Поэтому, как ни странно, на первых порах М-30 лучше подходили для артиллерии РВГК, поскольку там имелась возможность массированно применять эти гаубицы при меньшем количестве подготовленного персонала и технических средств наблюдения и разведки в пересчете на одно орудие. Возможно, что там были бы желательны более мощные системы вместо 122-мм гаубицы обр. 1938 г., но с объемами выпуска тяжелых орудий тоже имелись проблемы. Тем не менее, возможность концентрации огня многочисленных 122-мм орудий артиллерии РВГК, включая гаубицы М-30, на узких участках прорыва была весьма важной в успехах наступательных операций 1944–1945 гг. По воспоминаниям ряда военачальников противника, например Ф. фон Меллентина, такая концентрация артиллерии вместе с ее малоподвижностью (по мнению немецкого генерала) приводила иной раз к полному краху немецких фланговых контрударов по основанию «клина» советских наступающих сил. Но за все приходится платить, и в труде Г. Ф. Кривошеева с коллегами упоминается тот факт, что концентрация и активное использование артиллерии в двух последних годах войны привели к неизбежному возрастанию ее потерь. Для 122-мм гаубицы обр. 1938 г. это, возможно, имеет особое значение. При практически том же могуществе осколочно-фугасной гранаты в сравнении с другой 122-мм системой в рядах артиллерии РВГК — пушкой А-19 — М-30 требовалось располагать гораздо ближе к передовой по причине почти вдвое меньшей дальности стрельбы. Это существенно облегчало противнику контрбатарейный огонь, у него также имелись шансы «поймать» 122-мм гаубицы на марше во время смены огневых позиций, вызванной необходимостью движения вперед для обеспечения огневой поддержки своих войск. Гораздо более дальнобойные пушки А-19 могли выполнить эту задачу, оставаясь на исходном месте.
[* В боевых условиях стрельба из 122-мм гаубиц прямой наводкой практиковалась шире, чем ожидалось — не только для стрельбы по танкам и бронемашинам, но и для разрушения и подавления ДЗОТов и ДОТов. Это позволяло решать задачу быстрее и с меньшим расходом боеприпасов, но резко увеличивало уязвимость расчетов. Не случайно отмечалось, что «для стрельбы по дзотам необязателен калибр 122 мм, так как эту задачу успешно разрешают 76-мм орудия» (полковник Д.С. Зражевский, «Артиллерийский журнал», № 4 за 1943 г.). Особенно широко огонь 122-мм гаубиц прямой наводкой практиковался в уличных боях.]
Трофейные советские гаубицы М-30 охотно использовались артиллеристами вермахта под обозначением 12,2 cm s.FH. 396(r).
Британские солдаты осматривают орудия, захваченные у немцев во Франции. Среди них — и гаубицы М-30.
Расчет гаубицы готовит ее к бою на позиции. Из послевоенной службы М-30.
После войны гаубицы М-30 долгое время состояли и на вооружении армий стран Варшавского Договора. На данном орудии установлены грузовые шины.
Что же касается дивизионного звена, то тут не только до войны, но и в ее первой фазе дела обстояли не лучшим образом и это еще достаточно дипломатичное выражение. В ходе личной переписки с М.Н. Свириным, чей отец служил в годы Великой Отечественной войны именно в дивизионной артиллерии, автор этой статьи с большим удивлением узнал о том, что в его батарее только четыре человека (помимо командира) обладали знанием математики, соответствующим сегодняшнему 9-му классу и тогдашней десятилетке. И эта батарея считалась лучшей в полку. Использование логарифмов при расчетах считалось «высшим пилотажем». А М-30 или 122-мм гаубицы старых типов приблизительно в трети случаев стреляли прямой наводкой. Кроме объективных причин такого использования (небольшая глубина боевых порядков дивизии, сложности с организацией связи и боепитания, нередкий выход к огневым позициям вражеских танков и пехоты, бои в плотной застройке и т. п.), определенную роль в этом играла и нехватка грамотного персонала. Соответственно, потери дивизионных 122-мм гаубиц и в абсолютном, и в относительном выражении оказались существенно выше по сравнению с орудиями вышестоящих уровней армейской иерархии.
В первом томе труда «Артиллерия в наступательных операциях Великой Отечественной войны», изданном в 1964 г., приводятся следующие особенности артиллерийско-стрелковой подготовки дивизионной артиллерии накануне войны: по результатам учебных стрельб, проведенных в 1939–1941 гг., глазомерный способ подготовки исходных установок использовался в 51–67 % случаев; в 85–90 случаях из ста пристрелка производилась по наблюдению знаков разрывов; отмечена «более низкая подготовка» командирских кадров второочередных формирований.
Весьма полезным источником информации является книга «Артиллерия», вышедшая в 1953 г. В ней приведен пример типичной боевой работы 122-мм гаубицы М-30 с закрытых огневых позиций. Здесь основным методом является пристрелка, а прибором наблюдения — бинокль или стереотруба. Звукометристы, обработка результатов аэрофотосъемки, точные расчеты для метода полной подготовки огневых данных и прочие обычные для сегодняшнего артиллериста вещи упомянуты только для тяжелых систем армейского уровня подчинения или частей РВГК, да и то в связи с необходимостью экономить дорогостоящие снаряды. Для сравнения: в штате артиллерийского полка немецкой танковой или пехотной дивизии все это предусматривалось, а в Третьем рейхе среди призывников или резервистов было достаточно людей с необходимым уровнем образования для подготовки артиллерийских специалистов.
Но ближе к концу войны положение начало выправляться, поскольку пришло понимание, что воюют именно люди, и успехи или поражения на поле боя определяются их уровнем профессионализма. Выпускник артиллерийского училища 1944 г. в возрасте 18–23 лет, хорошо знающий математику и топографию, уже не был редкостью: перед призывом или добровольным поступлением в армию он являлся студентом-младшекурсником или школьником с хорошими или отличными оценками по профильным для артиллерийского дела предметам. В послевоенное время ситуация в этом плане уже полностью нормализовалась. Также с целью распространения полученного в боях опыта фронтовыми типографиями печатались информационные листки и методички с описанием технических, вычислительных и тактических новшеств, успешно примененных артиллеристами на практике.
Таким образом, потенциал гаубицы М-30 в 1940–1945 гг. не был раскрыт полностью. Ближе к концу войны наметился существенный прогресс в этом деле, но и частичная его реализация оказалась настолько удачной, что явилась основой цитируемых во введении к статье фразы маршала Г.Ф. Одинцова и мнения историка Иана Хогга. Исключительно подходящей для службы М-30 была в послевоенной Советской Армии, она же стала этапом в подготовке артиллеристов для более поздних и совершенных систем, которые в силу дороговизны и сложности трудно доверить неопытным военнослужащим. Все это характеризует проделанную Ф.Ф. Петровым и его сотрудниками работу только с самой лучшей стороны. Бывшие противники и союзники, использовавшие 122-мм гаубицу обр. 1938 г., зачастую под другими именами (например, немецкое обозначение — 12,2 cm schwere Feldhaubitze 396(г) или финское — 122 Н/38), также очень высоко оценивали это орудие.
Батарея гаубиц М-30 с гусеничными тягачами на марше. Гаубицы — на прицепе у легкого тягача АТ-Л и полубронированных АТ-П. Использование тягачей- транспортеров позволило исключить передок. Гаубицы — на шинах с губчатой резиной.
