– Посмотрим. – Беллами взял конверт за кончик и потянул.

Однако Спенсер не выпускал его из рук.

– Когда убийцы будут найдены, отдайте оставшиеся деньги Лили. А жетон станет моим.

Спенсер разжал пальцы, и Беллами с жадностью схватил конверт.

Тут заговорил Эшуорт:

– У меня нет таких денег. Но если потребуется сила, пошлите за мной. Если вы хотите довести дело до суда… – его шея угрожающе затрещала, когда он мотнул головой, – не обещаю оставить негодяев в живых, но их останки в зал суда приволоку.

– Серьезная угроза, – осторожно произнес Беллами. – Я думал, вы едва знали Лео. И вы готовы ради него убить?

Бывший солдат пожал плечами:

– Мне доводилось убивать и за меньшее.

Так и есть. Однако Спенсеру хотелось побыстрее завершить эту беседу, поэтому он сказал:

– Раз уж вы не позволяете мне забрать Осириса, разрешите хотя бы прислать своего грума для ухода за ним. Завтра я отправляюсь в Кембридж. Держите меня в курсе расследования. За столь щедрую сумму я вправе ждать ежедневных отчетов.

– Поспешно бежите из города? – ехидно спросил Беллами.

– Я никуда не бегу. Дела требуют моего присутствия в поместье.

– Бьюсь об заклад, вас влечет туда медовый месяц, – сказал Эшуорт. – Неотложные дела с герцогским ложем?

Когда его собеседники многозначительно переглянулись, Спенсер нетерпеливо вздохнул. Может, они и правы. Может, ему и впрямь необходимо как следует развлечься. Еще одна причина для того, чтобы закончить этот разговор и вернуться домой к Амелии, которая обладает здравым смыслом и соблазнительным телом, которое поможет Спенсеру окончательно забыть о них.

– И все-таки это очень подозрительно, – не унимался Беллами. – Поспешная женитьба и не менее поспешный отъезд из города.

И так уже истончившееся терпение Спенсера лопнуло окончательно.

– А если я останусь в городе, вы обвините меня во вмешательстве в расследование и отправление правосудия. Я не смогу убедить вас в собственной невиновности, ибо вы не видите ничего, кроме своей собственной вины. Вы должны были провести тот вечер с другом, а вместо этого отправились на поиски дешевых шлюх. А теперь чувство вины съедает вас заживо, и до тех пор, пока не найдут убийц Лео, вы будете отравлять мне существование. Это же очевидно. – Спенсер порывисто натянул на руки перчатки. – Мне нет никакого дела до того, что вы думаете. Просто найдите убийц. Я не меньше вас хочу отдать их в руки правосудия.

«А еще я хочу жетон. Так сильно, что вы даже не можете себе представить».

Амелия уже начала сомневаться в том, что новоиспеченный муж вообще придет к ней в постель.

Когда ей наскучило пустое созерцание окрашенных в цвет лаванды стен, Амелия с разочарованным вздохом плюхнулась на стеганое покрывало и принялась разглядывать пурпурный балдахин. Ей показалось, будто на нем вышиты птицы. Печальные неуклюжие птицы со странно раскинутыми крыльями. Может быть, вышивальщицы попытались изобразить журавлей? Амелия не знала. Ей странные птицы напоминали мертвых куропаток, готовых отправиться на вертел. Не слишком вдохновляющее зрелище для новоиспеченной жены, выполняющей супружеские обязанности. Амелии оставалось лишь надеяться, что герцог предпочтет темноту, когда придет подтвердить брак, заключенный пока лишь на бумаге.

Если он вообще придет.

Они покинули Бьювел-Хаус сразу после этой пародии на свадебную церемонию. Путь до резиденции Морленда прошел в напряженном молчании. У двери герцог передал Амелию экономке, коротко бросив:

– Трип покажет твою спальню. Постарайся отдохнуть.

С тех пор Амелия его не видела.

Она отдохнула. Выпила чаю. Хотела распаковать сундуки со своими вещами и познакомиться с домом, но приставленная к ней служанка сообщила, что в этом нет необходимости. Его светлость сказал, что завтра они уезжают в Брэкстон-Холл.

Завтра?

Оказавшись наедине со столь тревожной информацией, Амелия попыталась найти успокоение в горячей ванне. Она тщательно оделась к обеду и… пообедала в одиночестве. Когда же она набралась смелости справиться о местонахождении его светлости, ей ответили, что он уехал на прогулку.

Тьфу! В день собственной свадьбы ей предпочли лошадь.

И вот теперь, спустя несколько часов после проведенного в одиночестве обеда, Амелия лежала на покрывале в сорочке из тончайшего муслина и, водя пальцем по вырезу горловины, раздумывала над тем, не совершила ли она самую ужасную ошибку в своей жизни. Она вновь и вновь мысленно возвращалась в то утро, когда мистер Беллами бросил в лицо герцогу обвинения. В тот момент она инстинктивно отказалась их принять. Герцог Морленд был заносчивым, холодным и несговорчивым человеком, но Амелия не верила, что он способен на убийство.

Но потом она вспомнила о чеке. Двадцать тысяч фунтов. Он готов был заплатить огромную сумму за одну десятую права обладать конем. И точно такую же сумму пообещал выплачивать ей, Амелии, на которую имел полное право. И все же как бы ни клеветали на герцога, назначенные им суммы были ярким свидетельством его предпочтений.

А еще этот захватывающий дух, жестокий удар, нанесенный Беллами.

Любая другая леди, без сомнения, сочла бы волнующим то обстоятельство, что новоявленный жених столь яростно защищает ее честь. Однако у Амелии было пять братьев, которые частенько раздавали удары направо и налево, якобы защищая сестру, поэтому она знала, чего на самом деле стоил удар герцога. Мужчины дрались лишь потому, что им хотелось драться, а «защита чести леди» зачастую являлась лишь удобным прикрытием.

Если герцог ударил мистера Беллами лишь за нанесенное Амелии оскорбление, то на что он окажется способен, когда речь зайдет о действительно дорогом его сердцу предмете?

Нет, нет, нет. Она была с ним той ночью. Предполагалось, что он появился на балу после того, как Лео убили, только вот… вел он себя совсем не как убийца. Или она ошибается? Амелия вынуждена была себе признаться в том, что совершенно не знает, как ведут себя люди, совершившие убийство. А мог ли герцог намеренно появиться на людях, дабы отвести от себя подозрения? Побледнеть, сказаться больным и сбежать на уединенную террасу? Бросить неприлично большую сумму денег семье своей жертвы, жениться на единственной свидетельнице своего подозрительного поведения и спешно покинуть город?

Амелия закрыла глаза рукой. О Господи. Что он наделал?

Что она наделала?

Амелия села на кровати. А может, еще не поздно. Их брак существует пока только на бумаге. Если ей удастся выбраться из этого дома и вернуться к Лорану, она сможет потребовать расторжения брака. Амелия встала с кровати, накинула на плечи покрывало и подошла к окну. Летняя ночь выдалась весьма прохладной. Но если она оденется, не прибегая к помощи слуг, выскользнет из дома незамеченной и наймет экипаж…

Нет, подобный побег таил в себе немало опасностей, а Амелия была отнюдь не глупа. Что бы ни сделал Морленд, для нее он не представлял опасности. Чего нельзя было сказать о негодяях, шнырявших по улицам Лондона под покровом ночи.

А может, ей просто написать записку Лорану и попросить его приехать за ней? Да, так она и поступит. Заплатит кому-нибудь из лакеев, чтобы тот доставил записку без ведома его светлости. Если из этой затеи ничего не выйдет, Амелия скажется больной и отправит за доктором. Еще не поздно. Всего лишь… Амелия взглянула на стоящие на каминной полке часы…

Двенадцать.

Заскрипел замок, и сердце Амелии едва не выпрыгнуло из груди.

Герцог вошел через соединявшую их покои дверь, и Амелия приложила руку ко рту, чтобы подавить рвущийся наружу глупый смех. Какая же она дурочка. Ну разве мог Полночный герцог опоздать хоть на минуту?

Амелия не могла не признать, что сегодня ночью герцог решил действовать романтично. Он стоял в дверном проеме, одетый лишь в сорочку и свободные брюки, и смотрел на Амелию так, что у нее перехватило дыхание. Очевидно, он только что принял ванну, ибо волосы его все еще оставались влажными. В непокорных темных кудрях играли мягкие отсветы пламени свечи. Взгляд Амелии блуждал по вновь открывшимся ее взору частям его тела: мускулистым рукам, кусочку обнаженной груди, проглядывавшему из-под ворота сорочки, голым ступням. Герцог был так греховно красив, что мог бы быть самим дьяволом.