– А финал этой истории ты не забыл? – с ненавистью проскрипел Абдулла. – Что сделали с несчастным джинном, когда он дал эту клятву и навеки связал себя? Отвечай, некромаг!
Бейбарсов попытался ответить, но слова тонули во влажном и жарком тумане, который просачивался в его разинутый рот. Глеб задыхался. Он не различал уже книг. Вся библиотека была затянута паром. Он взмахнул тростью, заставив джинна отпустить его. Абдулла отодвинулся к стене, и Бейбарсов сумел перевести дух. Одежда на нем была насквозь мокрой. Волосы липли к потному лбу.
– Больше не шутите так! А то я вспомню, что милая молодая женщина вернула поклявшегося джинна в его кувшин и закопала в той же пустыне! Джинн был ей совершенно не нужен. Она, скажем так, оставила его про запас.
– И он томился там еще много лет! И лишь потом оказался на свободе! Это был подлый поступок!
Глеб развел руками.
– Возможно, но я-то тут при чем? Меня тогда не было на свете, – ответил он уклончиво.
Абдулла вернул забытый глаз на место:
– Обед вот-вот закончится, и здесь будет толпа. Давай ближе к делу. Что ты предлагаешь?
– Сделку! Я получаю список всех запретных книг, артефактов и магических существ Тибидохса и ухожу отсюда вашим другом, оставив пряжку удачливости. Или другой вариант: я повторно рисую руну и опять же удаляюсь, забыв ее рассеять. Потом она, кстати, развеется сама!
Дверь скрипнула. Бейбарсов перемахнул через библиотечный стол и выглянул за дверь.
– А теперь сюда войдет она… Та, о которой мы недавно говорили! – Он оглянулся на напряженного, как струна, Абдуллу и громогласно, точно представляя члена королевской династии, объявил: – Татьяна Гроттер!
Человек, оказавшийся в нужное время в нужном месте, всегда это чувствует. То же самое можно сказать и о человеке, оказавшемся в ненужное время в ненужном месте.
– Я же просила! – сердито шепнула Таня, пытаясь незаметно лягнуть Глеба.
Глаза джинна поменялись местами. На слух он пока не жаловался. На зрение тоже.
– ПРОСИЛА? Так, значит, и ты с ним?
– С кем с ним? Я сама с собой. У вас тут что? Влажная уборка? – поинтересовалась Таня, разглядывая мокрого Бейбарсова.
Ей не ответили. Таня не любила, когда ее не замечали.
– Что-то не так? Мне уйти?
– Хорошая идея! – одобрил Бейбарсов.
– Ни в коем случае! – заторопился Абдулла. Его рука удлинилась на три метра и сцапала Таню за локоть.
– Ты веришь в чудеса?
– Я маг, мне по работе положено! – осторожно ответила Таня.
– Умная девочка!.. Тогда прыгай от радости! Ты стала миллионным посетителем библиотеки с того дня, как мой предшественник библиотечный гном был сожран голодной кулинарной книгой! И вот подарок!
Джинн метнулся в свою каморку, куда никому не было доступа, и вернулся с толстой книгой. Ее измочаленный переплет был заботливо подклеен ситцевой тряпочкой, а углы обложки слизались от дряхлости. Пыли на книге было так много, что название Таня прочитала не сразу. «КнИга ЖеЛаНиЙ».
– Я же ничего не выиграла!
– Какая разница? Выиграла не выиграла. Что за детский лепет. Пользуйся, пока я добрый!
– Она что? Серьезно исполняет желания? – с интересом спросила Таня.
Рот Абдуллы странствовал в районе щеки. Джинн пальцем притянул его на место и ухмыльнулся.
– Причем сразу и охотно! Ни искр не надо, ни колец! Хочешь воспользоваться?
– Погодите… – недоверчиво сказала Таня. – А если я скажу, допустим: «Я хочу быть самой красивой!»
– Прекрасно! – заторопился Абдулла. – Открой книгу, положи ладонь на любую страницу, произнеси свое желание вслух и… эй! А где глупый молодой восторг? Ты не собираешься становиться самой красивой?
– Пока повременю, – осторожно ответила Таня.
– Жаль-жаль, – разочарованно протянул джинн. – Ты упустила шанс стать самой красивой… морской свинкой во вселенной!.. А девчонка-то не глупа! Ты не подержишь, Глебушко? Я отряхну руки от пыли! Не бойся, ты-то не будешь загадывать желаний.
Бейбарсов машинально взял книгу.
– Почему морской свинкой?
– Потому что она не уточнила, что имеет в виду человека, а не свинку или аллигатора. Книга не обязана думать за нее.
– А если я скажу: «Хочу стать самой красивой девушкой?» – спросила Таня с интересом.
– Станешь самой красивой девушкой из… проглоченных драконом. Или из утонувших в болоте. Или самой красивой из великанш. Или из девушек африканского племени, где красота определяется способностью вытеснить из водоема больше воды, чем бегемот.
– А если я обговорю вообще все?
– Ну, если ты готова описать каждую волосинку, каждую родинку – тогда пожалуйста! Карты тебе в руки и шахматы в рюкзак! А то станешь самой красивой девушкой с собачьей шерстью на голове… – Абдулла засмеялся, словно ключ заскрежетал в ржавом замке. – А ведь заклинания-то, заметь, необратимы!.. Да, Глебушко!.. Ты не вернешь мне книжечку?
Глеб хотел вернуть Абдулле книгу, но обнаружил, что она приросла к его руке. Он попытался отодрать ее, потом стряхнуть, затем ударил по переплету тростью – бесполезно.
Абдулла сочувственно наблюдал за его попытками избавиться от книги.
– Ох-ох-ох, Глебушко! Я так виноват, так виноват! – Он хлопнул себя ладонью по лбу. Глаз прилип к ладони, и на ней и остался. – Совсем забыл! «Книгу желаний» может брать в руки только библиотекарь! Других она просто так не отпускает! У тебя есть ровно час, чтобы загадать любое желание! Если не загадаешь – книга отъест у тебя… какой ты ее ручкой взял?.. Правой! Вот правую ручку и отъест!
– Я ее сожгу! – пообещал некромаг.
– Сожги, Глебушко, сожги! – с охотой согласился Абдулла. – Но ведь, Глебушко, ты и сам сгоришь! И рвать ее, Глебушко, не надо – кровь-то у тебя пойдет!.. А часики-то тикают! Ты уж поспеши!
Глеб бросился было в коридор, но вернулся с полдороги и приблизил свое взбешенное лицо к расплывчатой физиономии джинна.
– Я еще вернусь! Отделаюсь от нее и вернусь! – мстительно пообещал он.
– Вернись, Глебушко, вернись, как протезик на ручку поставишь! Ты всегда у меня гость желанный! Заварочки с собой захватишь, так чаечек сделаем! – закивал Абдулла.
– Мы не довели наш разговор до конца!
– Ошибаешься, Глебушко, довели!
По полупрозрачному лицу джинна плавали бородавки. Они сновали от правого уха до левого, разворачивались и цепочкой дрейфовали обратно. Не бородавки, а утиное семейство с идиллического немецкого пейзажа.
Не помня себя от гнева, Бейбарсов вскинул трость и начертил в воздухе руну, похожую на букву Ж. К его удивлению, Абдулла не только не испугался, как это случилось в первый раз, но даже, растянув рот, охотно проглотил руну. Руна беспомощно затрепыхала отростками и рассеялась без малейшего вреда для джинна.
– Мне бояться-то нечего. Я свою часть сделки выполнил. Список магических артефактов уже у тебя! – сказал Абдулла голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
Бейбарсов дико уставился на книгу, затянувшую его руку до фаланг пальцев.
– Вот именно! Список спрятан между страницами «Книги желаний», – сказал Абдулла и, как заботливая мамочка, распустил семейство своих бородавок по домам.
Когда истерит беременная женщина – это еще терпимо, потому что можно представить, что это капризничает еще не рожденный карапуз, и поумиляться. Но когда истерит здоровенный парень, умиляться значительно сложнее. Особенно если этот парень – некромаг.
Бейбарсов же не просто истерил. Он находился в таком бешенстве, что даже Пипа выпала в осадок, а уж она, как никто другой, знала толк в истериках. Пребывавшую в осадке Пипу вежливо выперли в коридор, намекнув, что Генка, влюбленный в нее до глубин своего бульона, сорвал утром в парке цветы-пожирунчики, и, если не подарит их Пипе прямо сейчас, от него останутся одни шнурки.
Пипа удалилась спасать Бульона, оставив Бейбарсова в комнате вместе с Таней и Гробыней. С ними был еще Гуня. Гломов сидел на подоконнике и, положив на колени пудовые кулаки, мрачно наблюдал, как Бейбарсов рвет и мечет. Вначале он проклинал Абдуллу и всех вообще джиннов, затем Тибидохс и Сарданапала, потом сам себя и даже приславшую его сюда мать-опекуншу.
