Для этого необходимо было принять в расчет природу технологической войны, где люди, корабли и самолеты представляли собой лишь абстрактные движущиеся точки на экране радара. Пилот представляет собой одно целое с самолетом, граница между человеком и машиной размывается, и в результате возникает механизированный анонимный противник, действия которого можно моделировать в лабораторных условиях. Хотя машины Винера были доработаны только по окончании войны, интересы военных дали толчок к развитию кибернетики.
Работая над противовоздушным предсказателем, Винер выявил параллели между работой сервомеханизмов, аналоговых устройств управления, используемых в зенитной артиллерии, и целенаправленным поведением пилотов и зенитчиков: в обоих случаях цель достигалась через механизмы обратной связи. В результате своих исследований Винер пришел к выводу, что управление посредством обратной связи и коммуникации через обмен информацией представляют собой универсальные механизмы целенаправленного поведения как живых организмов, так и саморегулирующихся машин, таких как компьютеры.
Как эксперименты, проводившиеся в 1970-е годы под эгидой пентагоновского Управления перспективного планирования оборонных научно-исследовательских работ, заложили основы будущего интернета, так и научно-технические инновации вроде искусственного интеллекта, компьютерной графики, голографии, спутниковой связи, кабельного телевидения, трехмерных изображений и первого поколения компьютерных симуляторов, создававшиеся в знаменитой Радиационной лаборатории Массачусетского технологического института и других подобных местах, были побочными продуктами оборонных исследований и служили в первую очередь интересам американских военных.[228]
В основе кибернетики лежит допущение, что человеческая нервная система не воспроизводит окружающую действительность, а просчитывает ее. Человек больше не рассматривается как система обработки информации; процесс мышления — это процесс обработки данных, а мозг — машина, сделанная из человеческой плоти. Мозг перестает быть местом, где таинственным образом посредством памяти и сознания создаются «эго» и «идентичность». Это машина, состоящая из переключателей и управляющих цепей, петель обратной связи и узлов связи. Это черный ящик, где причина становится следствием, а следствие — причиной в бесконечно повторяющемся цикле. Это замкнутая система обратной связи, где входящие и исходящие данные можно контролировать и рассчитывать, отталкиваясь не от знания человеческой природы, а от неопровержимых законов логики и математики.
Возникает ощущение, будто попадаешь в трилогию о Матрице и рассматриваешь кибермир через увеличительное стекло. Вспомните фильм «Матрица: Перезагрузка»: «Новая философия человеческих взаимоотношений — социометрия — дает нам методологию и необходимые указания для определения центральной структуры общества через воскрешение спонтанности человеческих субъектов-агентов. Эти факторы, когда они выявлены и схематизированы, снабжают нас тем фундаментом, отталкиваясь от которого можно осуществлять планирование всего множества граней и аспектов общественной жизни — от системы просвещения до создания мирового правительства».[229]
Если сравнить это со словами Винера, обнаруживается поразительное сходство. Вот что пишет Винер: «Очень многие факторы, ранее исключавшие возможность создания всемирного государства, ныне преодолены. Можно даже утверждать, что современный уровень развития коммуникаций, вынуждающий нас подстраиваться под международные стандарты, что особенно заметно в области связи и авиации, делает возникновение такого всемирного государства неизбежным». Эту точку зрения поддержали многие из ведущих ученых и пропагандистов контркультуры, такие как антрополог Маргарет Мид и психиатр Грегори Бейтсон, которые в 1940-е годы участвовали в кибернетических конференциях, проводившихся под эгидой Фонда Джошуа Мэйси-младшего.[230] Винер, Бейтсон, Мид и иже с ними воспринимали кибернетику как самый революционный научный метод, как самый большой кусок ньютоновского яблока познания, откушенный человечеством за последние 2 тысячи лет.
Наиболее полезным эти социальные инженеры сочли критическое переосмысление Винером эпистемологии в его книге «Кибернетика», где он приравнивает человеческий мозг к логической двоичной системе.[231]
В этом смысле Винер мало чем отличается от Бертрана Рассела.[232] Рассел, озлобленный защитник олигархического расизма, всеми фибрами души ненавидел человечество и был нацелен на то, чтобы «низвести человеческий разум до уровня двоичного процессора. Этот редукционизм послужил основой для экспериментов, которые проводились такими научно-исследовательскими учреждениями, как Тавистокский институт в Лондоне».[233] Экстраполируя это допущение на контркультуру, социальные инженеры думали, что с точки зрения контроля над мыслями компьютеры могли бы сыграть роль, аналогичную роли ЛСД. Другими словами, помочь в создании искусственного «концентрационного лагеря без слез».[234]
Однако для создания «концентрационного лагеря без слез» необходимы контроль, коммуникации и обратная связь. И именно здесь вступает в игру кибернетика, изучающая поведение сложных систем, известных сегодня под названием «социальная инженерия». Нас очень интересует живая история социальной инженерии и путь, пройденный ею от старомодной электрошоковой терапии до современной «групповой шоковой терапии». Научно-исследовательский центр групповой динамики Массачусетского технологического института и Тавистокский институт находятся на переднем крае изучения методов достижения консенсуса посредством групповой динамики. Строители империй вроде Дэвида Рокфеллера всегда знали одно: сила убеждения является ключом к созданию фашистского движения. В этом заключается одна из причин, по которой изначально, еще в 1950-е годы, олигархические фонды инвестировали умопомрачительные средства в кибернетику, а сегодня тратят миллиарды долларов на развитие технологий социальных сетей, чтобы «изменить веру людей и их поведение».[235]
Но занимались этим не только они. Исследования проводили и другие специалисты, такие как Дуглас Макгрегор, профессор кафедры менеджмента в Массачусетском технологическом институте, и Алекс Бавелас, известный психолог, тоже работающий в Массачусетском технологическом институте, которые открыли собственную психологическую лабораторию, где изучали поведение групп менеджеров, наблюдая за ними через стекло. Форрестер и Макгрегор «хотели в буквальном смысле составить карту процессов, с помощью которых люди обмениваются своими взглядами и мнениями. Конечной их целью было создание универсальной модели принятия решений в группах».[236] В 1964 году Джей Форрестер[237] — ведущий эксперт по компьютерам и отец системной динамики, поступивший на работу в Школу менеджмента имени Слоуна при Массачусетском технологическом институте еще в 1956 году, — даже пытался разработать компьютерную модель, имитирующую занятия Т-групп. Эти программы можно было бы использовать для того, чтобы направить общественное мнение в желательное русло.
С годами кибернетические «агенты перемен» расширили поле исследований, перейдя от изучения группового мышления и моделей принятия решений к разработке технологий, позволяющих обобщить и схематизировать потоки слухов, распространяющихся в обществе, поскольку, по мнению ученых, это позволило бы прогнозировать направления распространения эпидемий, таких как эпидемия СПИДа.[238]
