Я не знала, имеет ли какой-то смысл моя речь или нет. Но, после неё, я решила сделать последнюю попытку взять косу в руки. Я поднялась с пола, подошла к демоническому оружию, взяла его в руки… И я почувствовала, что желание убить поменялось на другую эмоцию — на… задумчивость. «Неужели, она, действительно, думает?!» — изумилась я. Мне бы очень хотелось на это надеяться потому, что я для себя решила, что если она и в этот раз вырвется из рук, я плюну на это дело и, действительно, навсегда запру где-нибудь это оружие и забуду о нём.

Прошло несколько минут. Коса вырваться не пыталась, хотя, всё ещё пребывала в состоянии задумчивости. Я осторожно взмахнула ею, как будто нападая на невидимого врага. Эмоция косы, вновь, изменилась. В этот раз это было недовольство. Я не понимала в чём дело, пока в моей голове, будто сама собой, не сформировалась мысль: «Здесь никого нет! Здесь нет врагов и нет крови! Нет смысла нападать!».

— И чья это мысль? Моя или, всё-таки, твоя? — вслух, с интересом спросила я, обращаясь к своему демоническому оружию.

Ответом мне была, разумеется, тишина. Я не имела ни малейшего понятия о том, может ли демоническое оружие телепатически общаться со своим хозяином или ещё как-то передавать свои мысли. Но я, всё равно, больше склонялась к тому, что последняя мысль принадлежала не мне.

— Так, ты согласна на мои условия или нет? — поинтересовалась я. — Если — да, то дай мне это, как-нибудь, понять.

Я закрыла глаза и прислушалась к ощущениям, идущим от косы. Первое, что я отметила про себя, это то, что желания меня прикончить у косы, вновь, не появилось. А эмоции задумчивости и недовольства сменились интересом. А затем… затем, в моей голове, стали появляться картины — одна другой страшнее. Перед моими глазами проносились видения, где чёрное лезвие рассекало чьи-то тела, сносило головы… Я, без преувеличения, видела реки крови. Я чувствовала ликование и дикий восторг. Я чувствовала, как, снова и снова, хотелось погрузить лезвие в тёплую плоть.

Я резко открыла глаза и спросила:

— Это то, чего ты хочешь?

Волна утвердительного ответа, идущая от косы, согрела мои руки.

— Что ж, ясно. Я дам тебе это, — уверенно сказала я. — Я дам тебе это, буквально, на днях. Конечно, в том случае, если ты будешь меня слушаться. Как ты относишься к крови светлых эльфов?

Мне показалось, что ответ косы был таким: «Мне всё равно — светлые эльфы или тёмные. Эльфы, вообще, или нет. Единственное, чего я хочу — это убивать. И если с тобой я это получу, то ты — моя хозяйка».

— Получишь-получишь. Даже несмотря на то, что сама я не горю желанием совершать всё это, — последняя фраза была сказана себе самой.

Дверь скрипнула, открываясь. На пороге стоял Абигор.

— Я так понимаю, у тебя всё получилось? — с усмешкой, сказал он.

— Да, — кивнула я. — Благодарю. Хотя, способ у тебя — помочь мне… Чтобы ты делал, если бы эта коса, действительно, убила меня? Я понимаю, что никаких твоих чувств моя смерть не задела бы. Но ты, ведь, должен был бы как-то объяснять мою смерть повелителю Люциферу, у которого с повелителем драконов на меня договор.

— А ты бы не умерла в любом случае, — ответил Абигор. — Всё то время, что ты здесь находилась, я следил за ситуацией. Иначе, как ты думаешь, почему я пришёл гораздо раньше, чем прошли двенадцать часов?

— Зачем тогда надо было пугать?

— Затем, чтобы ты считала, что подчинить своё оружие — это твой единственный шанс спасти свою жизнь. Если находишься на грани смерти, то, обычно, начинаешь лучше и быстрее соображать.

В чём-то демон войны был, конечно, прав. Когда ты находишься в смертельной опасности, то, обычно, адреналин обостряет все чувства, в том числе, и умственную деятельность.

— Как бы там ни было, но ты мне помог, Абигор. И я тебе благодарна, — сказала я. — Теперь, я могу уйти?

— Нет. Я ещё хочу проверить, насколько хорошо тебе подчиняется твоя коса. Насколько хорошо она тебя чувствует.

— И каким образом ты собираешься это проверять? — мне уже сильно не нравилась эта идея.

— Ты сразишься со мной.

— Рехнулся?! — посмотрела я на него, как на ненормального. — У меня, конечно, много чего в жизни плохого было, но это не значит, что я хочу покончить жизнь самоубийством. А я и одной минуты не проживу, если буду сражаться с тобой. Да и в чём смысл этого?

— Смысл в том, что любое демоническое оружие должно реагировать на опасность, грозящую его хозяину. Кроме того, оно должно чувствовать эмоции своего хозяина и, поверхностно, ощущать намерения противника. От всего этого зависит то, как оно будет себя вести. Да, у него всегда будет желание убивать, но… Если ты будешь сомневаться, если не будешь видеть в противнике врага… твоя коса тебя подведёт. Если же ты будешь уверена в своих действиях, твоя коса может компенсировать твоё незнание и неопытность в бою. Она сама будет направлять удары, сама управлять всеми действиями.

— То есть, ты хочешь знать, уверена ли я, держа её в руках? — спросила я.

— И это тоже. К тому же, я хочу убедиться, что ты не порежешься о своё собственное оружие, когда будешь в светлом лесу. И не нервничай ты так. Я же не собираюсь сражаться с тобой всерьёз.

— Это, конечно, утешает, но не намного, — пробормотала я себе под нос, думая о том, что даже если Абигор и не будет серьёзен, ранить он меня может запросто.

Я не представляла себе, как я буду сражаться с Абигором. Для меня это было немыслимым. Даже если бой и будет тренировочным, я знала, что мне не поздоровится.

«Ладно, будем считать, что это наше первое совместное испытание, — мысленно обратилась я к косе. — Надеюсь, мы его пройдём без больших последствий».

Коса моих мыслей не разделяла. Она, вообще, не хотела сражаться с Абигором, ввиду того, что она его боялась. А может, ей передались мои неуверенность и сомнение. Но, отказаться от этого боя мы, всё равно, не могли. Выбора у нас не было. Абигор, в одном лице, был и Верховным демоном и моим покровителем. Такому не откажешь.

Абигор привёл меня в большой пустой зал. Судя по вмятинам и трещинам на полу, потолке и стенах, этот зал использовался для тренировок. Было страшно представить такую силу, которая оставляет такие следы, всего лишь, тренируясь. Осознав последнее, желания сражаться с демоном войны стало ещё меньше. А когда в руках Абигора появился меч, с половину его роста… Навскидку, я не смогла бы эту махину даже поднять. Что уж говорить о том, чтобы сражаться с помощью него. По сравнению с этим мечом, моя коса выглядела зубочисткой!

— Абигор, ты точно уверен в своей идее? Может, как-нибудь по-другому проверим мою связь с косой? — предложила я.

— По-другому не выйдет, Милена. Да и у тебя будет шанс ранить меня. А ты же так сильно меня ненавидишь, верно?

— Последнего отрицать не стану. Но, ты не хуже меня знаешь, что и шанса у меня никакого нет. Так что, не надо мне давать ложные стимулы.

— Как хочешь. Но я хочу, чтобы ты использовала свою ненависть ко мне в сражении.

Абигор, даже не договорив последнюю фразу, напал на меня. Лезвие его меча свистнуло в миллиметре от моей шеи, когда на его пути возникла моя коса. Я не успела ничего сообразить или отреагировать, когда коса, словно бы сама собой, загородила своим древком мою шею. Металл ударился о металл, а я еле устояла на ногах. Если бы Абигор, действительно, сражался со мной на смерть, используя всю свою силу, я бы уже рассталась с жизнью. А так, я чувствовала, что Абигор, как будто, играет со мной, поддаваясь и позволяя мне попытаться ударить его в ответ. Что я и сделала, стоило только мечу демона войны отдалиться от меня на пару сантиметров. Я напала на него, одолеваемая чувством ненависти к этому мужчине, отбросив любые сомнения. Я знала, что всего одна мысль о страхе или неуверенности не даст мне даже и думать о том, чтобы ранить Абигора. А мне этого хотелось! Ох, как сильно мне хотелось оставить хоть малейшую царапину на коже Верховного демона! Я чувствовала, что коса, как и я, перестаёт испытывать страх к демону войны. В моём демоническом оружии не осталось ни одного желания или эмоции, кроме жажды убийства. И даже несмотря на то, что таким оружием, как косой, я никогда не пользовалась и не умела этого делать, руки сами двигались в правильную сторону, видимо, ведомые самим оружием. Правда, в сражении с Абигором, меня это не спасало. Он отбивал все мои выпады с поразительной лёгкостью, словно отмахиваясь от мухи. Это, в свою очередь, злило меня ещё больше. Я нападала снова и снова… В конце концов, дошло до того, что во мне, как и в моей косе, не осталось ничего, кроме жуткого, всепоглощающего желания убить Абигора. Кроме этого, в голове не осталось никаких мыслей. А с косой мы стали, как единое целое — желанием, чувствами… Даже, можно сказать, телом. Мои движения продолжали её и наоборот. Я не чувствовала разницы между собой и ею.