— Чтобы я сделал? Ну, начнём с того, что со мной были бы совершенно другие условия. У меня нет друзей, близких людей, родственников… Мне нечем угрожать в этом плане. Ничья жизнь мне не дорога.

— Даже моя? — не удержалась я от глупого вопроса.

— Я остаюсь с тобой, лишь, потому, что мне это интересно, — сказал Лекс. — Как только интерес исчезнет, твоя жизнь перестанет нести для меня, хоть какую-то, ценность.

— Что ж, зато честно, — произнесла я. — Но, всё же… как бы ты поступил?

— Я бы выбрал то, что нужно именно мне. Мне без разницы, сколькими бы жизнями мне пришлось бы пожертвовать ради этого.

— Тебя, Рейф, я даже спрашивать не буду, — опередила я гипнотизёра, когда тот хотел что-то сказать. — И так понятно, что ты ответишь. И я бы очень хотела думать так же, как вы. Наплевать на жизни людей, делать только то, что нужно именно мне. Но… я так не могу. Я не хочу, чтобы на мне висел груз в миллион жизней и развязанная война!

— Так, в чём проблема? — спросил Мейснер. — Если ты этого не хочешь, то и не делай. А про своих подруг просто забудь.

— Даже если бы я такое и сделала, Абигор, вряд ли, позволил бы мне забыть Николь и Лави, — ответила я. — Но, я не могу и этого. Я… я так устала! Почему меня просто не оставят в покое?! Почему я должна делать какой-то выбор?! Почему я должна выбирать между жизнями двух моих друзей и жизнями многих, но незнакомых людей?!

— Но, ведь, война между ангелами и демонами может и не затронуть мир людей, — заметил Лекс.

— Ты сам-то в это веришь? — фыркнула я.

— Нет. Но, ты можешь это легко внушить себе самой, чтобы успокоить свою, чересчур активную, совесть.

— Спасибо за совет, — с сарказмом сказала я. — Только я ему не последую.

— Моё дело — предложить, — пожал плечами мужчина.

И снова наступила тишина.

«Надо хоть немного поспать, — подумала я. — Отдохнуть. Привести свои мысли в порядок. Хотя бы полчаса… — меня клонит в сон и мне неохота даже поменять кресло на кровать. — Дайона, если ты меня слышишь, и если ты планируешь встретиться со мной, то давай не сегодня. Сегодня… Сегодня я просто хочу увидеть светлый тёплый сон о Кэтэрине…».

Я бегу к своему возлюбленному. Как же хочется его поскорее увидеть! Быстрее, быстрее… Я бегу, забыв обо всём на свете, в радостном предвкушении предстоящей встречи. Я уже вижу место, где мы должны встретиться. Ещё чуть-чуть… Кажется, я его вижу. Но… я резко останавливаюсь, видя, что там стоит мой друг.

«Что он здесь делает?» — я удивлена.

— Не сильно ты похож на Кэтэрину, — это уже мой возлюбленный. — Что ты здесь забыл?

— Мне кажется, я говорил тебе держаться от неё подальше.

— Да? Что-то я такого не припомню…

— Зачем она тебе? Я не верю в твою любовь к ней. Ты на такие чувства, вообще, не способен! А это значит… что тебе что-то нужно от Кэтэрины.

— Мне плевать, во что ты веришь, а во что — нет. Кэтэрина, всё равно, любит меня, а не тебя. Может, тебя это и злит? Ревность покоя не даёт?

В руках моего друга сверкает лезвие. Я не могу разглядеть, что именно у него в руках и откуда это взялось, но… мне страшно. Я боюсь, что может что-то произойти. Я бегу к этим двоим, встаю между ними… Оба смотрят на меня с изумлением.

— Ну, у нас же была назначена встреча, — пожимаю я плечами, обращаясь к своему возлюбленному. — Ты что творишь?! — этот вопрос уже адресован другу, правда, руки его уже пусты. — Я знаю, что он тебе не нравится, но… это не повод драться!

— Ты не понимаешь, Кэтэрина…

— Не понимаю и понимать не хочу! — отрезаю я. — Быстро миритесь!

Двое мужчин одаривают друг друга совсем не дружелюбными взглядами. Но, под моим взором, всё же, жмут руки.

— Кэтэрина, пойдём сейчас со мной, — обращается друг ко мне. — Поговорим. Потом пойдёшь к этому… своему любимому.

Мне не нравится его предложение, но возлюбленный кивает, и я соглашаюсь.

— Я не понимаю, почему ты так плохо к нему относишься, — заявляю я после того, как мы уходим. — Он же тебе ничего плохого не сделал.

— Он может сделать плохо тебе, Кэтэрина. Ты ещё слишком наивна. Ты не знаешь, что такое зло, обман, жестокость… Ты никогда не сталкивалась с подобным, и я хочу, чтобы так и было впредь. Я хочу защитить твой добрый детский светлый мир. Сохранить его. А твой… возлюбленный… Ты его совсем не знаешь…

— Он любит меня — вот, что я знаю! А я — его! — я упряма и не желаю верить в то, что любимый может причинить мне хоть какой-то вред. — И я не хочу больше видеть ваши ссоры!

— Упрямая… Видимо, в свою мать. Но, как же я боюсь за тебя… Благодаря любви ко мне, ты стала той, кем являешься сейчас. Но, кем ты станешь благодаря ему?

— Ты… ты обижаешься на меня, да? — я прижимаюсь лбом к его груди — докуда достаю.

— Нет, Кэтэрина, не обижаюсь. Я знал, что человеческая душа изменчива. Ты свободна и вольна любить, кого пожелаешь, — он ласково гладит меня по голове.

Я не вижу, но чувствую, что он улыбается. По-доброму, нежно… А мне… мне стыдно за себя. Ведь, он прав — только моя любовь к нему позволила мне иметь всё то, что у меня есть сейчас.

Я поворачиваю голову, смотрю на поляну, по которой мы идём… Сине-зелёные бабочки повсюду. Не так уж и давно я сама была одной из них. Бабочка… Это — моё прошлое. Прошлое, которое должно было продлиться, всего, несколько дней. Только… только бабочка, несмотря на свою короткую жизнь, смогла полюбить смерть. Я помню… Я так любила его… так любила, что на меня обратила внимание богиня… Теперь, у меня есть человеческая душа и тело. Но… чувства поменялись. Я люблю, но люблю другого. Почему-то, мой друг не злится на это. Он говорит, как и сегодня, что человеческая душа изменчива и что я теперь свободна. Ему не нравится только мой выбор мужчины.

Я смотрю на него. Он, всё также, нежно улыбается мне. Я смотрю… смотрю на лицо своего самого близкого друга — Самаэля…

Я — бабочка, когда-то, полюбившая саму смерть…

«Быть не может! — я резко села, очнувшись ото сна, отметив, что кто-то на кровать меня, всё же, перенёс. — Самаэль?! Друг Кэтэрины — это Самаэль?! Как такое, вообще, возможно?! Хотя, по идее, больше меня должно удивлять иное. Бабочка… Кэтэрина была бабочкой, которую превратили в человека из-за её любви к ангелу смерти? Что-то это слишком сильно смахивает на сказку…».

Но, несмотря на всю сказочность сюжета сна, я в него верила. Верила и чувствовала то, что чувствовала Кэтэрина. Её непоколебимую уверенность в своей любви, её нежность к Самаэлю… Её мир был таким светлым. И как же мне хотелось в него попасть. В мир бабочки…

«По крайней мере, теперь понятно, как Кэтэрина связана с сине-зелёной бабочкой. Она сама была ею, пока не стала человеком. Но, получается, что Кэтэрина стала девушкой, благодаря чьей-то магии. Откуда у неё тогда мать? Может, приёмная? Нет, судя по ощущениям самой Кэтэрины, та считала свою маму самой родной. А может, мама — это, как раз, та, кто и превратила её? Соответственно, дала ей новую жизнь, отсюда и такое обращение — мама?».

— Госпожа Милены, вы проснулись? — Драйк постучал и зашёл ко мне. — Вы помните, что просили меня учить вас и что времени у вас мало?

— Да, помню. Но, сначала… мне нужно к Фероксу. Мне нужно договориться с ним насчёт драконов. Ведь, если у меня этого не получится, всё остальное теряет всякий смысл, — мысли о сне я решила пока отложить, занявшись тем, что, действительно, было важно.

— Мне пойти с вами, госпожа?

— Нет, не стоит.

Я так и не придумала, как я буду договариваться с Фероксом. Но, время, отведённое мне Люцифером, уже наполовину прошло, и тянуть дальше с разговором с повелителем драконов было невозможно. Поэтому, я, одевшись так, как подобает в мире драконов (то есть, куда скромнее, чем в мире демонов — длинное платье в пол, хоть и с глубоким вырезом декольте), отправилась на встречу со своим мужем.

В самом мире драконов я, выяснив, где именно находится Ферокс, пошла к нему. Правда, слуга, который сообщил мне местоположение повелителя драконов, предупредил, что после сегодняшнего дипломатического визита тёмных эльфов, повелитель очень сильно не в духе.