Зимний протягивает руку к ребёнку. Я стремительно ударяю его по кисти когтями, шиплю, точно десяток разъярённых кобр. Мужчина вскидывает на меня удивлённые глаза.

— Это моя дочь!

Болван. Обращаться сейчас к моему разуму совершенно бесполезно, я вся — точно сжатый комок материнского инстинкта, причём явно дают себя знать папины гены. Драконессы известны привычкой раздирать в мелкие кусочки тех, кто осмелится приблизиться к их драгоценным яйцам.

Кровь поёт в моих жилах, и я чувствую, точно в отдалении, его раздражение, его гнев, его желание прикоснуться к этому маленькому существу. Дочь. Его дочь. Впервые за тысячелетия — у него ребёнок. Живой ребёнок.

— Она не была бы живой, если бы это зависело от тебя!

Потрясение. Я прочла его — такого не случалось очень и очень давно. Закрываю глаза, делаю вдох, пытаясь избавиться от престраннейшего ощущения сдвоенности. Кровь. Кровь, которую я пролила, которую я попробовала там, в Эвруору-онн. Его кровь внутри меня, часть меня, а я — часть его. Ауте. Что же течёт в жилах этого существа, если всего несколько капель имеют такой эффект? Первое, что сделаю, когда всё это закончится, — станцую очищение. Только Зимнего в голове мне и не хватало для полного счастья.

Как бы ни была неудобна дурацкая связь с Древним, она дала мне понять, что предводитель Атакующих не желает малышке зла. И он действительно отец, он имеет право… Продолжаю уговаривать себя в том же духе, когда Зимний осторожно берёт ребёнка из моих рук. Встречаюсь взглядом с бесконечно старыми фиалковыми глазами. Если с ней что-нибудь случится, Древнего не спасёт ни возраст, ни сила, ни мудрость. Это я обещаю. Он принимает мою безмолвную клятву.

Рука Аррека на моём плече. Расслабляюсь, хотя какая-то часть сознания продолжает ревностно следить за белоснежным воином и его бесценным грузом.

Рядом кто-то заходится надсадным, раздирающим лёгкие кашлем. Резко поворачиваюсь. Мама и папа стоят не столько обнявшись, сколько не давая друг другу упасть, на губах Даратеи пузырится кровь. Ауте, этот первый удар Нуору-тор достал их гораздо сильнее, чем мне показалось. Порываюсь броситься к ним, но Аррек мягко удерживает меня на месте. Он прав. Для семейных объятий будет время позже. Сейчас это — Мать клана и её консорт, и у них есть обязанности, требующие, чтобы их выполнили.

Даратея-тор пытается гордо выпрямиться, затем передумывает и обвисает в руках своего мужчины. Но голос её вполне твёрд:

— У нас есть Наследница линии Уору. Да будет так. В смене династии больше нет необходимости.

Все присутствующие склоняют уши, и я в том числе, хотя во рту остаётся какой-то горький осадок. Бедная малышка, сребровласая юная фея. Тебе ещё даже не выбрали имени, но уже нагружают непосильными обязанностями.

— Тем не менее совершенно очевидно, что до дня своего полного совершеннолетия девочка не сможет принять сущность Эль. При данных обстоятельствах я не вижу другого выхода, кроме как назначить Регента.

И вновь все кивают. Но, подняв глаза, обнаруживаю, что все миллионы эль-ин смотрят в одну сторону. На меня.

Какое-то время я всё ещё ничего не понимаю. Затем что-то щёлкает, что-то, не позволявшее мне до сих пор понять совершенно очевидные вещи, и все кусочки картины встают на свои места.

— Нет… Вы не можете быть серьёзны. Вы не можете всерьёз предлагать подобное.

Мама качает головой, и губы её искривляет лёгкая улыбка, будто моя реакция именно такова, какую она и ожидала.

— Это не просто бредовая идея, вдруг ударившая старую интриганку, Антея. Сама Эль высказала эту просьбу, когда стало ясно, что Эва умирает. Подумай об этом. Не Эвруору, а сама Эль пожелала видеть тебя своей Хранительницей.

— Бред! Я отказалась от Эль! Вот уже пять лет, как я отрезана от неё! Моя душа и тело, чувства и воспоминания отделены от народа. Эль не желает иметь со мной ничего общего. Впрочем, вполне взаимно!

— И тем не менее таково Её решение. Не спрашивай меня почему, на этот вопрос должны знать ответ лишь ты и она.

— Нет!

Всё встаёт на свои места. Идея действительно кажется невозможной лишь на первый взгляд. С чисто технической точки зрения… Линия Тей не обладает невероятной способностью принимать в себя весь невероятный груз сознания Эль, так что в любом другом случае подобное предложение вызвало бы лишь смех. Но линия Тей — это вене, изменяющиеся. Мы можем становиться тем, чем желаем быть, пусть на короткое время, но всё-таки. А Эва совместно с мамой и Ви нашли способ зафиксировать меня в нужном изменении, «подарив» мне таким образом эту уникальную способность. Имплантант, мой новый имплантант. Так вот зачем! Вот откуда этот безбрежный океан мощи, бившейся у меня меж бровей, вот откуда калейдоскопичность мышления, всплеск аналитических способностей. Всё это время моё подсознание готовилось принять в себя нового обитателя. О, Ауте.

— Нет. — Удивительно, но мой голос звучит спокойно и уверенно. — Нет. Я отказываюсь. Вам придётся найти кого-нибудь другого.

По террасам проходит лёгкий шепоток удивлённых сен-образов, но мама, кажется, ничего другого и не ожидала.

— Кого?

— Есть линии, наследующие способности жриц. Вот там найдутся более подходящие кандидаты.

Она кивает:

— Возможно. Но они не подходят для данной ситуации.

Почему у меня вдруг появилось ощущение, что мама продолжает свою битву? Что спор, идущий сейчас, не менее напряжён и сложен, чем тот, что совсем недавно она вела с Нуору-тор? Ауте, да она без поддержки стоять не может.

— Выслушай меня, Антея, пожалуйста. Этот случай не похож ни на что, случившееся раньше. Мы не можем позволить себе смену династии, линия Уору несёт в себе слишком много уникальных, нигде больше не встречающихся качеств. Но принявшая Эль однажды должна нести этот груз до самой смерти. Но теперь женщины эль-ин столь же бессмертны, как и мужчины. Эва правила дольше, чем десяток её предшественниц, вместе взятых. Любая из других жриц будет править до тех пор, пока не погибнет. Но ни одна из них, пойми, ни одна, не сможет делать это так хорошо, как внучка Эвы. Мало кто представляет себе, что скрыто в крови этого крошечного создания. Малышка должна войти в Источник, чем раньше, тем лучше. Значит, Хранительница-Регент должна умереть. Ты — единственная эль-э-ин среди нас. Ты знаешь и понимаешь то, что для других никогда не будет доступно. И ты смертна. Ты должна стать Хранительницей, девочка. Прости.

Оглядываю окружающие меня лица и вижу один и тот же приговор. Отец прячет глаза. Мама на грани обморока. Аррек… Аррек, разумеется, всё понял давным-давно и со всем согласен. Кроме, пожалуй, пункта о смертности, здесь он ещё намерен поспорить с судьбой. Даже Зимний склоняется к этому решению с тем же странным, пугающим выражением в глазах.

Вскакиваю на ноги, вырываюсь из успокаивающих рук Аррека.

— Нет. Я не могу быть Регентом. Я не могу быть матерью для неё.

Зимний паскудно так усмехается, поднимает расцарапанную мной руку. Тёмно-бордовая капля крови картинно срывается на пол.

— Ты уже ведёшь себя, как её мать.

— НЕТ!!! Я убила Нуору-тор, убила её, понимаете? Закружила её в танце, смяла её защиту, засосала её в воспоминания о моей боли, моём преступлении. Это я заставила её покончить с собой! Я не могу быть матерью для этого ребёнка. Учить её всему, говорить с ней как мать… Это… Отвратительно! Этого не будет!

Вихрем алебастра, золота и изменения проношусь по террасе, врываюсь во внутренние помещения онн. Бегу, бегу долго, не разбирая дороги, пока наконец не падаю в пустой комнате, сотрясаясь от рыданий, но не способная выдавить из себя ни слезинки. Ауте, я веду себя, как ребёнок, как маленький, глупый, обиженный ребёнок. Но я не могу, не могу. Моя дочь, дочь Нуору-тор… Должен же быть предел твоей иронии, Ауте?

Сворачиваюсь жалким комком. Нет, нет, нет, нет, нет…

От прикосновения Аррека сжимаюсь ещё больше.

— Уходи. — Даже для меня самой это звучит по-детски. По человеческим меркам лет на пять, не больше. Он, разумеется, уходить не собирается.