Я протянула к дракону руки:

— Ферокс… пожалуйста, забери нас отсюда! Если ты этого не сделаешь… я не справлюсь! Не смогу… потеряю то, что мне так дорого!

— Тише, котёнок, тише, — дракон бережно поднял меня с пола. — Всё с тобой будет хорошо. И с тобой и с нашим сыном.

Как только я оказалась в его руках, боль ушла. Окружающие меня предметы приобрели, наконец, чёткие очертания. Чёрное бушующее пламя погасло, оставив после себя, почти полностью выгоревшее, помещение.

Я, всё равно, чувствовала себя обессиленной. Я понимала, что даже при всём желании, я не в состоянии сейчас передвигаться сама. А в слова Ферокса… я поверила. Я перестала бояться, и отчаяние покинуло меня. Я поверила, что пока этот мужчина рядом, и со мной и с ребёнком всё будет хорошо. Или это была вера моего ребёнка? Но, даже если и так, это уже не имело значения.

— Я хочу в мир драконов, — сказала я — у меня было чувство, что этот мир мне жизненно необходим.

— Госпожа Милена, что с вами?! Что здесь произошло?! Я не мог попасть к вам!

Это бы мой слуга — Драйк. Вид у него был несколько потрёпанный. Сгоревшая одежда… волосы… Видимо, огонь моего сына мог ранить даже демона. Хотя, об этом я могла догадаться ещё на Совете, когда ко мне не смог приблизиться даже демон войны.

— С твоей госпожой всё в порядке, — вместо меня, ответил Ферокс. — Но, в ближайшее время, чтобы это так и оставалось, в мир демонов она не вернётся.

— Госпожа… — видимо, слуга, хотел услышать подтверждения этих слов именно от меня.

— Всё хорошо, Драйк, — произнесла я. — Кажется, я, действительно, не скоро вернусь. Так что, будешь приходить ко мне в мир драконов. И Лекса с Рейфом туда отправь. Ты же не против, Ферокс?

— Нет. Если тебе нужен твой зверинец, то так тому и быть.

Я услышала, совсем рядом, жалобный скулёж. Повернув голову, я увидела Ренэтуса. Шерсть щенка была опалена в нескольких местах, на груди был ожог. Похоже, он, всеми силами, как и Драйк, пытался прорваться ко мне через огонь, чувствуя, что я в опасности. Сейчас, раненый, он подошёл ко мне, преданно глядя в глаза. А я… я смотрела на него и чувствовала, что, в данный момент, мне нет до него никакого дела. На его раны, на его боль… Лишь Ферокс… лишь он имел сейчас для меня значение. Но, тем не менее, я сказала Драйку:

— Позаботься о нём и вылечи его раны.

— Как прикажете, госпожа.

Адская гончая, словно, почувствовала, что я сейчас уйду и оставлю её здесь. Да, Ренэтус мог путешествовать между мирами, но, похоже, ему, всё же, хотелось, чтобы я сама взяла его с собой. Он попытался подойти ещё ближе, но… Возникшее чёрное пламя заставило его отшатнуться. Это меня удивило. Ведь, Лилит говорила, что мой ребёнок агрессивно относится к мужчинам. Ренэтус же, вообще, был животным. Значит, такой реакции не должно было быть. Или значение имело только половая принадлежность?

— Ферокс, почему такая реакция на Ренэтуса? — решила я спросить того, кто, наверняка, должен знать о происходящем больше всех.

— Может быть, нашему сыну не нравятся адские гончие? Не забивай себе этим голову, котёнок.

А я уже об этом и не думала. Ренэтуса Драйк забрал, а я, окончательно, успокоилась. Тот, кто был мне нужен, рядом. И мой ребёнок — тоже.

В мире драконов Ферокс напоил меня своей кровью. А потом, не отпускал меня от себя ни на шаг. Но, я и не желала быть вдали от него. Я только хотела его. Всего. Его крови, его тела, его присутствия. Больше я не хотела никого и ничего. А когда пришли Лекс и Рейф, чёрное пламя не дало им приблизиться.

— Похоже, что в ближайшее время, Рейф, кровь тебе придётся сцеживать в баночку, — «обрадовала» я своего ерата.

— Это будут самые сложные девять месяцев в моей жизни! — пришёл к печальному для себя заключению Рейф.

Как оказалось, ко мне мог подходить Блэк. Причём, в любом облике. Наверное, маленький ревнивец, растущий во мне, не видел в нём угрозы. Хотя, я и не понимала, почему тогда он так отнёсся к Ренэтусу.

Мой эррильзар… Самаэль… подойти не смог.

— Прости, Самаэль. Я знаю, что будет сложно всё это время. Без прикосновений, без всего… — я, виновато, посмотрела на него.

— За что ты извиняешься? — снова эта улыбка ангела смерти, которую видела только я. — Главное, чтобы с тобой всё было в порядке.

А потом, во сне, я увидела Дайону:

— Здравствуй, Кэтэрина.

— Не называй меня так.

— Почему? Ты же вспомнила свою прошлую жизнь. Разве, нет?

— Да, вспомнила. Но… прошлая жизнь — это прошлая жизнь. В этой, меня зовут Милена.

— Как скажешь, — не стала спорить Дайона. — Тебя можно поздравить, Милена?

— С чем?

— С наследником, конечно. Ведь, с этого момента, твоя жизнь изменится. А когда ребёнок родится… он может стать прекрасным рычагом воздействия и оружием в твоих руках. Я ещё не скоро смогу вернуть свою сестру. И тебе, до того момента, надо жить своими силами.

Я, лишь, усмехнулась. Использовать своего ребёнка? Может, я и буду это делать — нет смысла отрицать столь возможный вариант развития событий. Но, сейчас думать об этом не хотелось. И разговаривать с Дайоной об этом — тоже. Тем более что я прекрасно понимала, что моя собственная жизнь её не сильно волнует.

— У меня есть к тебе несколько вопросов, — произнесла я. — Если моя мать — Адалисса — была той, кто сотворил нынешний мир демонов, то… кто тогда ты? Я никогда об этом не задумывалась, но… Дайона означает «богиня», не так ли? Ты одна из древних богов?

— Можно сказать и так, — склонил голову белый дракон в знак согласия. — Мы с Адалиссой сёстры. Только, несмотря на это, полные противоположности друг друга. Её называли Чёрной богиней, меня — Белой. Если моя сестра была матерью демонов, то я была матерью для ангелов.

Её слова меня, почти, не удивили. Что-то вроде этого я и ожидала услышать.

— Получается, что ты была настоящей матерью Люцифера и Аббадона… Почему, если вы сёстры, Адалисса сделала твоих детей своими? Дала власть Люциферу, соблазнила Аббадона и остальных… И если вы с ней были, настолько, могущественны, то что произошло? Почему мою мать удалось заставить уснуть, а ты можешь являться, лишь, во сне?

— Ты задаёшь слишком много вопросов, которые тебя, вовсе, не касаются. Слишком долго отвечать на них и эти ответы тебе ничего не дадут.

— А ты имеешь какое-либо отношение к белым драконам, чей облик ты используешь?

— Относительное, — уклончиво ответила Дайона.

— Ты говорила, что Адалисса живёт во мне. Если это так… Самаэль же не мог этого не знать? Но, когда я спрашивала его о том, как он вернул меня к жизни, он и словом не обмолвился о сущности моей матери в этом теле.

— Ангелу смерти не нужна моя сестра. Ему не нужно её возвращение.

— Значит, Самаэль мне что-то недосказал… Ладно, опустим это. Что произойдёт, когда вернётся моя мать? Что ты собираешься делать потом?

— Мы отомстим всем тем, кто виноват в том, что с нами случилось. И я помогу отомстить тебе. Ты же хочешь этого? Хочешь отомстить тем, кто виноват в твоей нынешней жизни? Люцифер, Аббадон, Асмодей… Я обещаю тебе, что все они будут в твоей власти. И уже ты будешь казнить и миловать.

Хотела ли я теперь мести? У меня не было ответа на этот вопрос. Поступки демонов в отношении меня… Они поступали так, как велела им их природа. Природа, которую заложила в них наша общая мать — Адалисса. Мстить за это? Возможно, если у меня появится шанс, я, с радостью, это сделаю. А пока… не знаю. Единственный, кого я, без всяких сомнений, хотела уничтожить — это Аббадон. За все те чувства, что я испытывала к нему… Ненависть, любовь, обожание… Столь противоречивые, что невозможно жить с ними в мире и гармонии. Единственное освобождение от них — убить их источник. А без помощи Адалиссы или Дайоны, мне этого не добиться.

— Вижу, ты, как и я, жаждешь мести, — не совсем верно поняла меня Белая богиня. — Но, сможешь ли ты, ради неё, убить того, кто связан ещё с твоей старой жизнью? Сможешь ли ты, при необходимости, убить того, кого люди называют Каином?