Но затем Конал стал откуда-то черпать силу, чтобы сопротивляться этим рукам, он смог установить барьер из пурпурного света между собой и другой сущностью, наконец уйдя от всяческого контакта.

Это было нелегко, но все-таки удалось ему.

Какое-то время после этого он отдыхал, постепенно обретая равновесие, и наконец нормализовалось даже его дыхание — когда он сумел подчинить себе боль в руке при помощи энергии, хозяином которой он стал. Память Тирцеля тоже, казалось, стала стабильной, а все полученные знания сделались полностью доступны.

Он несколько минут потратил на то, чтобы проверить и убедиться в этом, сознавая, что зелья, попавшие в его тело, достигли максимального эффекта, а он, несмотря на это, все еще может использовать свою волю. Затем он сделал глубокий вдох и медленно выпрямился, сев на пятки и придерживая то, что теперь казалось просто брошью у него в руке.

— Конал? — услышал он едва различимый шепот Моргана.

Хотя он и пытался держаться, Конал издал неприятный резкий звук от новой боли, остро почувствовав булавку у себя в руке. Но к нему уже пододвинулся Дункан, Морган отводил его здоровую правую руку, а Дункан развел пальцы левой, чтобы вынуть острие. Хотя она и была гладко отполирована, булавка с трудом выходила из руки. Конал не скрывал боли, поскольку до него дошло: он, возможно, реагирует не совсем адекватно на то, что, предположительно, должно было случиться. Его отец рассказывал, как потерял сознание даже после того, как ему передали лишь часть могущества, и у Конала создалось впечатление, что Келсон тоже отключался на какое-то время, когда принимал силу Халдейнов. Может, Коналу стоит притвориться, что он потерял сознание.

Но перед ним на коленях стоял Арилан и с большим интересом наблюдал за ним, очевидно, весьма довольный его реакцией. А Дункан, хотя и промывал раны на руке Конала чем-то ужасно жгучим, вскоре снял боль, используя свои целительские способности. И в результате исчезли и оба разреза, сверху и снизу, и все неприятные ощущения. Судя по реакции Дункана, в поведении Конала не было ничего необычного. Конал в удивлении посмотрел на руку после того, как ее выпустил Дункан: там не осталось даже капли крови, свидетельствующей об испытании, хотя кровь еще оставалась на булавке броши, которую держал Морган.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Морган, всматриваясь в серые глаза принца.

Проявляя осторожность, Конал покачал головой, притворяясь, будто с трудом соображает и еще не вполне пришел в себя.

— В порядке, наверное. Но…

Он сглотнул и опять покачал головой. Он, в самом деле, не мог выразить словами случившееся с ним, даже если бы и посмел — с тем, что давило ему на совесть. И ему не хотелось упоминать то незнакомое лицо, которое увидел.

— Я очень устал, — прошептал он, инстинктивно зная, что это будет самый безопасный ответ.

— Удивительно, что ты не потерял сознание, — тихо сказал Арилан, вытирая остатки миро с груди и макушки Конала. — На самом деле, как мне кажется, ты вообще не лишался чувств, не так ли?

Конал сразу же решил, что слегка приукрашенная правда безопаснее прямой лжи.

— Ну.., мне кажется, все-таки я словно куда-то уплывал, — прошептал он. — Все было так.., словно я уходил от действительности, потом возвращался и снова уходил. И я почти ничего не помню.

— Ну, это обычно, — заметил Дункан. — Мне кажется, Келсон так и не смог рассказать нам о пережитом, хотя и отметил, что, как ему показалось, он видел своего отца.

Арилан хмыкнул.

— Этого навряд ли следовало ожидать в данном случае, раз Нигель еще жив. Однако, определенно, что-то случилось. Конал, как насчет пробы своих новых сил? Может, что-нибудь продемонстрируешь, раз ты в неплохой форме?

Коналу стало не по себе, когда он прикидывал, что бы такое безобидное сделать. Ему следовало выбрать действие, которое не покажется слишком уж необычным спустя лишь несколько минут после обретения силы, в исполнении совершенно неподготовленного человека. Затем, притворяясь, будто изо всех сил концентрируется, он вытянул вперед правую руку и сложил ее чашечкой, призывая магический огонь. Конал изобразил благоговение, когда огонь появился, поблескивая малиновым светом у него в руке, но Арилан только улыбнулся, затем улыбнулся Дункан, а Морган только медленно кивнул.

— Магический огонь, — сказал Арилан. — Да, это начало. — Он бросил взгляд на двух других Дерини. — Вам потребуется моя помощь, чтобы тут все убрать, или я могу отвести Конала в его покои?

— Мы справимся, — ответил Дункан, когда Морган медленно поднялся на ноги с мечом Халдейнов.

Позднее, когда они уже сняли все заговоры, а Арилан ушел с Коналом и Морган с Дунканом собрали все предметы, использовавшиеся в ритуале этой ночью, Морган тяжело вздохнул, а затем опустился на пол, прислонившись спиной к боковине кровати Нигеля и беспокойно потирая рукоять убранного в ножны меча.

— Наверное.., мы должны принять, что Келсон мертв, — прошептал он, когда Дункан присел рядом. — Мне не хотелось верить в это раньше, но…

Его голос резко оборвался, он склонил голову, прикрыв лицо рукой от горя, сдерживаемого столько дней.

Но теперь случившееся нельзя было отрицать. Он предавался скорби еще несколько мгновений, стараясь найти успокоение в объятиях Дункана, а также в нежных прикосновениях сознания друга, которое посылало умиротворяющие импульсы, хотя горе Дункана было не меньше его собственного, ведь тот потерял не только короля, а еще и сына. Но, странно, отчаяние и горе довольно быстро прошли, постепенно сменяясь растущей убежденностью: они каким-то образом должны подтвердить для себя самих, что Келсон и Дугал на самом деле мертвы.

469 — Ты имеешь в виду: отправиться туда, где произошел несчастный случай и искать тела? — спросил Дункан вслух, когда они оба вновь смогли говорить.

Морган натянуто кивнул.

— Мы должны это сделать, Дункан. Пока сами не увидим доказательства и не удостоверимся, что Келсон с Дугалом потеряны навсегда, от нас будет мало проку. Я даже не уверен, большую ли роль мы сыграли в том, что сегодня происходило здесь.

— Любопытно, что ты об этом говоришь, — заметил Дункан, тоже отметивший про себя странность только что законченной процедуры. — Я сам как раз думал, как сегодняшняя ночь отличалась от того, что я ожидал. Какая-то странная пустота, словно мы просто автоматически производили нужные действия. Определенно, ничего общего с ритуалом Келсона.

— Согласен, последовательность была изменена в сравнении с тем, что нам доводилось видеть раньше, — сказал Морган, расстроенный гораздо глубже, чем ему хотелось признаться. — Одно это могло сделать процедуру иной. И, не исключено, что все остальное воспринималось по-другому, поскольку у нас не было Глаза Цыгана — хотя я определенно должен сказать, что конечный результат получился успешным. Что-то определенно произошло, когда он проколол руку брошью — хотя я согласен с тобой: ощущения очень отличались от тех, которые я испытал, когда руку прокалывал Келсон.

Дункан вздохнул и сел рядом с Морганом, точно также прислонившись к боковой боковине кровати, затем провел рукой по лицу, на несколько секунд погрузившись в собственные мысли, а затем покачал головой.

— Мы гоняемся за призраками, Аларик, — прошептал он, — и к сожалению источник этих призраков, скорее всего — наше глубокое горе, а не что-либо по-настоящему странное, происшедшее здесь сегодня ночью — хотя и магию Халдейнов нельзя считать не странной по стандартам Дерини, как мне кажется.

— Да, ты прав.

— Что приводит нас к еще одному интересному вопросу, — продолжал Дункан. — Конал — только Халдейн. Джехана не является его матерью — а это даст гораздо более слабое воплощение силы, чем мы привыкли видеть в Келсоне.

— Если только в Халдейнах уже не было крови Дерини до Джеханы, — заметил Морган. — В прошлом-то была, хотя я сказал бы, что к сегодняшнему дню ее здорово разбавили, — он вздохнул. — Но ты прав. Конал не будет таким королем, какими были Келсон или Брион. Жаль. Это грустный факт сам по себе.