— Нет, — ответил демон. — Да и какое это имеет значение? Послушай, Денис, мы сюда не просто так пришли языками чесать. Ты должен кое-что сделать, забыл? Договор подписан твоей кровью, и ты обязан выполнить условия.

— Разумеется, — произнёс я. — За этим мы сюда и приехали. Вениамин здесь?

— Здесь. Он тебя ждёт, — сказал Бельфегор.

Я отнёс Свету в машину и положил на заднем сиденье. Снова проверил пульс. Он был слабый, но всё же сердце билось. Я достал из багажника штурмовую винтовку, распихал магазины по карманам и вернулся к своим демоническим родственникам, которые так ждали на дороге. Все втроём мы отправились в особняк.

На стоянке сразу за воротами стояли несколько машин, в том числе лимузин Куракина. На дороге, ведущей через сад к длинному двухэтажному особняку, лежали три трупа. Наверняка, были тут и другие убитые. Совсем недавно здесь царило веселье, а теперь властвовала смерть.

Мы миновали особняк и спустились к пристани. У причала стояли два небольших катера и две моторные лодки.

— Видишь? — Бельфегор показал на объект вдали, что дрейфовал возле лесистого берега.

— Вижу.

— Сегодня утром после бурной пьянки Вениамин с друзьями решили поплавать на яхте. Кажется, им там неплохо. Но всё равно поторопись. Они могут вернуться в любой момент. Справишься с лодкой?

— Справлюсь, — ответил я. — Мне интересно другое: справлюсь ли я со всеми, кто сейчас на борту?

— Об этом не волнуйся, — успокоил Бельфегор. — Ты впитал достаточно силы, теперь тебя одолеть не каждый сможет. Есть вещи, которые нужно сделать самому, без чьей-либо помощи. Так пойди и сделай это, сын! Я верю в тебя. И хватить уже этой твоей человеческой жалости. Не оставляй никого. Это в твоих же интересах.

Я кивнул. На душе стало погано. Опять придётся убивать. Опять погибнут ни в чём неповинные люди. И ради чего? Чтобы я мог дальше существовать, оставаясь проводником для этих эгоцентричных ублюдков, которых заботят только собственные удовольствия?

Эстер словно прочитала мои мысли.

— Ты — один из нас, Денис, — сказала она. — Помни, кто ты и с кем ты.

— Но я — человек, — возразил я.

— А вот это не такой простой вопрос, как кажется, — произнёс Бельфегор. — В тебе есть и то, и другое. Две сущности сочетаются в одном естестве. Ты — посредник. Истинный посредник между двумя мирами, в котором они сплелись воедино. Но поскольку оболочка человеческая слаба и недолговечно, ты знаешь, что останется в конце. А потому отбрось сомнения и сожаления и делай, что должно.

От его слов мне становилось только хуже: я не хотел быть одним из них.

Я залез в моторную лодку, отвязал её, запустил двигатель. Эстер и Бельфегор стояли на пристани и смотрели, как я отплываю. А я смотрел вперёд на приближающееся судно, где находилась моя цель. Теперь Вениамину Куракину не уйти — и это сейчас главное.

Это была небольшая моторная яхта с одноэтажной надстройкой. На верхнем командном мостике отдыхали несколько человек. Какой-то парень, одетый в длинные пляжные шорты, подошёл к борту.

Я подвёл лодку к кормовой платформе.

— Эй, ты кто? — крикнул парень сверху. — Чего надо?

Рядом с ним появилась блондинка в красном купальнике, она спросила парня: «Кто это?», но тот отрицательно покачал головой.

Я перебрался на яхту и пошёл вверх по лестнице. На плече моём висел автомат, а карманы оттягивали запасные магазины. Я помнил слова Бельфегора: никакой жалости.

На командном мостике за штурманским креслом стояли несколько шезлонгов. На меня устремились четыре пары глаз. Кроме парня и блондинки в красном купальнике тут были ещё две девушки. Они лежали на шезлонгах и с любопытством наблюдали за мной. Солнце уже достаточно сильно припекало, молодые люди загорали.

— Я что, непонятно спросил? — поинтересовался парень. Кажется, он не сильно испугался винтовки, висевшей у меня на плече. — Ты чего тут забыл?

Я схватил автомат, дёрнул затвор. Женский визг потонул в треске очереди. Я выпустил в парня весь магазин. Первые пули ударились о невидимую стену, но вскоре защита исчезла, и молодой человек изрешечённый упал на пульт управления. Блондинка в красном купальнике тоже была «духовной». Они попыталась воздействовать на меня. Я ощутил лёгкую головную боль. Бельфегор сказал правду: здешняя молодёжь не отличались великой силой, и магия их не причиняла мне вреда.

Щупальца выросли из-за моей спины и пронзили всех трёх девушек одновременно. В считанные секунды я высосал их жизненную силу, которой оказалось совсем мало. Силу убитого парня я тоже поглотил — её оказалось побольше, не на много.

Перезарядил автомат. Спустился вниз.

В надстройке нашёл ещё троих. Две девушки жались в углу. Какой-то щуплый кудрявый паренёк с золотой цепочкой на шее, на вид мой ровесник, завидев меня, начал умолять, чтобы я не стрелял.

— Э, приятель, — говорил он, — зачем ты это делаешь? Не надо, а? Что хочешь? Деньги? Я дам всё, что скажешь. Не стреляй только, ладно?

Одна из девушек, что жались друг к другу на диване, попыталась воздействовать на меня, но у неё тоже ничего не получилось. Я не стал стрелять. Щупальца сами потянулись к молодым людям, чтобы поглотить их силу. Теперь их жизни принадлежали мне. Я напитывался ими и становился сильнее. Демон внутри меня рос и креп.

И тут я увидел его — того, кого я преследовал с тех пор, как попал сюда. Вениамин Куракин в шортах и расстёгнутой гавайской рубахе выскочил из трюма и уставился на меня осовелым ничего не понимающим взглядом. Парень был в стельку пьян, его шатало.

— Ты?! — воскликнул он в негодовании. — Ах ты ж паскуда! Ты ответишь за всё.

— Разумеется, — я выпустил в него остаток магазина, а потом отбросил автомат и шагнул навстречу.

Я ощутил боль в голове. Вениамин пытался воздействовать на меня, но теперь я был сильнее его, и он не мог ничего сделать. Я подошёл к нему вплотную.

— Да что ж это такое, — процедил Вениамин. В его глазах я увидел страх.

И тут я понял, что он выдохся, истратив на меня весь свой ресурс.

Я двинул ему кулаком в живот, и Вениамин согнулся.

— Сволочь, — выдавил он.

Я схватил его за волосы, посмотрел в лицо, перекошенное от боли, страха и злости. Вениамин выглядел сейчас жалко и ничтожно. Удар в зубы, ещё один… Кровь обильно пошла изо рта и носа. Вениамин плевался и вырывался, но я двинул ему коленом по рёбрам, и парень покатился по полу. Хотел подняться, но я придавил его ногой.

Надо было кончать с этим уродом.

Я опять схватил его за волосы, вытащил из надстройки и принялся бить головой о ступеньку. Бил долго, аж вспотел. Вениамин потерял сознание, а потом и вовсе перестал дышать. Я отпустил его, и он растянулся на палубе. Я отдышался, проверил пульс, убедился, что парень мёртв, а затем кровью нарисовал на его теле нужный знак.

После этого я вытер руки о его рубашку, проверил трюм и, не найдя никого, вернулся на палубу.

Чайки носились над водной гладью, солнце играло бликами на волнах, ветер шумел в кронах деревьев на берегу.

Я сел на кормовую площадку, свесив ноги вниз. Волны почти касались подошв моих ботинок. Моторная лодка одиноко дрейфовала неподалёку. Я её не привязал, и она пустилась в свободное плавание.

Как же не хотелось возвращаться обратно в шум и суету этого безумного мира! Хотелось уплыть подальше отсюда — туда, где меня никто не найдёт, не достанет, уплыть далеко в море или океан и дрейфовать там неделями и месяцами, пока не сойду с ума от одиночества. Тут, правда, было не море, а всего лишь небольшое озеро, оба берега которого просматривались невооружённым глазом. Далеко не уплывёшь. Да и стрельбу, наверняка, уже кто-нибудь услышал, а значит, надо поскорее сваливать.

Рядом появился свиток — тот самый старинный пергамент, украшенный огненными знаками, на котором я когда-то поставил свою подпись. Теперь он снова лежал передо мной. Он медленно тлел, а ветер развеивал его пепел над водной гладью.