Их было пять человек. Они сидели на диванах, сдвинутых лицом друг к другу, и напряженно всматривались в фрактальную голограмму, которую выдает стандартный проигрыватель, если в воспроизводящийся файл не встроен собственный видеоряд. Конечно, лицезреть что-то кроме цветовых переходов и причудливых переливов они не могли, напряжение относилось к мелодии, звучащей из уютно расположившегося на коленях одной из них терминала. А точнее к тексту, который они пытались осознать и понять, как делал это я незадолго до попадания сюда. И пока у них, как и у меня, получалось не очень.

– Привет. – Одна из них увидела меня, подняла голову. Затем задумчиво улыбнулась, встала и подошла. Две ее подруги на мой приход отреагировали лишь поворотами головы и такими же задумчивыми улыбками, две же вообще не прореагировали – лишь глаза выдали, что они меня все-таки заметили. Ах да, девушка обратилась ко мне на чистом русском оккупированной зоны, и это сразу выбило из привычной колеи.

– Привет… – улыбнулся я в ответ. Тем временем терминал начал выдавать следующий куплет, и оставшаяся четверка полностью погрузилась в него, забыв о моем существовании:

Я не спрашиваю сколько у тебя денег Не спрашиваю сколько мужей Я вижу, ты боишься открытых окон И верхних этажей И если завтра начнется пожар…

– Грузитесь? – усмехнулся я.

Она не поняла.

– Грузитесь? Мозги загружаете? – пояснил я, как и она, на русском. Он у меня не такой чистый, как у нее, все-таки я вырос в Альфе, но она восприняла его с явным облегчением.

– Значит, правда, да?

– Что, правда?

– Ну… Что ты наш. Из нашего сектора.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять сказанное.

– Да. Самара. А вы откуда? – я обвел подбородком всех присутствующих.

Она рассмеялась.

– Да кто откуда. Настя и Маринка, вон, вообще с Марса. – Она принялась указывать на подруг. – Ира – Саратов. Я – Астрахань. Еще из Восточного есть девчонки, Королёва, Циолковского… И еще с Марса…Нас тут почти три десятка! И мы рады, что ты из наших… – ее голос заметно потеплел.

– Не то чтобы прямо из ваших… – начал было я, но она жестом остановила:

– Знаю, знаю. Много лет с родителями в столице прожил. Все нормально, не переживай. Ты все равно один из нас, несмотря ни на что. – Она подмигнула, ударила в плечо и протянула руку. – Жанна.

Затем скривилась, и пояснила:

– Не Ж у а н а,, и не Х у а н а, а наше, родное, Ж а н н а. Иоанна.

Рука была протянута. Повинуясь интуиции я сначала пожал ее, выиграв несколько драгоценных секунд, и только потом до меня дошло, что надо говорить ЕЙ.

– Ваня. Иван. Иоанн. Но местные зовут Хуан. И вы зовите, не обижусь, я уже привык…

Я улыбнулся, что послужило сигналом, и через секунду мы с Жанной весело смеялись.

– Видишь, практически тезки!

– Да уж! Отойдем, практически тезка? – Она кивнула в сторону, и я последовал приглашению.

Мы вышли на "улицу" – в основной коридор, где музыка играла потише. Вокруг нас образовался вакуум, представители неполноправных ангелочков предпочитали обходить меня и тезку стороной, а других пока я здесь не видел. Но ажиотаж спадал на глазах, теперь они не бегали поглазеть на меня как такового. Я уже не мог претендовать на статую Иисуса, хотя на головные ворота Белого моста (1) пока еще мог.

– Мы держимся вместе, – пояснила Жанна. – Помогаем друг другу. Негласно. Если будут какие-то проблемы – говори. Чем можем – всегда поможем.

– Я думал, во краю угла у вас лояльность ее величеству. – Я усмехнулся. – А вы устраиваете внутренние группировки, в политику играетесь…

Она не повела и бровью.

– Мы все одинаково преданы ее величеству. И если что-то такое произойдет, все будем на одной стороне баррикады. Не передергивай. Просто… – Она замялась.

– Просто хоть у вас и нет антагонизма, как "снаружи", между "русскими" и "имперцами", – подсказал я, – но вы все равно помогаете друг другу. Так?

Она облегченно кивнула.

– Да. Но все в пределах устава. Если выкинешь что-то в разрезе с ним… – Она посмотрела ОЧЕНЬ выразительно.

– Все будет нормально, не переживай. – Я снова улыбнулся. – И за наших тоже… Того… Порву!

Последний аргумент ее убедил. Поболтав еще о том и о сем, уведя все вопросы в железные аргументы "секретно" и "не положено", я побрел дальше. На душе скребли кошки.

Я привлек на свою сторону еще одну группу лиц, этническую русскоязычную, принявшую меня за своего. Но…

…Но мне пришлось соврать им, выдать себя за выходца из русского сектора. А врать – нехорошо, особенно здесь. Ведь как я для себя выяснил, на самом деле таковым я не являюсь.

Я таки понял, что такое есть этот "кубрик". Может проектировщик этого места в эпоху королевы Аделлины и имел что-то общее с флотом, а может к нему имела отношение тогдашняя глава корпуса, но через столетие привитые тогда термины изменились до неузнаваемости. Если на настоящем корабле кубрик – помещение для команды, то здесь это развлекательный центр. Но центр, внушающий уважение.

Тут было все, что только можно пожелать. Начиная от электронных терминалов (правда, как мне потом объяснили, без выхода в сети по соображениям безопасности и потому вечно пустыми), живых настоящих библиотек с бумажными (!) книгами, всяких залов для игр, вроде шахмат, всевозможных оранжерей, засаженных всем, чем только можно, и кончая большим помещением с автоматическим баром, где дают халявную выпивку, бесплатно. Поправка, не совсем бесплатно, деньги за нее все-таки снимают, но только через браслетный чип с грядущего жалования, и только за дорогие или алкогольные напитки. Да и те выдаются по чипу только лицам, официально находящимся на выходном. Легкие и безалкогольные же напитки тут можно брать в неограниченном количестве, совершенно за так. Вот это и есть кубрик в местном понимании.

Народу, вопреки заверениям девочек на вахте, тут было не много; я брел по почти пустым коридорам и заглядывал в почти пустые же помещения. Но по размышлению пришел к выводу, что все в мире относительно – при общей численности бойцов в триста винтовок, тех, чья очередь отдыхать, не может быть больше сотни. Это на гражданке в охране смены сутки через двое-трое, здесь же, скорее всего, наоборот. А сейчас "свободных", скорее всего, еще меньше, ведь объявлено усиление. Но для них, за годы привыкших к такой численности, это наверняка "полно", даже за вычетом тех, кто сидит или спит в каютах. Ведь по крайней мере, все они находятся на базе, а не в городе.

Учитывая, что браслет показывал одиннадцать вечера по Каракасу, все, кто не спал, сидели здесь Но не по библиотекам и игровым в шахматы, а в той самой зале, где напитки. Несколько столов, несколько диванов, и три-четыре группы девочек разных возрастов, кучкующихся друг с другом. Была здесь и "зелень", и тоже кучковалась отдельно, в стороне. В воздухе явственно попахивало табачным дымом, а в центре помещения стоял большой стол, где компания из шести человек играла в карты. Нет, по последующим наблюдениям я понял, что играют минимум три компании из пяти наблюдаемых, но этот стол являлся как бы нейтральной территорией, где играть могли представители разных групп, возрастов и сообществ кубрика, место за котором надо было заслужить.

– Привет.

Воцарилась тишина, все взгляды обратились на меня. Пауза.

– О, сам пришел! – раздалось от центрального стола. Послышались жиденькие смешки. Мне это не понравилось, и смешки и реплика, и я внутренне возликовал – слишком до этого все гладко получалось. Ну вот, наконец, и конфронтация!

Я улыбнулся и поковылял к этому столику и конкретно к прокомментировавшей мое появление сеньорите.

– Сам пришел для чего? – в глаза спросил у нее.

Она не стушевалась, но я почувствовал, как внутри у нее что-то обломалось. Ответа не последовало. Решила не рисковать, доводя до конфликта. Вместо этого указала на место за столом напротив себя чуть сбоку.