Большие потери боевой техники ожидались и на фронте. В том же официальном труде «Военная стратегия», в будущей войне, прогнозировались потери сухопутных войск в первые две недели в размере 30–40 % (для сравнения — в Великой Отечественной войне средние ежемесячные потери танков составляли 19 %) имеющейся боевой техники. Отсюда вытекал логический вывод — нужно накопить как можно больше танков еще до начала войны.

И в 1957 году, в период «существенного сокращения советских вооруженных сил», началось массовое развертывание новых танковых дивизий на базе ранее существовавших механизированных. В официальных советских изданиях всегда подчеркивалось, что механизированные дивизии были лишь переименованы в мотострелковые, но на самом деле, большинство из них превратилось в танковые.

Так, в Белорусском военном округе все имевшиеся шесть механизированных дивизий были переформированы в танковые — 8-я механизированная дивизия в 28-ю танковую, 12-я в 5-ю тяжелую танковую, 12-я гвардейская в 33-ю гвардейскую танковую, 15-я гвардейская в 47-ю гвардейскую танковую, 22-я в 36-ю танковую, 27-я гвардейская в 39-ю гвардейскую танковую дивизию. Такая же ситуация была и в других округах и группах войск — от Германии до Дальнего Востока.

Чуть раньше в составе советских бронетанковых войск появились уже упоминавшиеся тяжелые танковые дивизии. Они предназначались для прорыва укрепленной обороны противника — тяжелые танки ИС-3, ИС-4 и Т-10 должны были крушить оборонительные построения НАТО, открывая путь на оперативный простор средним танкам.

Первоначально было развернуто две таких дивизии в составе Группы советских войск в Германии — 13-я Бобруйско-Берлинская Краснознаменная ордена Суворова (бывшая 9-я) и 25-я Краснознаменная. Им отводилась роль танкового тарана и возможность первым сгореть на поле боя, при прорыве к Рейну. Позже к ним добавились 5-я Корсуньская Краснознаменная и 34-я Днепровская ордена Суворова (бывшая 10-я) тяжелые танковые дивизии Белорусского военного округа, 14-я гвардейская Бахмачская дважды Краснознаменная ордена Суворова тяжелая танковая дивизия Киевского военного округа, 18-я гвардейская Донская Будапештская Краснознаменная тяжелая танковая дивизия Северо-Кавказского военного округа.

На их формирование были брошены личный состав и материальная часть расформированных в 1956 году 23 отдельных тяжелых танко-самоходных полков. Эти дивизии просуществовали в составе Сухопутных войск до начала 70-х годов, пока не были перевооружены на средние танки и переименованы в танковые дивизии.

К этому времени военные стратеги пересмотрели роль тяжелых танков в условиях боевых действий с применением ядерного оружия. Теперь прорывать оборону противника предстояло средним и основным боевым танкам, а тяжелые, следуя за ними, должны были издалека поражать бронированную технику и огневые точки противника, действуя в качестве истребителей танков. Приоритет был отдан маневренности, защищенность отошла на второй план.

Развертывание большого числа новых танковых соединений потребовало расширения учебной базы танковых войск. Требовались десятки тысяч механиков-водителей, наводчиков и командиров танков. Старая система подготовки специалистов уже не справлялась с новыми задачами. Ее нужно было поставить на промышленную основу — перейти к конвейеру.

Поэтому с начала 60-х годов во внутренних округах СССР одна за другой появляются учебные танковые дивизии, призванные готовить специалистов для линейных частей — 24-я учебная танковая дивизия в Прибалтийском военном округе, 47-я (45-я) учебная гвардейская танковая дивизия в Белорусском ВО, 48-я учебная гвардейская танковая дивизия в Киевском ВО, 41-я учебная гвардейская танковая дивизия в Прикарпатском ВО, 44-я учебная танковая дивизия в Уральском ВО, 49-я учебная танковая дивизия в Забайкальском ВО, 27-я учебная танковая дивизия в Дальневосточном ВО.

«Учебка»

Их питомцы, после обучения отправлялись, главным образом, в группы советских войск в Европе, на пополнение многочисленных танковых полков. Командные кадры для танковых войск готовила сеть военных училищ, раскинувшихся по всей стране, от Киева до Благовещенска.

С учебными дивизиями случилась старая история — «хотели как лучше, а получилось как всегда». Раньше в полковые сержантские школы командиры отбирали лучших солдат, уже проявивших свои таланты, поскольку готовили их для себя. Подготовка же младшего командного состава и специалистов для танковых войск по разнарядке, конвейерным способом и с предельной концентрацией шла в русле экономической теории социализма. По принципу, «когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой», в учебки направляли новобранцев без всякого профессионального и психологического отбора, главной целью было выполнить план подготовки специалистов по количественным показателям. Качество стало понятием относительным.

В результате сержанты, составляющие становой хребет любой боеспособной, а не парадной армии, в Советской Армии превратились в серую массу практически неотличимую от солдат и не имевшую ни авторитета, ни реальной власти. Высшее командование не доверяло даже офицерам, приставляя к дежурному по части «ответственных офицеров». Что уж тут говорить о сержантах.

К тому же система подготовки сержантов и специалистов страдала всеми родовыми болезнями социализма. Единственные занятия, проводившиеся регулярно и точно по графику в учебных подразделениях, были политические. Два раза в неделю, отложив все дела, солдаты и офицеры изучали творческое наследие классиков марксизма-ленинизма, решения последнего пленума коммунистической партии и разоблачали коварные замыслы мирового империализма. Солдатская мудрость, родившаяся на этих занятиях, гласила: «Дембель неизбежен, как крах империализма. Но пока существует империализм, дембель в опасности».

Показуха, царившая в учебках, требовала больших материальных расходов. Ремонт и строительство учебных классов, казарм (их стали называть солдатскими общежитиями), хранилищ для техники, прием проверяющих на соответствующем уровне, заставляли командиров искать пути решения проблемы материальных средств для всего этого — при огромных военных расходах на неотложные нужды армии денег всегда не хватало.

Курсанты учебных дивизий, вместо изучения боевой техники, изучали профессию землекопа, строителя, грузчика и тому подобное. Из пяти взводов учебной роты, в которой пришлось служить автору, один весь период обучения провел на ближайшей пилораме, зарабатывая доски для ремонта казармы и нужным людям. В соседней роте взвод в две смены трудился на кирпичном заводе. Были и другие места приложения трудового энтузиазма защитников Отечества (хлебзавод, мебельная фабрика и так далее).

Солдаты копали картошку, ухаживали за свиньями в подсобном хозяйстве, трудились в подшефных школах и детских садах. А ведь еще была служба войск — караулы по части и гарнизонные, наряды по части, столовой, контрольно-пропускному и контрольно-техническому пунктам, технической территории и кочегарке, изучать вооружение и боевую технику времени не оставалось.

А потом эти «пролетарии», получив звание сержанта и удостоверение о присвоении классной квалификации, отправлялись в линейные войска, нагоняя тоску на отцов-командиров. Командиры танков не знали, как в него залезать, радисты не умели даже включить радиостанцию. Свежеиспеченных специалистов нужно было учить всему с нуля. При этом времени на это не давали, ведь все они были классными специалистами, а наряды и караулы были также неизбежны. К тому же, в отличие от учебных, большинство линейных частей содержалось по сокращенным штатам. Солдат и офицеров постоянно не хватало. В полном составе взводы и роты собирались раза два в месяц.

Трудились солдаты в линейных войсках ничуть не меньше, чем в учебных. Окрестные заводы и колхозы постоянно нуждались в дешевой рабочей силе, а армии требовались стройматериалы и еще много чего. Поэтому взаимовыгодные бартерные сделки, типа «солдаты на кирпич», заключались сплошь и рядом. Но это было живое творчество масс. Партия не могла остаться сторонним наблюдателем в этом процессе. И ежегодно, с самого верха пирамиды власти шли указания по поводу формирования так называемых «целинных батальонов» для помощи в уборке урожая.