Кстати о птичках. Что-то уж очень долго никто не появляется, да и наблюдения нет. Что происходит в этом, как выразился один мой знакомый, «кипящем политическом болоте»?

Точно в ответ на мои мысли вокруг что-то меняется, морской ветер доносит вопросительное и ненастойчивое впечатление Аррека. Должно быть, местный эквивалент вежливого стука. Что ж, самое время.

Поспешно хватаю мечущийся среди стен сен-образ. Тот самый, созданный, когда Ллигирллин хлюпала моей кровью, отдавшись на волю древних инстинктов. Конечно, при всей своей чувствительности человек не сможет по-настоящему оценить иронию этого философского шедевра, но рисковать мне не хочется.

— Проходите.

Он появляется в середине комнаты, одна рука на перевязи, волосы опалены чем-то радиоактивным и только-только отмыты от чужой крови. Похоже, передача власти в Доме прошла совсем не так гладко, как мне показалось. Что ж, приятно осознать, что этот начинающий Макиавелли не всемогущ.

Безнадёжно вздыхаю. Даже в таком помятом виде дарай хорош. Всё те же узкие чёрные штаны, что были на нём с утра, только здорово подпаленные и разрезанные в нескольких местах. Впрочем, ран под ними не заметно — видимо, Целитель успел позаботиться о себе. Что же тогда с его рукой? Чёрную рубашку (и думать не хочу, что с ней случилось) сменила новая, того же свободного покроя, но открытая на груди. На этот раз ткань глубокого, насыщенного красного цвета, потрясающе соответствующего обстановке в целом. Волосы, всё ещё влажные после душа, рассыпаны по плечам. И кожа. Что есть такого в этой светлой, сияющей мягким перламутром коже, что заставляет мой разум брать обеденный перерыв и удаляться в неведомые дали?

Зло. Гормоны — это зло. Я ведь уже говорила?

Тут наконец обращаю внимание на что-то ещё помимо великолепного тела дарая, и это что-то вышибает мысли из моей непутёвой головы ещё дальше. Еда! В руках у князя большой поднос, заставленный умопомрачительно пахнущими тарелочками. Как-то вдруг сразу вспоминаю, что я только что потеряла огромное количество биомассы, которое не худо бы и восполнить. Ням-ням, даже разборку по поводу всей этой истории с Лаарой и Ольгрейном можно отложить на потом. Еда!

Аррек отвешивает придворный поклон, затем удивлённо застывает, внимательно меня разглядывая. Чувствую волну вопросительно-исцеляющей энергии. Ага, хотела скрыть от него своё состояние. Мечтай больше, девочка.

— Миледи Антея, леди Поющая, что здесь произошло?

— Ничего! — Это мы с ней отвечаем хором. Потрясающее для эль-ин единодушие.

Машинально отмечаю, что Аррек, как всегда, в курсе последних новостей. Перекинулся парой слов с Доррином? А, какая разница.

Мои глаза точно приклеились к подносу.

Глаза Аррека перебегают с моего горла на шею Ллигирллин, внимательно изучая грубо разорванные воротники, измазанную кровью кожу. Он что, собирается морить меня голодом, пока не получит ответы на все свои дурацкие вопросы? Ауте, а я-то думала, что Лаара была тут единственной обладающей нездоровым пристрастием к пыткам!

— Миледи?

Чувствую, как в моём горле рождается клокочущее рычание, больше подходящее кому-то большому, кровожадному и покрытому мехом, чем изящной крылатой девушке. Зловещий звук наполняет помещение, вздымая волосы на затылке у всех присутствующих. Включая и меня. Ошарашенно и чуть испуганно опускаю уши. Кажется, жёсткие инстинкты выживания не являются исключительной привилегией воинов.

Аррек моментально оценивает сложившуюся ситуацию. В следующий момент еда оказывается прямо передо мной, и на некоторое время окружающий мир перестаёт существовать.

Вдруг обнаруживаю, что все тарелочки на подносе пусты, а в желудке у меня поселилось приятное ощущение тяжести. Ллигирллин и Аррек углублены в жаркое обсуждение достоинств холодного (ну, относительно холодного, учитывая всю возможную здесь магию) оружия над огнестрельным. Тема, которую оба могут развивать до бесконечности. Ауте. Парочка уже выглядит как закадычные друзья. Только этого мне не хватало для полного счастья. С ними и поодиночке-то не сладить…

Ллигирллин оборачивается, ловя мой виноватый взгляд. Смеётся. Серебристые колокольчики, хрупкая музыка.

— Не беспокойся, Анитти, я только что «наелась» на пару столетий вперёд. За твой счёт. Добавка из твёрдой пищи будет лишней.

Это она произносит на языке эль-ин, сопровождая сен-образами, слишком личными и слишком сложными, чтобы Аррек мог что-нибудь понять. Тот внимательно смотрит сначала на воительницу, затем на меня, затем делает что-то неуловимое — поднос вновь наполнен изысканными деликатесами. Благодарный сен-образ: я вновь впиваюсь зубами в какой-то фрукт. На этот раз жую медленно, наслаждаясь каждым кусочком и внимательно прислушиваясь к беседе.

А послушать стоит. Коса нашла на камень. Аррек, само очарование и вежливость, пытается запутанными манёврами узнать хоть что-нибудь. Но Ллигирллин, прошедшая тысячелетнюю школу выживания на Эль-они, с непринуждённым изяществом уклоняется от ответов на все вопросы. При этом оба со стороны кажутся расслабленными, дружелюбными, болтающими о милых пустяках. Я бы в такой беседе выдала больше, чем знала. Ллигирллин только окончательно запутала бедного парня.

Прячу ухмылку за чашкой с горячим бульоном. Нет, я должна устроить этому самоуверенному типу встречу с моим отчимом. Интересно будет посмотреть, как человек поведёт себя с тем, кого просто нельзя загнать в угол.

Ллигирллин грациозно соскальзывает со своего места, обдавая дарая ветром струящихся за ней крыльев, исчезает из виду, чтобы появиться на коленях у фонтана. Никакой телепортации, никаких маскировочных трюков или затуманивания чужих мозгов — чистая скорость. Одна рука опускается к поверхности воды, воздух вокруг неё затуманивается, принимая форму и структуру твёрдого материала. Чародейство, причём самое примитивное: переструктурировать связи между атомами, заставляя материю принимать нужную тебе форму. Всего лишь сконцентрировала газ, превращая его в изящную пиалу. Очень непрочное, временное образование, но такое можно сделать мгновенно и без предварительной подготовки. Я так тоже могу, но на этом мои познания в чародействе и заканчиваются, так что предпочитаю просто попить из сложенных ладоней. Зачем демонстрировать наши способности без крайней необходимости?