Рю ушел в город, и обещал вернуться вечером. Когда день подошел к концу, я вымылся, как следует, и обустроился в одной комнате с Хелей, куда заселил меня Рю. Для меня это было высшим признаком доверия, ведь Рю доверил мне свою внучку. Я глядел на Хелю так, будто она была вверенной мне драгоценностью, которую надо охранять ценой жизни. Почувствовав на себе мой взгляд, Хеля спросила сердито:

— Чего уставился? Вот кажу деду, и он тебя в чулане поселит.

Я тут же смущенно отвернулся. Наверное, она была права, и мне не стоило на неё так смотреть, хотя было тяжело перед этим устоять. Она была очень красивой, и будто магнитом притягивала к себе мой взгляд. Интересно, какой же она будет, когда вырастет? И каким буду я? «Наверняка мы поженимся, когда вырастем!» — самоуверенно решил я.

Рю вернулся, и принес мне комплект домашней и уличной одежды, сказав, что отработаю. Спорить я не стал. Хоть я и не хотел менять одежду, и мне было достаточно своего стираного тряпья, я понял, что Рю этого не потерпит. В его доме всё имело уютный, чистый и изящный вид, в который моя одежда ну просто не вписывалась. Пришлось послушно принять купленное, и обещать, что отработаю, впрочем, как отработаю и всё остальное.

— Учитель Рю, — обратился я к нему почтительно, что заставило Хелю усмехнуться. Я беспокоился о том, что за всё, вроде как, отдавал. За жилье — домашней работой, за еду — деньгами буду, а за тренировки чем? — А за тренировки как платить придется?

— Старайся больше всех, — сказал Рю. — Будешь филонить, не буду учить.

Я кивнул. Как только Рю вышел, щелкнул выключатель, и свет во всём доме погас. Стараться больше всех — это запросто. Чего сложного в том, что бы тренироваться маханию мечом? Во мне была уверенность, что проще этого занятия нет ничего, и я смогу превзойти всех учеников Рю. Кстати, интересно, сколько учеников в этой школе?

Как только я представил учеников клана Шести Клинков, мне стало не по себе, а бушевавшая минуту назад уверенность куда-то пропала. Да они же меня в порошок сотрут! В голове возникало столько вопросов и опасений, что я всё никак не мог уснуть, ворочаясь с бока на бок.

— Рэн, ну хватит шуршать! — возмутилась Хеля, и я застыл.

Через несколько минут мне как-то удалось очистить свои мысли, что помогло начать погружение в тягучий и глубокий сон. Напоследок я, всё же, спросил себя: кто я? И кем буду?

— Трупом, если не замолчишь! — крикнула Хеля, явно не выговаривая букву «Р».

Вздрогнув, я испытал жгучий стыд, и понял, что вопросы были заданы вслух. Ладно, Хеля была права, что-то я расшумелся. Засыпая, я усмехнулся над тем, что Хеля картавит и решил, что это ужасно мило.

Спустя неделю я полностью освоился в доме Шести Клинков. Конечно тут никто не жил, кроме меня, Хели и Рю, но на занятия сюда приходили почти каждый день, кроме выходных. Учеников было примерно человек двадцать, и вначале я удивился, почему их так мало. Лишь потом мне стало ясно, что большинство обучавшихся просто отсеялось в процессе тренировок.

Кимоно я себе кое-как добыл, поработав несколько дней у маляра в помощниках, и впервые осознал, насколько тяжело на кого-то работать. Удалось отложить кое-какие деньги. Делать нужно много, платят гроши, и времени свободного почти нет. Меня удивляло, как маляр это терпит, и, разумеется, спросил его об этом. Он сказал: «Я не вышел телом и данными, что бы быть мечником, а по-другому хорошо жить невозможно. Вот приходиться работать, зарабатывать на еду крася стены и заборы».

В тот же день я заинтересовался мечниками, но решил отложить вопрос их изучения на потом, ведь мне предстояла первая тренировка, которой были заняты мои мысли. Кимоно я себе взял самое дешевое, подумав, что главное в нём — соответствующий цвет. Черный цвет.

Денег едва хватило. После покупки кимоно сбережений у меня осталось так мало, что не набралось бы даже на рисовый шарик. Но это не пугало меня, потому что к тренировкам, — пока Рю давал еду даром, — у меня было больше интереса.

Волнение не оставляло меня ни на минуту. Я представлял, как познакомлюсь с ребятами, представлял, какая крепкая дружба нас будет связывать, и как мы вместе будем тренироваться всю жизнь. От таких фантазий во мне прибавлялось энтузиазма, и я хотел попасть в новую компанию как можно быстрее. Неуверенность, конечно, во мне тоже была. Я совсем не знал, водил ли раньше с кем-то дружбу, и сумею ли сделать это сейчас.

Я вернулся домой, и, миновав прихожую, помчался в тренировочную комнату. Тренировка должна была начаться с минуты на минуту, а опаздывать мне очень не хотелось. За любую оплошность, в том иле и опоздания, можно было получить от Рю по шее.

В зале стоял приглушенный гул детских голосов. Я открыл дверь, и с улыбкой шагнул внутрь. Ребята расселись на соломенных коврах, — Рю ещё называл их причудливым названием татами, — и, формируя собой линию, из одного конца зала в другой, ждали прихода Рю. Рядом с каждым парнишкой в зале притаился деревянный клинок. Ребята что-то оживленно обсуждали, смеялись, веселились, и атмосфера была очень даже дружелюбная. Все были одеты почти как я, разве что только их одежды были сделаны из более качественного материала. Ребята, что постарше, уже имели право носить настоящий меч, и имели на кимоно отличительные признаки клана Шести Клинков в виде цветка из мечей. Они всегда были спокойными, стараясь лишний раз не болтать, и выглядели очень задумчиво. Их было меньшинство, а сидели они в начале строя.

Своим появлением я нарушил идиллию, и она тут же словно распалась на десятки неприязненных взглядов ребят, направленных на меня. В зале повисла тишина. Моё приподнятое настроение как ветром сдуло, и я, от чего-то, почувствовал себя очень напуганным и виноватым. Ребята напряглись наверняка потому, что ждали Рю немного позже, и, услышав меня, испугались не меньше, чем я. Рю не любил галдежа и пустых разговоров, по поводу которых у него даже было строгое правило — болтать за пределами зала. Нарушение этого правила каралось часом стояния на кулаках после тренировки.

Я думал, что как только ребята меня разглядят, напряжение пропадет, но, похоже, ошибся. «Ладно, — думал я. — Они просто ещё не знают меня, а их напряжение я себе придумал». Сняв со стены деревянный клинок, я приметил себе место с краю, около стены перед входом.

Подойдя к намеченному месту, я понял, что точно там не помещусь. Парень, что замыкал строй, поймал на себе мой вопросительный взгляд, но двигаться не стал. Он смотрел на меня, то ли со злобой, то ли с презрением, а может, и с тем, и с другим.

— Уступишь? — выдавил я, постаравшись выдержать дружелюбный тон. Парень, заметив подделку, лишь недовольно фыркнул и отвернулся.

— Тебе не место в наших рядах, — сердито сказал кто-то, и у меня в груди защемило.

Все мечты сколотить крепкую дружбу с товарищами по залу рухнули, а надежды вспыхнули, будто порох, и сгорели. На неприятные слова я реагировать не стал, и сел спиной к стене, видя перед собой весь строй. Мне перехотелось быть его частью, и в голове мелькнула мысль попросить Рю об индивидуальных тренировках.

Я даже не понял причин того, почему на меня сердятся, но выяснять этого не стал. У меня было ощущение, что я сижу на пороховой бочке, а фитилек, присоединенный к ней, вот-вот догорит. Взглядов от меня не отводили, будто бы хотели заставить чувствовать себя неловко, и это мне очень не нравилось. Чем я не устроил их?

— Безродный, — фыркнул кто-то, и это уже было обидно. Я совершенно ничего не знал о своём роде, и не понимал, хорош мой род или плох, да и разве это было важно? Разве имеет значение не только то, как ты лично относишься к другим людям, не смотря на родовые линии?

Вдруг мои ощущения резко изменились. Я почувствовал колоссальное давление со стороны окружающих, и было такое ощущение, что они ждали от меня какого-то поступка или реакции. Как я мог поступить в такой ситуации? Почему-то мне показалось, что отсутствие реакции с моей стороны будет для меня позорным делом, но с другой стороны отвечать казалось мне глупым, ведь именно этого они и хотели. «Была не была» — подумал я, и, представив картину предстоящего, задрожал от страха.