Но я одним движением распахиваю двустворчатые двери и внимательно смотрю на представшую картину. Смотрю, запоминая детали, каждым штрихом выжигая в своей душе только начавшуюся зарождаться привязанность, разрываю в клочья мелькающие сомнения, что возможно стоит принять правила этого мира с их многомужеством.

Чувствую руки белого нага, что пытается заставить меня отвернуться, прекратить смотреть. Шаг вперед. Уже не я, уже Алиена. Всю эту мешанину переплетенных тел расшвыривает, прикладывая с размаху об стены. Нагиням достается больше, они уже не могут подняться, я знаю, что внутри них нет ни одной целой кости. Их позвоночники перемолоты.

Что-то проясняется в головах змеев, что были моими мужьями, да, были. Злость во взглядах сменяется сначала непониманием что происходит, затем осознанием того, что я увидела. В коридоре слышны голоса Ариссы и Нарги, приближаются, Арисса вползает в комнату.

Бледнеет, видя меня и белого нага, покалеченных нагинь и еще не полностью пришедших в себя нагов.

Нарга испугана, смотрит по сторонам, ее захлестывает паника. Она явно пытается удрать, раз за разом сбрасывая с рук темные шарики. Но ни один портал не активируется. Алиена сильно ограничена, но и тех крох, что ей сейчас доступны, хватает на то, чтобы удержать эту тварь.

— Куда же вы так торопитесь, глава клана бурых? Неужели в закрытую часть, что вы так любезно мне продемонстрировали? — Откровенно злорадничаю. — Так должна сообщить, что она более непригодна к использованию. По крайней мере пока не уберут тот фарш, что остался от ваших сыновей.

— Что? Бурых? — Арисса не может скрыть страха и удивления.

— А вы не знали, с кем договариваетесь о том, чтобы мне преподали урок, пока ваши сыновья совокупляются с этими вариациями червей? Хотя и сами такие же мерзкие черви.

Белый разбираться не стал. Вокруг одна за другой вспышки порталов, из которых выходят такие же, как и он, белые наги. Им никто не сопротивляется. Особенно, после того, как один из них приложил Наргу каким-то заклятием. Всех, кто еще оставался в центральном доме синих они перенесли в пещеры, где сейчас уже собрались, почти все наги. Разбираться в произошедшем должен был большой совет нагаата.

Иду вслед за ползущим впереди белым. Думаю о том, как Каяна и Рис, я не спросила о них у белого, не успела. Чувствую легкое прикосновение к руке.

— Марина…

— Даже не смей произносить мое имя, и тем более прикасаться ко мне. — Передергивает от омерзения, Раф замечает это и опускает голову.

Наг что-то пытался сказать, но его голос заглушают раскаты грома. Сезон Гроз начался.

По дороге в эти земли Алиена мне много рассказывала о рукотворных красотах нагаата. Сейчас, то время, казалось каким-то далеким, беззаботным, полным открытий и приключений. Иногда страшных, иногда таинственных, иногда приносящих искристое ощущение радости и счастья.

Как в детстве, когда самые страшные и тяжелые моменты скрадываются, а самые незначительные радости увеличиваются. То самый случай, когда старенькая бабушка с улыбкой смотрит на детские качели и вспоминает, ни с чем несравнимое чувство полета из детства.

Для меня тот путь стал первыми шагами, знакомством с этим миром, преподнес мне встречу с людьми, что стали самыми близкими. И самым спокойным и беззаботным временем.

Сейчас, когда я шла по облицованным мрамором коридорам пещер нагов, я не чувствовала никакого восхищения и восторга от открывающейся красоты. Отполированная поверхность стен, украшенных затейливой резьбой, отражала свет факелов, преломляла блики, и казалось, что все стены горят сотнями граней драгоценных камней.

Без украшений камнями тоже не обошлось. Растительный орнамент, выложенный мозаикой из самоцветов, в любое другое время меня бы захватил на несколько часов. Но сейчас в душе не было любопытства и радости, только гулким эхом носилось беспокойство за Каяну с Рисом и мою Тень.

Я видела, как он один сражался с несколькими противниками, видела, как его зацепили, но он даже не заметил раны и продолжал бой. Я не задавала себе вопроса почему? Что вело его в этом сражении? Клятва, благодарность за спасение, призвание воина или та, щемящая нежность, с которой он обнимал меня на крыльце дома Каяны в наше последнее утро в доме синих. Не важно. Но он сражался за меня, не жалея ни собственной жизни, ни врагов, один заменяя половину охраны, что отправила с нами Маисса.

О чем думала Арисса, избавляясь от такого воина? Лишить собственный клан такого бойца. Сколько там принесла его продажа? Эти копейки перевесили такой залог безопасности для всего клана? Не верю.

Мрачные мысли терзали всю дорогу. Ведь все, что сказала Нарга, совпадало. И измена, и ее племянницы в комнате моих мужей, и нападение. И Арисса была в доме. Вместе с Наргой. Я видела испуг на ее лице, она знала, что происходит. Не без ее ведома и одобрения, происходил весь этот разгул, что я наблюдала.

Да и наш последний разговор в той самой закрытой части, может я не все услышала, что она мне сказала? Не зря же мне Нарга сообщила, что Арисса хотела, чтобы я получила урок и была посговорчивее. Может, поговори я с ней тогда откровенно, а не тыкала бы ее собственными ошибками, этого всего бы и не было? Но жизнь и история не имеет варианта «если бы».

Эти уже кажущиеся бесконечные коридоры и переходы закончились огромной каверной. Рядами ложи уходили вверх, как в амфитеатре, и все было заполнено нагами. В ярком свете от их чешуи уже рябило в глазах.

Краем глаза зацепилась за странную сценку, явно беременная девушка стояла, прижимаясь к нагам с ярко зелеными хвостами, «изумрудный клан», как мне сразу пояснила Алиена. А один, такой же изумрудохвостый, только покрытый шрамами, держал на вытянутой руке желто-коричневого нага и объяснял, что не стоит смотреть на их жену и, вообще, сидели бы они спокойно дома, как всегда, кушали бы вкуснющие пирожки, что готовит жена, зачем их только сюда притащили. И все это время коричневый бедняга болтался в руке, которой изумрудный так эмоционально размахивал.

— Да я только сказал, что «какая миленькая человечка»! — Полузадушено хрипел наг.

— Ты всегда такой дурак, или это на тебя гроза так влияет? Ползи отсюда. — Шрамированный никак не успокаивался.

Но на помощь коричневому пришел кто-то из белых.

— Вард, уползет, как только ты его отпустишь! — Только после этого наг отпустил горе-комплементщика. — А ты куда полез? Разве не в курсе, что любого, кто пытается приблизиться к его приведенной, Вард готов растерзать? Он нагинь-то, что пытались добиться наказания для его жены, регулярно на суд богов в храм таскал, достал уже всех. А тут ты с комплементами к его самке?

Приведенной? Точно. Вот что меня зацепило. На руке девушки браслеты были не как рисунок на коже, а из белого, переливающегося металла с выложенными изумрудами змеями. Теперь понятно чего этот наг такой нервный, попробуй защитить жену при таких порядках. Эти вот смогли, чудом, не иначе.

Но надолго увлечься этими мыслями мне не дали. Еще пара шагов и меня буквально снесли Каяна и Рис. Сотни вопросов, быстрые прикосновения, тщательный осмотр на предмет повреждений и снова вопросы. Я волновалась за них, а они места себе не находили от страха за меня. Даже маленький Рис с самым серьезным и озабоченным выражением осматривал мое платье, и, обнаружив на нем кровь, испуганно вскрикнул.

— Тише, это не моя кровь. Это от бурых. Испачкалась.

Поговорить нам не дали. Нас всех вместе, аккуратно поддерживая, повели в центр своеобразного Колизея. Вплотную к стене располагались уже привычные для глаза лежаки, на которых расположились наги и нагини. Наги все были в возрасте, всех украшали шрамы. И все, как один, были награждены белой, как снег чешуей.

Справа от них, среди таких же белых нагов, только гораздо моложе, стояли скованные бурые с Наргой во главе. Там же была Арисса. Туда же подошли и мои недомужья.

Я, Каяна и Рис, а также мужья Каяны, что подползли вплотную к жене и держались рядом, не смотря на заметные серьезные ранения, стояли четко напротив. Сюда же стремительно подполз Зубейр. С тревогой и какой-то болью осмотрел, прерывая свои же вопросы поцелуями рук и запястий. Только после десятка заверений, что со мной все хорошо и, если не считать удара при падении, физически я не пострадала, он расположился рядом, аккуратно обвив мои ноги хвостом. Иногда по его телу пробегала дрожь, которую я ощущала.