Тогда она испытала лишь облегчение. В шестнадцать лет она и представить себе не могла, что долг отца приобретет катастрофические размеры и их семья почтет за счастье выдать ее замуж за сельского вдовца.

Амелия перешла на шепот:

– Это потрясающая возможность. Возможность для всех нас. Став герцогиней, я смогу помочь нашим братьям так, как даже тебе не под силу. Мой брак даст Майклу возможность удачно жениться. Возможно, я даже куплю Джеку жилье и увезу его из Лондона от его отвратительных друзей.

Однако Лоран покачал головой:

– Боюсь, Джек потерян для общества.

– Никогда так больше не говори. Если бы мама была жива, ты смог бы сказать ей такое в лицо?

– Если бы мама была жива, ты вышла бы замуж за этого человека? Она бы не хотела для тебя подобной судьбы. Мама всегда мечтала, чтобы ее дети женились по любви.

– И тем не менее ты поступил вопреки ее желанию.

После смерти отца долги стали расти с угрожающей скоростью. И тогда Лоран принес жертву, от какой отказалась однажды Амелия: он женился расчетливо и бесстрастно, чтобы спасти семью д’Орси. Амелия любила его за это и презирала себя за то, что не оставила ему выбора.

– На этот раз я не могу ответить отказом, Лоран. И дело не только в семье. Я хочу собственный дом. Детей. Возможно, это мой последний шанс выйти замуж. Мне ведь уже не шестнадцать.

Да, она была старше, мудрее. И очень страдала от одиночества. А герцог Морленд, несмотря на все отталкивающие черты характера, выгодно отличался от мистера Поста. К тому же он не был на тридцать лет старше, обладал крепкими ровными зубами и не источал отвратительный запах жира и пота. А еще он умел целоваться.

И носил титул герцога, был владельцем шести поместий, обещавшим Амелии двадцать тысяч фунтов в год и кое-какую недвижимость.

– Ты уверена? – Лоран настороженно посмотрел на герцога. – В противном случае мне не составит труда вышвырнуть его отсюда за ухо.

– Нет, нет. Спасибо тебе за заботу, но я приняла решение. – Амелия действительно верила тому, что сказала герцогу во время вальса. Человек может быть доволен жизнью, если сам выберет это. – Я приняла решение и буду счастлива.

Спенсер злился. Очень сильно злился. Целых двенадцать минут. Он уже был бы женат и скорее всего отдавал бы приказ готовить экипаж к отъезду. А вместо этого неуклюже стоял посреди гостиной и наблюдал за тем, как его будущая жена что-то горячо обсуждает со своим братом.

Черт возьми, как же он ненавидит свадьбы. Спенсер не помнил, чтобы присутствовал хоть на одной, и его собственная станет первой и последней.

Хотя всего час назад он поздравлял себя самого с блестящим решением. Ему требовалась жена, и вот представилась возможность обзавестись таковой, не тратя времени и сил на ухаживания. Когда мужчина с его состоянием и положением в обществе делает предложение такой женщине, как Амелия д’Орси, отказ практически невозможен. И они оба это знали.

И все же Амелия заставляла его ждать. А Спенсер очень не любил, когда с ним обходились подобным образом. Ожидание всегда вызывало в его душе беспокойство, и ему вовсе не хотелось испытывать подобное ощущение.

Именно поэтому он настоял на скромной церемонии в доме Амелии. Без толпы гостей, громкой музыки и поздравлений ему легче оставаться спокойным и держать ситуацию под контролем. Но из-за десятиминутной задержки он занервничал, как мальчишка. И это обстоятельство заставило его злиться на Амелию еще сильнее. Спенсер был достаточно умен и проницателен, чтобы понять: назревавшая в его душе буря что-то означала. Что-то касавшееся его. Или ее. Или, может, их обоих? Спенсер не знал наверняка. Он просто хотел жениться, отвезти эту женщину к себе домой и найти отгадку, уложив ее в постель.

– Ваша светлость?

Спенсер вскинул голову. Перед ним возникла леди Амелия, и он понял, что не зря заплатил модистке непомерную сумму денег.

Теперь, когда Амелия стояла со скрещенными за спиной руками, ее фигура предстала в весьма выгодном ракурсе. Подчеркнутая талия, восхитительные ягодицы и соблазнительные бедра. Шелк подчеркивал сочные изгибы тела, а его переливчатый оттенок напоминал Спенсеру покрытые каплями росы листья вереска или брюшко форели. Платье красиво оттеняло молочную кожу его обладательницы. Амелия казалась такой нежной, такой гладкой, что взгляд Спенсера скользил по ее фигуре наперегонки с мыслями. Он пытался понять эту женщину, понять, что именно она значила для него и почему. Спенсер не мог назвать ее изысканной, сногсшибательной или красивой.

Скорее… освежающей. Да, внешность Амелии дарила ту же свежесть, что и прохладная чистая вода в жаркий солнечный день. И Спенсер с благодарностью упивался этой живительной свежестью.

Амелия почтительно кивнула.

– Прошу прощения за задержку, ваша светлость. Я готова. Ваш шафер уже прибыл?

Спенсер с удивлением посмотрел на невесту.

– У вас… у вас ведь есть шафер? Человек, который распишется в церковной книге в качестве свидетеля?

Спенсер покачал головой. Подобная мысль даже не пришла ему в голову.

– А Бьювел не подойдет?

– Лоран? – Лоб Амелии прорезала складка. – Наверное, он смог бы, но мне очень не хочется просить его об этом. Я поступаю вопреки его воле. Но к сожалению, никого из моих братьев больше здесь нет. Майкл в море. А Джек… Джек избегает встречи с вами. – Амелия огляделась и остановила взгляд на дворецком. – Думаю, мы могли бы попросить Уика выступить в роли свидетеля. Но ведь вы не захотите, чтобы вашим шафером был слуга?

Спенсер готов был отворить дверь и притащить с улицы первого попавшегося прохожего, если это помогло бы завершить церемонию за четверть часа.

– Я не возражаю против дворецкого. – Он коротко кивнул. – Приведите викария. Пусть обвенчает нас прямо здесь.

Спенсеру хватило единственного изгиба брови, чтобы переступивший порог гостиной викарий тотчас же приблизился к нему.

– Да, ваша светлость?

– Я пожертвую вашему приходу весьма щедрую сумму денег, если вы сделаете все быстро. Десять минут. Не более.

Нахмурившись, викарий начал листать молитвенник.

– Но существует определенный обряд, ваша светлость. В брак необходимо вступать торжественно, серьезно и обдуманно. Не знаю, смогу ли я ускорить…

– Десять минут – тысяча гиней.

Викарий захлопнул молитвенник.

– Правда ваша – что значат несколько лишних часов для бессмертного Всевышнего? – Викарий поманил Амелию дрожащей рукой. – Поспешите, дитя мое. Совсем скоро вы станете замужней женщиной.

Спенсер почти не слышал сбивчивой речи священнослужителя, знаменующей совершение обряда. В целом, он был согласен с викарием. Заключение брака – серьезный священный обряд, но те несколько минут, в течение которых Спенсер принял решение, отнюдь не свидетельствовали о том, что он подошел к делу легкомысленно. Если бы ему было все равно, он женился бы несколько лет назад. Где-то между словом «согласен» и супружеской клятвой он умудрился попросить Бога послать ему несколько сыновей и другие блага, которые сочтет необходимыми. Не слишком много.

По знаку викария молодожены обменялись простыми золотыми кольцами. Украшения тетки Спенсера остались в Брэкстон-Холле, а вот кольца Амелии хранились в доме ее брата. Пальцы Амелии казались холодными как лед, и Спенсера охватил необъяснимый приступ гнева. Почему она так замерзла? Неужели модистка не привезла перчаток?

– Объявляю вас мужем и женой.

Ну вот и все.

Спенсер повернулся к своей жене и посмотрел ей в глаза впервые с начала церемонии. Он мысленно обругал себя, ибо прошедшие десять минут были бы гораздо более приятными, если бы он смотрел на нее все это время. Глаза Амелии были чудесны – большие, умные, выразительные. Спокойного и практичного голубого оттенка.

Как же Спенсеру хотелось сейчас ее поцеловать.

Но Амелия, словно прочитав его мысли – Спенсер надеялся, что не высказал своего желания вслух, – еле заметно покачала головой и прошептала: