— А на случай всяких «всё-таки», — не дал мне договорить Вельзевул. — На эту книгу наложено заклинание. Если с полки возьму её не я, а кто-то другой, то книга, сразу же, самоуничтожится.

— А-а… в моих руках она этого не сделает? — с опаской взглянула я на протянутую книгу.

— Нет. Ведь, я с полки я её уже забрал. Вот, если бы ты попыталась достать её оттуда сама, тогда — да. Через секунду в твоих руках остался бы только пепел.

Я взяла книгу из рук Верховного демона. Пролистала несколько страниц…

— А почему она написана на языке демонов? — несколько удивилась я. — Или это не эльфийская книга?

— Книга принадлежит расе светлых эльфов. А язык… Это ещё одно заклинание, наложенное на неё. Тот, кто будет читать эту книгу, будет видеть её на своём родном языке. Или, по крайней мере, на том языке, который он считает родным, — многозначительно закончил мужчина.

— Вы думаете, что я считаю язык демонов своим? — мне не сильно нравился этот вывод.

— Так думаю не я. Так думаешь ты, Милена.

Я смотрела на слова, написанные на демоническом языке, словно, на предателей. Несмотря на то, что я теперь жила в мире демонов (и, иногда, в мире драконов), я никогда не забывала о своей человеческой части. Я всегда считала себя больше человеком, чем кем-то ещё. А может, мне просто так казалось? Может, на самом деле, я уже давно перестала отождествлять себя с человеческой расой? А эта книга просто подтвердила это?

— Жалеешь об этом, Милена? — ворвался в мои размышления голос заместителя Люцифера.

— О чём? — не сразу поняла я суть вопроса.

— О том, что стала считать себя демоном?

— А какой ответ вы желаете услышать, господин Вельзевул?

— Честный. Меня не интересуют подобострастные ответы, которые мне говорят, чтобы только угодить. Мне интересно — жалеешь ли ты, на самом деле, об этом или нет.

— Нет, не жалею, — помолчав, сказала я. — Ведь, считая себя человеком, в мире демонов не выжить. По крайней мере, так я думаю. Человек не сможет жить среди демонов. Он не сможет делать то, что делают демоны. В конце концов, он не сможет спать с демонами (во всяком случае, долгое время — либо психологически сломается, либо, что более вероятно, физически). Так что — нет. Я не жалею.

— Может, ты не совсем поняла мой вопрос, Милена? — поинтересовался Вельзевул, подойдя ко мне вплотную (я чуть не отпрянула от него, но, вовремя, передумала). — То, что, следуя здравому смыслу, ты, действительно, не должна жалеть — это ясно. Но, меня интересует не здравый смысл. Меня интересуют эмоции. Мне интересно, — рука мужчины легла мне на грудь, а, затем, переместилась в область сердца. — Мне интересно, что ощущает эта часть тебя. Она, правда, не жалеет? Твоё сердце, жившее всё это время среди людей, на самом деле, легко приняло то, что твоя истинная сущность — это демон, а не человек?

— Господин Вельзевул, я не…

Я хотела сказать, что я, конечно, не жалею, но… неожиданно, не смогла такое ответить. То, что чувствовало сердце и то, что думал здравый смысл, было совершенно разным. Разум, действительно, ни о чём не жалел. Ведь, с его точки зрения, всё было правильным и логичным. А вот сердце… Сердце печалилось от того, что приходилось отказываться от внушительной части себя самой. Но, что тут можно было сделать?

— Да. вы правы, господин Вельзевул, — с грустью, улыбнулась я. — Эта часть меня, действительно, жалеет. Жалеет о том, что я вынуждена, буквально, отсекать от себя то, кем я была. Но… я, всё равно, ничего не могу изменить. Так что, я не вижу смысла долго думать над этим. И говорить на эту тему — тоже. Пожалуйста, господин Вельзевул, не мучайте меня этими вопросами.

Демон, лишь, усмехнулся и сказал:

— Я буду мучить тебя этими вопросами, если захочу, Милена. До тех пор, пока это вызывает у меня интерес, — он отошёл от меня и продолжил. — Книгу изучать будешь здесь. Я не позволю вынести её за пределы комнаты.

— Как скажете, господин Вельзевул, — покорно, ответила я.

Конечно, то, что я не могу спокойно изучить заклинание в Зиградене, мне не очень понравилось. Но, с другой стороны, понять Вельзевула тоже можно было — судя по всему, ритуал очищения крови был очень опасным и серьёзным заклинанием. Неудивительно, что Верховный демон не хотел рисковать. Я бы тоже, на его месте, не стала разрешать нести эту книгу куда-то. Я должна быть благодарна, что мне, вообще, позволили ознакомиться с этой магией.

Сев в одно из кресел в кабинете Вельзевула, я углубилась в чтение. Сам заместитель Люцифера, тем временем, занимался своими бумагами. Наблюдая за ним краем глаза, я подумала над тем, что он, на самом деле, вызывает чувство спокойствия. От него не ожидаешь безумных и нелогичных действий. От него не ожидаешь, что он будет само утверждаться за твой счёт — ему это просто не нужно. А может я, как и говорил Лекс, слишком хорошего о нём мнения?

— Что тебя так заинтересовало, Милена? — заметил мужчина, что я за ним слежу.

— Да я тут подумала… Ведь, бюрократию в мире людей придумали демоны, верно? Тогда, почему же они сами от неё страдают? — спросила я, не сказав правды, но задав, действительно, интересующий меня вопрос.

— Бюрократия была не придумана, а создана. А создана она была для мира демонов, а не для мира людей. Создана для удобства и организации работы. Отсюда она вошла в мир людей. Но люди предали ей несколько другую форму. Она приняла отрицательное значение. Для людей бюрократия стала торможением дел и бумажной волокитой. Но это, исключительно, их дело и их проблемы, — объяснил Верховный демон.

— Значит, люди сами создали себе эту проблему?

— Именно. Не стоит сваливать все беды людей на демонов, Милена. Я не отрицаю того, что Преисподняя оказывает значительное влияние на мир людей, но… В большинстве случаев, люди сами толкают себя в бездну.

«И, ведь, не поспоришь» — подумала я про себя, вновь, вчитываясь в невзрачную на вид, книгу.

— Этого не может быть! — не удержавшись, воскликнула я через какое-то время.

— В чём дело, Милена? — прервал своё занятие Вельзевул.

— Это заклинание… оно, действительно, делает то, о чём здесь написано?

— Да, действительно. Тебя это так шокировало?

— Шокировало — это не то слово! Я даже не могу сказать — ужасно это или чудесно! Я…

— Ты лучше прочитай, чем за этот ужас или чудо тебе придётся заплатить, — прервал меня Вельзевул.

Я прочитала. Плата, действительно, была огромной. Правда, я не совсем поняла смысл слов — «лишение родного мира», как одно из условий оплаты магии. Что имелось в виду? Что это значило? Каким образом можно лишиться родного мира? И что, вообще, значит «родной мир»? Мир, в котором ты родился или тот, в котором ты живёшь?

— Ну, что? Принесло тебе пользу знание этого ритуала? — поинтересовался Вельзевул.

— Пока не знаю. Возможно, что и нет, — я встала. Подошла к демону и отдала ему книгу. — Господин Вельзевул, я могу вас просить о том, чтобы о моём сегодняшнем визите к вам, никто не знал?

— Если меня не спросит об этом повелитель Люцифер, то мне всё равно. Говорить об этом я никому не собираюсь.

— Благодарю вас, господин Вельзевул. И ещё… Когда вы определитесь с тем, что хотите от меня? — этот вопрос очень сильно меня беспокоил.

— Приходи ко мне после того, как разберёшься со светлым лесом, — ответил Верховный демон. — Тогда и поговорим по этому поводу.

Я согласна кивнула и вернулась к себе, в Зиграден.

— Ну, что? Выяснила, что хотела? — спросил Лекс по моему возвращению.

— Выяснила, — ответила я. — Только я теперь не знаю, что мне с этим знанием делать.

— Расскажешь?

— Нет, — покачала я головой. — Это слишком серьёзная и запрещённая магия, чтобы рассказывать о ней кому-то. И я не знаю, как отреагирует Вельзевул на то, что я кому-то расскажу об этом ритуале.

— Как хочешь, — не стал настаивать Лекс.

Я пошла спать, но заснуть долго не могла. Ворочаясь с боку на бок, я думала над тем, что мне делать с тем, что я узнала. А узнала я то, что ритуал очищения крови, действительно, превращает одно существо в другое. Одну расу превращает в другую. Ангела в демона, демона в ангела, эльфа в человека и наоборот. Благодаря этой магии ты мог превратиться в кого угодно! У тебя менялось всё: кровь, внешность, аура, магия… По сути, тот, кем ты был до этого, исчезал навсегда. Только вот платил за всё это не тот, кто превращался в кого-то другого, а тот, кто проводил этот ритуал. Ритуал должны проводить двое: один из той расы кем был тот, над кем проводят ритуал, а второй — из той расы, кем он хотел стать. А сама плата… Бессмертные лишаются своего бессмертия. А смертные лишаются части своей бессмертной души (почему только части, а не всей, я не знала). И оба лишаются своего родного мира. Самым непонятным для меня было именно последнее. Я никак не могла понять, о чём была речь.