Тронный зал. Угрюмый, скорее даже мрачный, освещенный тусклым светом от огненных чаш, что заполняли все пространство по краям зала, встретил своей гулкой тишиной, из-за чего по спине прошелся неприятный холодок.

Все тот же странный трон с перекрещенными мечами над головой и оскаленной пастью чудовища над ними.

Стены, с медленно протекавшей по ним магией Темного мира — ничего не изменилось почти, не считая лишь того, что в воздухе витало напряжение, скорбь и убивающая тоска по тому, кто не так давно восседал на троне.

Все напоминало о нем! Отец.

— Брат, — лучезарно улыбнулся Ратхар, подходя у Дакхару, стоявшему близ к трону. — О чем задумался?

— А то ты не знаешь, — угрюмо ответил он, не разделяя веселья с братом. — И хватит уже показывать всем, что тебе безразлично что случилось — не поверю.

С лица Ратхара тут же слетела маска добродушия, отражая в глазах то, что творилось у него на душе — печаль, неверие в происходящее, гнев, что он ничего не может изменить. Слишком много эмоций, слишком много переживаний, от которых почти не возможно избавиться, невозможно забыться хоть на мгновение. Даже во сне они преследовали его, не даря покоя. И он не познает их, пока не претворит свой план в действие.

— Ты прав, я никогда не умел притворяться. — Мужчина вздохнул. — Нужно кое о чем поговорить.

Дакхар хмуро взглянул на брата, поворачиваясь к нему в пол оборота.

— Если это очередная твоя глупость о…

— Нет, подожди, это очень серьезно. — Ратхар взъерошил темные волосы с фиолетовыми прядками по бокам, спускающиеся до самых плеч, не зная как начать разговор. — Понимаешь…

— Не понимаю, — резко оборвал его на полуслове Дакхар, а глазах которого полыхало синее пламя. — Совсем не понимаю! Отец погиб, а ты веселишься, вместо того, чтобы принять власть! Что за безрассудство, Ратхар?

— В этом-то все и дело, брат, — печально произнес мужчина, виновато заглядывая в глаза Дакхара. — Я хочу отказаться от власти в твою пользу. Ты должен править Темным миром и нашей империей вместо меня.

Дакхар шокировано уставился на брата, полностью повернувшись в его сторону:

— Что ты такое говоришь? — Голос мужчины взволнованно задрожал, а руки непроизвольно сжались в кулак.

— То, что ты услышал: я хочу отказать от власти.

— Но почему? — не понимал молодой демон, в душе которого с каждым мгновение разгоралось сильное раздражение вместе с гневом, но он старался держать себя в руках. И Ратхар это прекрасно видел.

— Власть — не для меня, ты же знаешь. Она, скорее, для тебя, брат. Мне же по вкус воинское дело…

— Воинское дело?! — все же взъярился мужчина, всплеснув руками. — Да ты в своем уме?! Нам нужен правитель, Ратхар! Законный правитель, а не вояка, который презрел наши законы в угоду себе! Так нельзя! Жизнь не состоит лишь из одних развлечений и приключений на свою задницу! Все гораздо сложнее!

— Постой… — постарался прервать гневную тираду брата Ратхар.

— Постой?! Ты говоришь мне: постой?! Нет уж! Слушай меня, братец! — злобно рыкнул Дакхар, ткнув брата в грудь рукой, от чего тот слегка попятился назад. — Ты не посмеешь отказаться от власти, ты обязан занять законное место во главе нашей империи, да что там империи — всего Темного мира! Как ты можешь думать о том, чтобы махать железками, да совершать ратные подвиги во имя… Чего?! Славы?

— Я…

— Ты! Вот именно, что ты, брат. Ты старше меня пусть и не намного — всего на несколько минут, но сейчас именно твое престолонаследие после смерти отца, а не мое. От власти нельзя отказаться так просто. Да и ритуал… Нет, Ратхар, я отказываюсь от этой бредовой авантюры. Слышишь, отказываюсь!

— Да подожди же ты, наконец! — нахмурившись, повысил голос мужчина. — Ты не понял, вернее, не так понял, Дакхар. Я хочу отказать от власти не потому, что не хочу ее, хоть и не спорю, что все дворцовые интриги, сплетни и дипломатические ухищрения не для меня, а потому, что ты намного больше подходишь на эту роль. — Ратхар слегка замялся, но взглянув на хмурого брата, вздохнул и все же продолжил: — В любом случае после моей смерти власть унаследуешь ты.

— Так, я не понял, а почему ты заговорил о своей смерти? — настороженно спросил Дакхар, подозрительно прищурив глаза.

— Потому что собираюсь отомстить за смерть того, кого мы так любили, — на одном дыхании ответил он, уверенно глядя брату прямо в глаза.

— Месть, — хмыкнул молодой мужчина, скептически глядя на того, с кем рос всю свою сознательную жизнь, с кем разделил и сладкое чувство радости, и неприятный привкус горечи. — Это твой довод? Что за бред возник в твоей голове? Арахсшарсцы слишком сильны, чтобы сражаться с ними хотя бы на равных, не говоря уже о том, чтобы победить. Так что выкинь эту безумную идею из головы, этим ты все равно ничего не добьешься.

— Возможно и так, — кивнул мужчина, чувствуя, как те чувства, что он пытался ото всех скрыть, начинают пробиваться наружу, грозясь и вовсе вырваться на поверхность. — Но брат, я хочу показать всем, кто желает отобрать власть у нашей семьи, что мы не так просты, что мы — сила, с которой им придется считаться. Я возглавлю наше войско, если это потребуется, но сперва хочу договориться мирным путем, чтобы нам просто выдали того, кто оборвал жизнь нашего отца. — Ратхар нервно вздохнул.

— Понимаю, — сочувственно отозвался Дакхар, положив руку на плечо брата. — Но и ты пойми…

— Да что ты понимаешь? — горько воскликнул Ратхар, сбрасывая руку Дакхара со своего плеча и отходя от него на несколько шагов. В душе начала разворачиваться настоящая буря, которая могла сокрушить всех и все на своем пути.

В глазах полыхнуло багрово-пурпурным, а в руках образовалось фиолетовое пламя, которое перерастало в настоящую бушующую от ярости стихию. Через краткий миг Ратхар уже был полностью объят огнем, который, к счастью, не причинял ему вреда.

— Брат, прошу, успокойся… — взволнованно произнес Дакхар, уставившись на брата во все глаза, и видя, что тот впервые проходит через боевую трансформацию — этого не должно было случится, — слишком рано она началась. Слишком.

— Не могу, — сипло выдавил он, хватаясь за грудь, которую разрывало от переполнявших эмоций — ярость, легкое безумие, паника и лютая печаль по отцу, вместе с выворачивающимися наизнанку костями, причиняли невыносимую боль. Хотелось выть, но к горлу подкатил ком, не дающий проронить ни звука. Казалось, что это длится мучительно долго, хотя на самом деле прошло не более пары минут. Все смешалось. И именно в тот момент, когда мужчина думал, что сойдет с ума от не выплеснутых эмоций, от жуткой пытки, что корежила его тело, все, вдруг, прекратилось. Мучительно тяжело осев на пол и прикрывшись кожистыми крыльями с фиолетовыми жилками, тем самым заслоняясь от брата, из его глаз брызнули горькие слезы потери, а из груди вырвались сдавленные рыдания.

Наконец-то, все, что накопилось в душе Ратхара, все те эмоции, что он так тщательно ото всех скрывал, когда погиб отец, выплеснулись наружу, принося ему небольшое облегчение.

Проснулась от того, что по моим собственным щекам текли слезы — горькие слезы от того, что прекрасно понимала, как тяжело пережить потерю того, кого любил всем сердцем. Это не передать словами — слишком больно. Ведь я еще сама не так давно оплакивала ту, кто подарил мне жизнь, лишь позже узнав, что мама все же жива и находится в этом мире.

Но то чувство потери и безысходности разрывало душу на части, оставляя в ней лишь глубокую и зыбкую пустоту.

Сон. Странный сон, в котором я видела братьев-близнецов. Они так похожи внешне, но так отличаются внутренне. Дакхар более сдержан в отличии от Ратхара. В старшем брате эмоции били через край, в то время как младший лишь шокировано смотрел на него. Почему они так сильно отличаются? Значит ли это, что Ратхар более чувствителен, нежели его, как теперь поняла девушка, непробиваемый и бесчувственный брат? И каков старший сын Оэра на самом деле?

Я не понимала, почему увидела все это, почему ощущала все те эмоции, что переживал Ратхар. Я ничего не понимала. В голове роилось слишком много вопросов, на которые никак не могла найти ответов.