Амелия криво усмехнулась:

– Ты обладаешь пугающим интеллектом. И я верю, что ты во всем разберешься сам. – Амелия взяла со стола бумаги, в которых Спенсер узнал все еще неподписанную купчую на дом в Брайербэнке, и свернула их в трубку. – Документы я забираю с собой.

– Я вижу.

Взгляд Амелии упал на их руки, когда она снова заговорила:

– Я должна сказать тебе еще кое-что. Кажется, я тоже беременна.

– О Господи. О, Амелия. – Еще никогда слова не наполняли Спенсера такой безудержной радостью и нестерпимой мукой одновременно. При мысли о том, как тело Амелии округлится и как он будет нянчить их ребенка… Спенсеру показалось, что с неба упала звезда и проложила сверкающий путь прямо в его сердце. Ему хотелось быть с Амелией одной семьей, как не хотелось еще ничего в жизни, и ничто не смогло бы сделать его счастливее, чем это известие. Но в этот же самый момент в ушах Спенсера зазвенели его собственные высокомерные слова: «Я обеспечиваю тебе безбедное существование, а ты рожаешь мне наследника». Амелия уезжала сегодня утром и увозила в себе причину, по которой могла никогда больше не возвращаться назад.

Спенсер мысленно попросил Бога о том, чтобы родилась девочка.

– С тобой все в порядке? – спросил он, судорожно сглотнув. – Может быть…

– Все хорошо, – заверила мужа Амелия, с улыбкой посмотрев на свой живот. – Даже очень. Женщины рода д’Орси созданы для того, чтобы производить на свет потомство. Мы крепкие.

Но прежде чем Спенсер успел найти тысячу других эпитетов, более подходящих Амелии, нежели грубоватое слово «крепкая», его жена отвела взгляд.

– Ты так и не закончил игру, – произнесла она.

Спенсер проследил за взглядом жены. На столе по-прежнему лежали карты и ставки. В середине – обрывок бумаги с написанной на нем суммой в двадцать тысяч фунтов и два жетона, принадлежавшие Эшуорту и Лео. Беллами так и не положил на стол свой жетон, да и Спенсер не успел подняться за своими семью.

Впрочем, для него это больше не имело значения.

Он медленно поднялся на ноги, ощущая боль в натруженных растянутых мышцах. Спенсер подозревал, что его раны начнут давать о себе знать в последующие несколько дней. Сделав шаг, он почувствовал, как грудь пронзила острая боль, и оперся рукой о стол.

– Святые небеса, Спенсер. – Амелия тут же подбежала к нему. – Что с тобой случилось?

Теперь, когда библиотеку озарил свет утра, Амелия не могла не заметить ссадины на его коже, запекшиеся пятна крови на сапогах и наполовину оторванный рукав.

– Упал, – пояснил Спенсер, с трудом делая вдох. – Сломал пару ребер, наверное.

– Я немедленно пошлю за доктором. Ты порезался? На тебе так много крови.

– Она не моя.

Амелия не попросила объяснений. К сожалению. Спенсер мог бы оставить без ответа вопрос, но против этого терпеливого молчания у него не было защиты.

– Я ехал верхом на Джуно, – поспешно произнес он, желая покончить с этим раз и навсегда. – На обратном пути, она оступилась и упала в яму. К счастью я вылетел из седла, иначе раны были бы куда серьезнее. А Джуно сломала ногу в нескольких местах. Она ужасно страдала. Доставить ее домой не было никакой возможности, но даже если б ее сумели вылечить, она осталась бы хромой. Поэтому…

– О нет. – Голос Амелии сорвался. – Тебе пришлось ее застрелить?..

Глаза Спенсера обожгли слезы, когда он кивнул в ответ.

– Спенсер. – Вытерев глаза рукой, Амелия ощупала его торс. – Тебе будет очень больно, если я тебя обниму?

– Наверное, – ответил герцог, – но я потерплю.

Амелия подошла к мужу и, просунув руки под сюртук, обняла его за талию. А потом мучительно медленно прильнула к нему и уткнулась лицом в его плечо. Но этого было недостаточно. Спенсер обнял жену за плечи одной рукой и крепко прижал к груди. Боль оказалась ужасной, но не ужаснее той, что будет мучить его, когда Амелию придется отпустить.

– Мне так жаль, – произнесла сквозь слезы Амелия. – Так жаль. Джека, Клаудию, Джуно… Как бы мне хотелось, чтобы все сложилось иначе.

– Мне тоже.

Отерев глаза тыльной стороной ладони, Амелия отстранилась.

– Я лучше переоденусь и соберу вещи.

– Подожди. – Спенсер достал из нагрудного кармана носовой платок и протянул его Амелии, понимая, что она узнает его, даже не разворачивая. Если она действительно решила покинуть его, то платок больше не должен ему принадлежать. Спенсеру удалось каким-то образом беспечно улыбнуться. – Неужели герцогиня не может позволить себе купить носовой платок?

Амелия взяла платок, не произнеся ни слова, посмотрела на него, а потом развернулась и ушла.

Спенсер еще некоторое время стоял, ибо любое движение причиняло ему нестерпимую боль. Много времени прошло или мало, Спенсер не знал. Он вполне мог простоять так до полудня, если бы в дверь не постучался Эшуорт.

– Надеюсь, они здесь, – произнес он, – потому что нигде между Колфордом и Глостером их нет.

– Она здесь, – ответил Спенсер, – а он уехал.

– Так и должно было быть, – проворчал Эшуорт и прищурил глаза при виде запекшейся крови на сапогах Спенсера. – Когда вы сказали, что он уехал, вы имели в виду…

– Нет.

– Я вас не осуждаю.

– Это не то, что вы подумали. – Спенсер указал на пятна крови. – Моя кобыла упала. Пришлось… – Он выругался, глядя на квадрат света на полу. – Нужно вернуться и похоронить ее.

– Я еду с вами, – сказал Эшуорт. – Мне доводилось рыть могилы.

– Нет-нет. – Спенсер сжал переносицу. – Вы всю ночь не спали. Я не могу вас просить…

– А вы и не просили. Я сам предложил. К тому же мне уже доводилось не спать по ночам. – Он ударил сапогом по двери. – Любой друг поступил бы так же на моем месте.

– Так мы друзья?

– Уж точно не враги.

– В таком случае… – Спенсер вздохнул и провел рукой по волосам. – Я буду благодарен за помощь. – Он указал на стол с разложенными на нем картами. – А выигрыш заберите.

Брови Эшуорта сошлись на переносице.

– Нас прервали. Так что никто и выиграть-то не успел.

– Я первым вышел из игры. И проиграл все, что лежит на столе. Беллами так и не сделал ставку. У меня были отвратительные карты, с ними я в любом случае проиграл бы. – Он покачал головой. – Я хотел покончить с шуткой под названием «Клуб “Жеребец”» раз и навсегда, но, похоже, Харклиф еще недостаточно повеселился над нами.

– Думаете, Беллами найдет человека, повинного в его смерти?

– Думаю, он каждый раз находит его, смотрясь в зеркало. В этом-то и проблема. – Спенсер взял клочок бумаги и жетоны и протянул их Эшуорту. – Возьмите, Рис. Вы ведь верите в судьбу, не так ли? Наверное, так было предначертано.

В Брэкстон-Холл ехали долго. Экипаж двигался медленно из-за болезненного состояния Клаудии и сломанных ребер Спенсера. Он не поехал верхом. Ему показалось правильным побыть рядом с кузиной. К тому же не требовалось больше беспокоиться о том, что Джуно устанет.

Господи. Он так много потерял за последнюю неделю, что не знал, о чем горевать сильнее. Джуно, брак, невинность Клаудии… Виноваты были многие, но Спенсер винил во всем только себя. Амелия оказалась права. Если бы он вел себя более открыто с окружающими его людьми, многих потерь можно было бы избежать.

И все же он не знал, как начать жизнь с чистого листа. Большую часть пути они с Клаудией проделали в полном молчании, если не считать ничего не значащих реплик. Например, какой постоялый двор выбрать для отдыха и как долго продержится солнечная погода. Спенсер не хотел вызывать кузину на откровенный разговор до тех пор, пока она не будет к этому готова. У них впереди много месяцев. Так что они еще успеют все обсудить.

Они достигли дома на четвертый день. Было довольно поздно. Но летние дни долгие, и золотисто-серые сумерки никак не позволяли ночи вступить в свои права. Пока слуги вносили в дом багаж и готовили спальни, Спенсер приказал подать в библиотеку легкий ужин и пригласил Клаудию присоединиться.