Сова установил параметры, дал санкцию на неограниченные расходы и инициировал поиск по всему Неводу.

Прежде чем человек сможет дать отпор, ему требуется обзавестись оружием. Задолго до того, как Магрит завершит любые переговоры, Сова намеревался узнать о заправилах «Лигон-Индустрии» больше, чем о любых других людях в Солнечной системе. Крупная организация, подобно любой другой крупной структуре, всегда имела свое слабое место. Именно это место Сова собирался у «Лигон-Индустрии» найти.

А что он предпримет тогда? Сова этого не знал. Он действовал, руководствуясь древней мудростью: «Фундаментальной ошибкой является теоретизировать до получения данных». Однако он определенно намеревался что-нибудь предпринять.

Р-П-И. Регистрация, Подтверждение, Интерпретация. Таковы были три столпа, на которых покоился проект СЕТИ. Без одной из этих трех процедур любая попытка была обречена на провал. Если не удается зарегистрировать, ты с самого начала ничего не получаешь. Если не удается подтвердить вроде бы обнаруженное, ты опять-таки ничего получаешь.

Однако, самым досадным опытом становился успех регистрации и подтверждения, за которым следовало долгосрочное фиаско при попытке интерпретации. Ты знал, что у тебя есть сигнал, знал, что он искусственного происхождения, знал, что он приходит издалека, из-за пределов Солнечной системы. Но что он, черт побери, означал? Если ты не мог ответить на этот вопрос, тебе следовало приготовиться к массе скептического отношения в твой адрес.

— Мы зарегистрировали сигнал со звезд.

— В самом деле? И что там говорится?

— Понятия не имеем.

— А. Ну-ну. Спасибо. Дайте нам знать, когда будете иметь.

Такова была интерпретация, нечто в далеком будущем. А Милли, в первом приливе наивного энтузиазма, посчитала, что это великое будущее может быть не таким далеким, раз с регистрацией все было закончено. Только теперь она осознавала всю степень этой ошибки.

Джек Бестон пригласил на собрание пятерых человек. Одной из этих пятерых была загадочная Зеттер, которая по своему обыкновению предпочитала молчание разговору. Остальных Милли уже встречала на станции Л-4, но ей никогда их не представляли. По сути, в своей поглощенности собственной работой она их едва замечала. Теперь же она их определенно заметила. Также Милли пожалела о том, что перед самым собранием не сходила в туалет. То ли от нервозности, то ли от предвкушения, но она испытывала в этом смысле растущий дискомфорт.

— Итак, Солсбери. — Джек обратился к худому мужчине с черными обвисшими усами и темными, подернутыми влагой глазами. — Есть это дело в аналоговой?

Таким вежливым Милли Людоеда еще не видела. Он казался холодным, почти расслабленным — пока ты не обращала внимание на засунутую в карман левую руку и постоянное позвякивание не то монеток, не то ключей.

Солсбери кивнул.

— Если есть в цифровой, есть и в аналоговой.

Это был осторожный, консервативный ответ. Такие ответы Милли еще только училась оценивать по достоинству. Первоначальные сигналы из космоса, либо радиоволны, либо нейтринные импульсы, приходили в аналоговой форме. До компьютерного анализа и выведения на дисплей они проходили аналогово-цифровое преобразование. Все традиционные проблемы А-Ц преобразования возникали в этом процессе. Можно было получить эффект «подрезывания» импульсов ввиду использования недостаточного числа цифровых фрагментов или эффект «вымышленного имени», сдвиг частоты, вызванный неверной скоростью апробирования. Можно было потерять информацию или создать ложную «информацию» там, где таковая отсутствовала. Тим Солсбери не говорил о том, что там был сигнал или что там не было сигнала — это в сферу его компетенции не входило. Он просто говорил о том, что наличие или отсутствие сигнала не было следствием преобразования А-Ц.

— Действительно. — Джек не перешел к своему обычному допросу третьей степени, а вместо этого повернулся к женщине справа от Милли. — Танкард?

Милли решила, что даже здесь определенный ранг имел свои привилегии. Ханна Краусс, обычная наставница Милли, была заметна по своему отсутствию. Здесь находились самые старшие и доверенные работники Джека Бестона, и по их виду можно было понять, что они не позволят кому бы то ни было обливать их дерьмом. Что же касалось Пат Танкард, то, даже если она когда-то была уязвимой младшей сотрудницей, Милли сильно сомневалась в том, что ее хоть как-то беспокоили нежеланные сексуальные подходцы Людоеда. Темные волосы Танкард были коротко подстрижены, на безымянных пальцах обеих рук она носила золотые кольца, а на ее мускулистом левом бицепсе красовалась голографическая татуировка. С одного угла эта татуировка читалась как «Эллен», а с другого там можно было увидеть стройную длинноволосую блондинку.

— Если в этих данных и есть артефакты, то они не связаны с результатами того, что проделала Милли Ву. — Пат Танкард ободрительно ей улыбнулась. Теперь Милли поняла, что не раз слышала этот медовый баритон в душевых, где он мурлыкал старомодные романтические баллады. Танкард продолжила: — Я расположила все операторы в предпочтительном для меня порядке, который в целом не соответствует порядку, использованному вчера. Если там был сигнал, там по-прежнему есть сигнал. Короче говоря, что было, то и есть.

Порядок, в котором проводились операции, мог генерировать иллюзию значимого сигнала. Даже нечто столь элементарное, как переход от декартовых к полярным координатам в двухмерном блоке, мог формировать «значимые» образы, которые пропадали, когда ты производила этот переход в другой точке обработки.

Это был еще один шаг к регистрации. Милли следовало испытать прилив уверенности. Однако вместо этого она испытывала растущее напряжение, а нажим на ее мочевой пузырь сделался решительно дискомфортным. Вдобавок ее мутило — примерно так, как бывает в первые несколько минут при нулевом «жэ», когда желудок приподнимается, чтобы давить на диафрагму. Сколько же ей еще придется здесь высидеть, прежде чем Джек Бестон объявит свое окончательное решение?

Милли решила, что прежде чем она сможет уйти, она досидится до того, что ее вырвет или что лопнет ее мочевой пузырь. Для последней перспективы имелся не слишком многообещающий прецедент. Тихо Браге, последний из великих астрономов «дотелескопной эпохи», а также эксцентричный надсмотрщик еще покруче Джека Бестона, по правилам этикета не смог встать и уйти с придворного пиршества раньше, чем это сделает герцог. В результате он пострадал от разрыва мочевого пузыря и через несколько дней скончался.

— Крускаль?

Голос Джека снова ворвался в тяжкие раздумья Милли. Женщина напротив нее кивнула.

— Если сигнал проистекает от некого процесса естественного происхождения, то это неизвестный науке процесс. — Женщина была пухлой и коренастой, с оливковой кожей и акцентом, который предполагал, что на юпитерианскую станцию Л-4 она прибыла откуда-то из Внутренней системы — скорее всего, с Земли, а также, надо полагать, из обсерватории, по-прежнему базирующейся в Кордильерах.

— Более того, — продолжила Ирма Крускаль, — любой естественный процесс, генерирующий подобный сигнал, должен быть во многих смыслах самым что ни на есть неестественным. Энтропия поднимается и падает в полном соответствии с тем, что можно было бы ожидать, если бы высокоэнтропийное повторяющееся сообщение разделяли длинные низкоэнтропийные указатели начала и конца. Разумеется, это ничего не говорит нам в отношении подтверждения и интерпретации.

Все проявляли схожую осторожность, удерживаясь от проявлений излишнего оптимизма. Милли твердила себе, что именно так и следует поступать — не слишком возбуждаться, не слишком надеяться. Тем не менее, она чувствовала, как дрожат ее коленки. И она поплотней прижимала их друг к другу.

Бестон повернулся ко второму мужчине в рабочей группе. Хрупкий и крошечный, Арнольд Рудольф выглядел старше самого Господа Бога. Истинного его возраста, похоже, не знал никто, даже всеведущая Ханна, но ходили слухи, будто он присутствовал еще на закрытии великой радиотарелки в Аресибо и был одной из главных движущих сил при разработке первых интерферометрических блоков космического проекта СЕТИ.